[Лаириэли]

Планета Алькор, Эридий, Храм Жизни  20.07.5020

Киллиан Иврин Лаириэли Идриль Калисто [size=0].[/size]

Эпизод является игрой в прошлом и закрыт для вступления любых других персонажей. Если в данном эпизоде будут боевые элементы, я предпочту стандартную систему боя/без системы боя.

[Киллиан Иврин]

Тихо. Настолько тихо, что это позволяет Киллиану чувствовать каждый сантметр его тела, что значило ощущать каждую не до конца затянувшуюся рану, вспоминать боль, что он ощущал, когда они были ему нанесены и... боль та была больше для его чувств и сердца, чем физическая. Он едва вспомнил. Вспышки, отдельные картинки, терпкое, горькое чувство на языке, одновременно с металическим привкусом крови. Слова "Ты не достоин", "ты должен умереть", "чем ты лучше меня?" крутятся в его голове снова и снова и снова и... неужели они принадлежат тому, кого он так сильно любил?
     Он касается пальцами царапины на лице, что жгла особенно сильно, и как в кинематографичном монтаже, у него перед глазами встаёт Лиллит, а перед ней - Сарэн, что кончиком кинжала задевает его щеку и кровь стекает по лезвию. Лучше бы он не вспоминал и прожил оставшиеся дни здесь, совершенно потерянный, но зато в забвении о том, что упустил. Были ли какие-то знаки, мог ли он знать заранее? В курсе ли мать или его сёстры? Жив ли...
     Он двигается, садится на постели и смотрит в окно, разминает пальцы на руках и суставы хрустят, отдавая слабой болью. Бросает взгляд на книжную полку, что стояла в его комнате и прячет лицо в руки, выдыхая. Мать учила его, как быть справедливым, милосердным лидером и ценить своих близких, отец - как противостоять врагам и защищать семью, но они оба упустили уроки о том, что делать, если близкие, которых ты ценишь, становятся твоими врагами. Всё ли упущено и есть ли шанс что-то исправить? Если Сарэн выжил ту последнюю атаку, сможет ли Киллиан когда-нибудь его простить и вернуть брата, которого знал? Одни вопросы и все - без ответов. Он сможет получить их только если вернётся назад, но от мысли о возвращении, его бросает в холод и несвойственная ему паника нарастает глубоко в груди. Раз Лиллит жива и не изгнана, значит Сарэн настолько давно...
     Дверь щёлкает с мягким звуком, и Киллиан бросает взгляд на появившуюся на пороге настоятельницу. Сейчас в его затуманенном сознании, она была сравнима с ярким фонарём, который помогал ему не потеряться. Знала она это, старалась ли быть этим островком, за который он цеплялся - Иврин не знал, но иметь под рукой друга, хоть и познакомился он с ней всего несколько дней назад, было жизненно необходимо. Она спасла ему жизнь, ничего не желая взамен, и этого было достаточно, чтобы отложить боль на несколько мгновений и слабо, коротко улыбнуться ей. Он чувствует, что сегодня ему легче, раз улыбнуться действительно получается.
     - Сестра-настоятельница, - произносит он в качестве приветствия негромким голосом. В последний раз, когда он её видел, что было всего лишь вечером прошлого дня, он ещё не помнил причины своих ран и как он очутился в Храме. Вчера он был запутан и потерян, потому что не знал, а сегодня - потому что мог вспомнить каждое сказанное слово, пронзившее его глубже, чем магия или кинжал. - Я чувствую себя намного лучше сегодня, - обманывает он с улыбкой на лице, - мне бы хотелось размять ноги и прогуляться, если это возможно, - он не забывает вести себя, как гость и быть вежливым - он многое слышал о Храме и видел его однажды со стороны, когда посещал Фон-Тосс несколько десятков лет назад. Их порядки строги, девушки - неприкосновенны, и он не намерен сделать что-то, что может их оскорбить. Пока этот Храм - его спасение от реальности, Киллиан предпочтет жить по их правилам. - Как думаете вы, это возможно?

[Лаириэли]

Честность - самая дорогая валюта всего мира, порой даже неподъемная...

Тяжелая была ночка. Неизвестно каким чудом до них добрался порядком израненный наследный лорд доминиона Джастур, и вообще... по какой причине решил вверить свою жизнь сестрам храма жизни? Почему не обратился к лучшим лекарям Аркхейма, пользуясь своим влиянием и состоянием. Конечно, Лаири не считала, что их возможности были значительно ниже, но были... свои ограничения, продиктованные их верой. Всякий раз, когда к ним обращались влиятельные люди, она задавалась этим вопросом, но никогда не произносила его в слух. Значит были на то причины. Ведь были и спонсоры Храма, больные фанатики и те, кому есть что скрывать. Всем есть что скрывать. За десять лет пребывания в сане настоятельницы целительного прихода, что все в этом мире не так просто.
  И если причины, по которым будущий верховный лорд обратился в Храм, никак не касались Лаириэли, то за его излечение ( как и за состояние прочих важных "прихожан") девушка отвечала своей жизнью, и не только из-за клятвы Альварии, а из-за личного наказа Преподобной Матери. Ядвига желала знать о каждом такой госте, и обо всем узнанном требовала немедленно докладывать ей через Тени. Лаириэли это ... смущало. Как касалась личная информация о этих людях деятельности Храма? Но Матерь вынуждала, контролировала, давила. И прежде всего Лаири должна была лично ухаживать за подобными пациентами. Всю ночь она билась за жизнь советника Иврина, залечивая критичные раны, но они были столь глубоки, столь неохотно затягивались, словно мужчина не хотел этого. Хотел помнить о каждом шраме, что был нанесен ему. Но все же, она справилась, не могло быть по иному. В прочем полное восстановление может занять еще несколько недель, с учетом количества яда попавшего в его организм яд кревтуриса, опасный и крайне разрушительный. Едва ли магия могла остановить его влияние, только лекарства, правда в распоряжении Храма не было передовых антидотов, что использовали в больницах. Но стараниями Лаири и ее помощницы, Храм все же взял на вооружение близкие к ним антидоты, синтезированные сестрами собственноручно. Для Ри это было победой! Правда... действовали они не так быстро, ибо в распоряжении Храма не было нужной аппаратуры для создания мего-концентрата.

  Лаири тихо вздохнула, стоя прямо за дверью палаты советника. Ей претила лишь мысль о том, что ей придется чуть ли не шпионить за ним, втискиваясь в доверие и раскапывая больные точки, темный тайны. От этого ее воротило! Ведь... столько лет ее учили помогать, а теперь же что? Ей придется ранить души. Мурашки пробежали по спине. Но жизни вне Храма у нее не было, она была заложницей его, марионеткой в руках Матери Ядвиги и настоятельницы Миоллы. Им было за какие ниточки дергать ее саму. Она робко постучалась в дверь, но не ответ был нужен, просто предупредила. что войдет.
- Светом Альварии и Жизни полнимся! Доброго дня, советник Иврин, - ласково пролепетала она и кротко улыбнулась, той самой улыбкой, что предписана им по уставу. Лаириэли хотела бы улыбнуться от всей души, но просто не могла, пусть и не знающий ее едва ли заметит фальшь, эта маска создавалась годами для пациентов, ведь не важно, что у сестры на душе, она должна нести свет Жизни.
  Девушка неспешно вошла в комнату, поставила на небольшой столик недалеко от кровати поднос, от которого веяло запахом свежих трав, а из носика глиняного чайничка шел пар. Слушая речи Киллиана она улыбнулась чуть шире, отрадно было слышать, что ее подопечный чувствует себя лучше, но слова... нужно было их еще проверить. Она добавила в небольшую чашку ручной работы несколько трав и обильно залила их кипятком, сдобрила напиток несколькими каплями из темного флакона и оставила напиток настаиваться.
- Отрадно слышать это, все силами Альварии! - застенчиво произнесла она и оправила прядь зеленоватых волос. В последнее время ее напрягало упоминание имя Богини, ведь все было как-то неправильно.
- Прежде чем я могла бы сделать выводы, позвольте мне осмотреть вас?
Лаири подошла ближе к кровати, остановившись в нескольких шагах, взгляд девушки был устремлен в пол, смиренный и скромный, она ждала разрешения, чтобы приступить к своим обязанностям. В приоткрытое окно врывался теплый летний воздух, слегка колыша белое платье и темно-синюю накидку настоятельницы.
Но стоило ей услышать согласие, как теплая рука рука ее коснулась руки Киллиана, магия настоятельницы окутала их, и тут же растаяла на коже мужчины, проникая глубже, пробегая по телу вместе с токами крови. Настоятельница прикрыла глаза, ощутив острый укол несработавшего заклинания. Рука ее быстро отпрянула, словно та обожглась.
- Прошу прощения, - робко произнесла девушка, густо покраснев, - Вам не напрягает мое вмешательство? Если... Вас напрягает, я могу исследовать только кровь и осмотреть раны. Что-то препятствует моему осмотру...Что ж, тогда начнем с визуального осмотра ран.
  Она села рядом, на край кровати. Взгляд Лаэриэли скользнул по больничной рубашке, нет, ее не смущала мысль о раздетом мужчине. У нее и не было  понимание, что подобно может смущать! Ведь она лекарь, это было ее обыденностью. Пальцы ловко забегали по некрупным пуговицам, освобождая тело из плеча белого мягкого хлопка. Перед взором Лаири предстали бинты с едва заметными подтеками крови. Это уже было хорошо. Рука легла на плечо, чтобы развязать бинты.
- Не беспокоят боли? Раны не ноют? - спросила она приподняв взгляд и посмотрев прямо в лицо Киллиана. - А ваша рана на лице? - пальцы осторожно коснулись щеки, за несколько сантиметров от шрама прошедшего прямо по правому глазу мужчины.

"Кубики"

Теомагия -неудача

[Киллиан Иврин]

Он ничего не отвечает на её просьбу, но и не сопротивляется осмотру. Киллиан чувствует магию, что проникает в клетки его тела и пытается расслабиться, но девушка одергивает руку и он, неосознанно прикрыв глаза, теперь открывает их. Вернее, один глаз. Он ещё не привык к отсутствию правого, закрытого плотной повязкой, и не знает, восстановится ли когда-нибудь тот. Отец всегда говорил, что шрамы - хорошее напоминание об уроках, которые ему пришлось выучить, и теперь Киллиан понимал, что тот имел ввиду.
     Наверное на его лице отражается то, о чём он думает, и Лаириэли касается рукой его щеки, на ране прямо под глазом. Он помнил, как получил её, но в хаосе драки, он пропустил, когда брат или Лиллит поразили его зрение. Чем больше он думает об этом, тем больше флэшбеков кислотой разъедают его и так нестабильное состояние, но и не думать у него не получалось.
    - Нет, - отвечает он наконец негромко, чувствует мягкие пальцы настоятельницы на своей коже и горечь во рту. Руки интитивно сжимаются в кулаки и кожа покалывает, от чего именно сейчас - Иврин не совсем понимает. - Чувствую только усталость от безделья, - Киллиан пытается убедить её в этом, но получается как-то кривовато и мимо. Несомненно, его тело ещё ныло, в некоторых местах с особой силой, но и из-за пройденного процесса лечения в том числе, не только из-за ран. Активная регенерация даже благодаря магии сказывалась на его теле и в основном на общей усталости. Но его мышцы ныли от безделья и отсутствия движения, привыкшие к ежедневным тренировкам и разминкам по паре часов в самой меньшей мере. - Благодаря такому заботливому лечению, я смогу вернуться к своим обязанностям быстрее, чем я думал, - он пытается заполнить пространство разговором без особой цели; впервые в жизни ему не хочется возвращаться к обязанностям, впервые в жизни, он не хочет, чтобы люди вокруг знали, кто он и откуда. Ему нужны были эти моменты, где он не Киллиан Иврин сейчас, потому что немного позже он будет вынужден собраться обратно, закупорить боль, обиды и травму, и вернуться в свой мир. А пока его мир мог состоять только из него, Лаириэли и Храма Жизни, в котором он мог быть кем угодно. Даже если все вокруг уже знали, что он наследник Джастур, и Преподобная Мать очень вероятно держит информацию о его местоположении как туз в рукаве - все люди при власти, даже его мать, грешат этим. - Вы вероятно служите Храму с самого детства? - спрашивает он, наблюдая здоровым глазом за тем, как она разматывает его бинты на плече. Она делает это с необычайной аккуратностью, внимательностью к тому, где кожа может быть особо чувствительной, и Киллиан вспоминает, как работали целители среди войск в их армии, а уж тем более в военное время на Абберате. Им точно не хватало таких заботливых и мягких рук тогда... может, стоит заняться набором новых целителей и переобучением по подобию Храма Жизни старожилов.
      Иврин почти вынужден качать головой, чтобы самого себя прервать от череды мыслей о работе. Реформа целителей явно меньшее из его забот, когда он вернётся в Джастур.
      Он смотрит на девушку возле него снова, задумавшись о том, что и у неё есть своя история о прошлом, своя жизнь, какие-то разочарования, обиды и желания. Иногда - и он грешен в этом тоже - люди забывают о том, что служители подобных мест, всё ещё обычные, такие же как все, проживающие свои истории, несмотря на все ограничения и отказы от разных благ, что являются повседневностью всех остальных. Внезапно ему интересно, кто её родители, откуда она родом, какая музыка ей нравится и какие её любимые цветы, но ответы на эти вопросы он едва ли получит.

[Лаириэли]

— Вы вероятно служите Храму с самого детства? - рука Лаири едва дрогнула от такого вопроса. Не то, чтобы ей был неприятен этот вопрос, и не то, что бы он редкостью, но вопрос немного удивил ее. Обычно люди начинают задавать такие вопросы, чтобы заглушить собственную пустоту или недостаток общения. И это звучало удручающе, слышать подобное от молодого красивого мужчины.

- Сколько себя помню - служила светлому имени демиурга Жизни, - с мягкой улыбкой отвечает целительница, и возвращается к своей работе: осмотру ран и смене бинтов.
- Хм-м, - тянет Лаири, осматривая раны на теле, которые к счастью выглядят уже не так ужасно, как прошлой ночью. Хотя они еще не затянулись до конца, но в целом уже не критичны, не считая тех, что наносились отравленным клинком. Вокруг этих ран вереницей расходятся темные узоры. Яд креатуриса все таки опасен, он еще долго будет помехой к полному выздоровлению, а если не пытаться его вывести, то он вообще может стать причиной гибели. Осторожные отточенные движения и мягкие бинты скрывают раны.
- Раны затягиваются, в них опасности нет, только... Вы знали, что некоторые раны наносились отравленным оружием были отравлены? У Вас очень сильно желание к жизни, раз вы смогли добраться до помощи с такимиранами.

  Лаири подошла к столику и залила чашку с травами водой, которая должна была уже несколько остыть. Комнату наполнил душистый запах трав. Взяв в руки один флакончик она добавила несколько капель в чашку, и запах трав разбавился нотками сладкого сиропа. Казалось бы, обычный травяной чай, но особая смесь трав, истолченных кристаллов и экстрактов лекарственных растений, давали свой особый эффект: тонизировали тело, восстанавливая энергию затраченную на регенерацию, а главное нейтрализовали яд.
- Яд тяжелый, - с сожалением произнесла Лаири, - восстановление займет какое-то время. Недели две, может три. Не так быстро, даже силами магии его не побороть, - девушка виновато улыбнулась, словно это она была причиной травм Киллиана. Но сожалела она о том, что не могла так легко вылечить его от недуга, как это могли дорогостоящие лекарства.
Она осторожно протянула чашку Киллиану.
- Это настойка, которая будет постепенно подавлять яд. Знаете таких животных, как креатурисы? Милые, но крайне опасные. К сожалению, пока мы не подавим их яд, заживить некоторые раны будет очень трудно, - она украдкой взглянула на советника, боясь сообщить ему самое главное. Она ненавидела сообщать подобное, но пожалуй, стоило пока что дать Киллиану свыкнуться с той мыслью, что его пытались отравить таким опасным веществом. Конечно, она еще и знать не знала, что случилось, хотя и могла бы просмотреть воспоминания пациента, это не было запрещено, если того требовала ситуация, для установления всех деталей травмы. Но итога было достаточно, чтобы понять, что делать. Осторожно взяв советника Иврина за руку она начала сканировать его тело, но снова неудача. Словно что-то сводило ее вмешательство на нет, противилось ее силе, до этого тело Иврина так не отрицало ее магию. Может это яд манипулирует в окрепшем теле? Лаири нахмурила зеленоватые бровки, выглядя со стороны словно насупившийся ребенок. Такое странное чувство.

- Ох, что-то не получается, у меня проверить ваше состояние, - тихо произнесла она, - по возможности, расслабьтесь, прикройте глаза, сделайте глубокий вздох и медленный выдох... еще раз. Представьте, что вы далеко от всех забот и проблем, вы отдыхаете там, где вам приятно.
  Голос Лаири звучал нежно и мелодично, словно убаюкивал, ласкал слух. Рука ее скользнула выше по предплечью, плечу и легла на шею.
- Может немного щипать, но постарайтесь не сопротивляться.

  И в третий раз она применила теомагию. Ее руки легко засветились, лиловый свет мгновенно оседал на коже этнарха, проникал вглубь его тела. Поначалу Лаири не "видела" ничего необычного, лишь раны и обширное влияние яда ( больше, чем должно было бы быть! при ее лечении), но едва ли он мог в самом деле так противиться исследованию. Это наталкивало на одну мысль.  Она внимательно изучала состояние организма, пока кое-то не привлекло ее внимание, зона, которая особо противилась изучению, в области раны на груди. Начертив в воздухе руну, целительница усилила поток магии, что был направлен на изучение состояния здоровья. И вот! Не зря она проявила такую настырность. Вот вся проблема, на краю раны на груди у самого сердца, внутри был паразит Арефациам, что питался силами этнарха, мешал его природному восстановлению. Да и за счет лечения, нежеланный гость окреп, что смог противиться теомагии. Арефациамы не столь опасны, если вовремя заметить их, но в таком состоянии, вполне могли свести дальнейшие попытки вылечить Киллиана на нет. Калисто вздохнула.
- Ваш враг был крайне хитер, - с сожалением произнесла она, - не только яд, но и паразит, который неминуемо мешал бы лечению. Но ничего страшного! Это легко решаемый вопрос.
Чутка склонив голову на бок, Лаириэли улыбнулась.
- Вы хотели прогуляться?  - она постаралась всем тоном приободрить мужчину перед ней. - Не вижу причин запрещать вам немного прогуляться, но если почувствуете себя не важно, сразу же сообщите мне! Одежда для прогулок ....
Лаири достала из небольшого шкафчика простую чистую одежду и положила на стул рядом  с кроватью.
- Я буду ждать вас за дверью, как раз зайду за одной настойкой, - она подошла к двери, - или Вам помочь переодеться?

"магия"

https://arkhaim.su/index.php?topic=23.msg58252#new
https://arkhaim.su/index.php?topic=23.msg58253#new

[Киллиан Иврин]

Представлять приятное место не так легко на практике, как это может звучать, но Иврин искренне пытается - усложнять работу настоятельницы у него в планах не было, да и было бы замечательно если бы её магия помогла. Он дышит медленно, глубоко и фокусирует своё внимание на дыхании, а сознание переносит домой, на тренировочную площадку, на вид, открывающийся за перегородкой... вспоминает, как отец учил их медитировать. Вспоминать долго не приходится, во время войны прибегать к этому методу приходилось чаще, чем хочется признавать.
     Тепло. Щиплет, как она и предупреждала. Что-то незримое невозможным образом будто слепит закрытые глаза. Киллиан хмурится невольно от небольшого дискомфорта и вновь делает глубокий вдох, следом выдох и так по кругу.

     - ...не только яд, но и паразит, который неминуемо мешал бы лечению?

     Короткая медитация немного проясняет разум и позволяет Киллиану стать почти безразличным к этой новой информации. Она даже не удивляет его; на что ещё способен его брат, о чём не знал он? Видел ли он когда-нибудь настоящее лицо Сарэна или искренними были только первые годы его жизни, когда Киллиану довелось в сознательном возрасте видеть его первые шаги и улыбающееся, детское лицо?...

     - Спасибо, сестра, - глухо проговаривает он, а попытки быть немного дружелюбнее звучащим проигрывают его стараниям перестать чувствовать так много и сразу. - За ответ на вопрос и за помощь, конечно же, - ему всё ещё умеренно интересно, что скрывает за своей улыбкой девушка, и это эгоистичное желание ради отвлечения от своих собственных проблем. Киллиан признавал это подсознательно, но отмечать проблему в этом можно и позже... ей богу, в кровать же он её не потащит и жизнь ей портить этим или чем-то другим не собирается. - Я думаю, что справлюсь сам, можете подождать снаружи.

     Неторопливо, отрешённо он одевается, поправляя каждую складку на ткани, скучая по своей форме в голубых цветах. Простая одежда под его размер представляла собой темные брюки с высокой талией и белую рубашку, которую он заправляет по привычке внутрь; похоже на то, что он и сам носит, когда не на службе. Он смотрит в зеркало возле двери и отдаленно узнает свое потемневшее от усталости лицо, недовольно смотрит на волосы, неаккуратно торчащие в разные стороны. И это в таком виде он был все это время?..
     Он проводит пальцами между волосами в попытках хотя бы немного их "расчесать" и нашаривает на полке резинку, которая была среди его вещей. Наспех, он убирает верхнюю часть светлых волос в короткий хвост, челка падает на закрытый повязкой глаз. Совсем не смешно, но Киллиан усмехается: он всегда был недоволен, что волосы лезут в глаз с этой стороны, планировал даже отрастить челку или же вернуться к его старой короткой стрижке, а вот в итоге теперь можно больше не жаловаться. Не стоят волосы конечно целого глаза, но так... можно притвориться, что повязка ему даже идет, а если сменить ее на черную, то и вовсе Иврин начнет выдумывать пиратские истории, которых никогда не было.
     Когда он заканчивает и на ещё не до конца окрепших ногах выходит в коридор, Лаириэли ожидает его возле двери. Он смотрит на неё сверху вниз, коротко кивает без улыбки, и сменяет своё внимание на стены здания, осматривает, что находится по обе стороны. Он первый раз за пределами комнаты и увидеть что-то помимо своих четырёх стен и одного окна приятно. Он с интересом вглядывается в конец коридора, обращая внимания на чью-то мелькнувшую и тут же исчезнувшую фигурку, предполагая, что это одна из сестёр-настоятельниц или кто помладше рангом, а в голове появляются неважные вопросы, которыми можно заполнить тишину и разговорить свою спутницу. Сам он много говорить не любил, а вот слушать кого-то готов даже в нынешнем своём состоянии.
    - У вас много пациентов? - спрашивает он и недолго думая протягивает Лаириэли локоть так, чтобы она могла взяться за него рукой и они вместе прогуливались по коридору на пути на улицу. В его действиях нет задней мысли - это привычка, привитая его матерью и сестрами, всегда висевшими у него на руках, как только оказывались под его боком. За неважным вопросом висит важный, тот, что маловероятен и спрашивать его будто и не хочется: - Кроме меня в последнее время кто-нибудь ещё оказывался здесь? - а вдруг? Каковы шансы, что Лиллит или брат тоже приползли сюда зализывать раны?..
     Ноги ведут его к лестнице и к выходу, а улица встречает свежим, резким воздухом, который он жадно вдыхает в полные легкие, щурясь одним глазом от яркого солнца. Вокруг - деревья и вода, с мощенными тропинками и мостиками между секциями зданий и площадками улиц. Здесь несомненно красиво и только от вида силы возвращались к нему чуть быстрее, а мягкая улыбка вернулась к губам. Если захотеть, в Храме Жизни можно было бы жить вечно и всё это теперь было олицетворением утопии в его глазах. Ведь в таком прекрасном месте не может происходить ничего плохого, верно?

[Лаириэли]

Настойка находится быстро, в хорошо организованном хранилище не трудно разобраться, больше всего сестру блюдут чистоту и порядок. Легкой рукой Лаири делает заметки, кому и когда она отпускала сильнодействующий настой из керостеров и кристафэлисов. Настойка крайне крепкая и опасная, чуть больше десяти граммов могут привести к сильном галлюцинациям и даже мучительной смерти. Потому пары капель, разбавленных водой из источника, будет более чем достаточно. Бережно перелив смесь в небольшую бутылочку, Лаири тщательно закупоривает ее. Девушка тихо вздыхает, глядя на жидкость внутри бутылки, ей, если можно так сказать, жаль Киллиана, ведь порой люди крайне тяжело переносят очищение от паразитов этой гремучей смесью. Но делать нечего, было просто необходимо провести чистку. Но это можно сделать несколько позднее. Убрав подготовленное лекарство в карман мантии, Лаири закрывает дверь лекарственного склада на магический ключ, все таки глупо было хранить опасные яды в общем доступе.
  По пути обратно Лаири старается не думать о причинах такого состояния ее пациента. Ей искренне его жаль. Она никогда не понимала этой жестокой стороны в людях, это их стремление причинить боль другому, будто они дикие звери, рвущие друг друга в клочья. По этой причине порой она прикрывала промахи своих подопечных перед Настоятельницей Храма, или брала их вину на себя, если такое было возможным - всеми сила пыталась предотвратить наказание. А они порой были крайне искусными и жестокими.

  Ей не приходится долго ждать Иврина, скрип двери выбивает ее из мрачных мыслей, и на светлое лицо девушки ложится та же мягкая приветливая улыбка. Та самая привычная улыбка, что прячет ее истинное я, стараясь одарить теплом нуждающихся. Заслышав вопрос, девушка немного задумалась.

- На самом деле достаточно ... На данный момент, если мне не изменяет память, зарегистрированы почти четыреста пятьдесят человек, - мерно ответила Лаириэли, про себя вспомнив, что приход насчитывает едва ли семьдесят послушниц, из них лишь двадцать целительницы. К счастью, весна всегда несла спад количества пациентов. Незаметный румянец пробегает по щекам настоятельницы, когда она замечает выставленный локоть. Не сказать что в этом жесте было что-то необычное, но обычно Лаири контактировала вне лечения так близко либо с детьми, либо с пожилыми людьми, которым тяжело было передвигаться без поддержки. Но она решила не оскорблять мужчину, к тому же в голове яркой вспышкой пробежались воспоминания об уроках этикета от матушки, и Лаири робко положила руку.
Поначалу второй вопрос Лаири показался как бы невзначай, словно Иврина интересовала общая занятость Храма. Но почему-то она насторожилась:
- Ох, конечно,  люди приходят к нам ежедневно, кого-то порой мы находим во время утренних или вечерних обходов. Ой, вас интересует кто-то конкретный? Боюсь я не могу Вам ответить на этот вопрос, - слегка разозлившись на себя за свой укор, ответила девушка. Почему-то она чувствовала себя немного скованной, словно что-то мешало ей быть "собой", той обычной целительницей что всегда кротка и мила с пациентами. Но найти причин таким ощущениям никак не могла, только если списывать на то, что она лично отвечает за здравие пациента перед Преподобной Матерью.
- Только.... если вдруг вы беспокоитесь о родственнике, либо законном супруге, - робко добавила девушка, несколько опустив взгляд в пол. Все таки ей было неловко, что она так резко отказала лорду-советнику.

  Она взглянула на Киллиана, и не могла не удивиться переменам на его лице. Мужчина словно  ожил, вдохнув свежего воздуха. Такая перемена безусловно радовала ее.
- Смотрю прогулка определенно идет Вам на пользу! Если хотите можем прогулять вдоль алле, с той стороны так хорошо видны водопады из старых руин замка.
  Девушка указала направо, где виднелась небольшая аллейка из казалось бы вековых деревьев, а за ними проклевывался прекрасный пейзаж на заброшенную часть здания, ту часть, где природа, нет сама сила необузданной Жизни победила. Лаири шла неспешным шагом, вслушиваясь в ласковый шепот ветра, блуждающего меж листьев. Она тихонько выдохнула, усталость потихоньку начинала сказываться словно камень падая на ее плечи. Но гордо тряхнув головой, Ри прогнала это чувство.
- Этот Храм существует уже многие века, пожалуй с первых годов существования ордена, и пусть орден уже не столь большой, но как по мне природа украсила это прекрасное место, лучше всяких архитекторов.
Лаириэли подошла к краю выступа.
- Надеюсь Вам уютно здесь, если что-то понадобится Вам, обязательно сообщайте, что угодно, - девушка обернулась и мило улыбнулась, прежде чем ее белоснежное лицо стало еще бледнее, а улыбка моментально спала. Она легко покачнулась, и сознание померкло.

[Киллиан Иврин]

Четыре стены, которые окружали его в процессе лечения последние дни, рухнули. Киллиан ясно видел, что хоть его мир изменился, всё вокруг оставалось таким же, как и раньше, а значит конец света ещё не наступил. Не самым здоровым образом, он принимал произошедшее днями раньше и менял свое отношение к этому каждые несколько минут, проходя все стадии горя и предательства. Свежий воздух и свободное пространство помогает снять тиски с его тяжелых мыслей, вспомнить о том, кто он такой и что он должен, вместо того чтобы прятаться и негодовать, держа голову в руках. От его неверия, как поступил с ним брат, прошлое не изменить и произошедшее не исправить, но действовать нужно. Следует послать письмо матери... нет, кому-то, где враг его не опередит и чье мнение не будет затуманено родственными связями и эмоциями. Матери будет принять ещё сложнее, чем ему. Впервые за несколько дней его ум ясен, дальнейшие действия словно на ладони, хоть и боль он эту будет носить ещё долго.
     Киллиан смотрит на Лариэли и улыбается ей, качая головой. Они бы не оказались здесь, а вопрос был задан как выстрел вслепую, но полагаться на это дальше, а уж тем более просить её разузнать - смысла не было.
     - Нет-нет... никого конкретного, - заверяет он служительницу, пока они прогуливаются дальше, и ему становится несколько неловко, что он отнимает время у девушки, которое та могла потратить на отдых или на работу с другими пациентами. Только сказать об этом он не решается, желая провести с ней ещё немного времени, украсть её внимание. Когда он покинет Храм, вряд ли они ещё увидятся в этой жизни, может он ещё через год даже и не вспомнит её лица, поэтому нужно наслаждаться мгновениями здесь и сейчас. - Природа сама по себе искусный архитектор и никто с ней не сравнится. Она ведь способна создавать таких талантливых и прекрасных женщин, как вы Лариэли, - кротко произносит он, но затем как-то смущённо, хоть и не смущался он в самом деле, улыбается. - Прошу прощения, если этот комментарий был неуместен, - но сама девушка уже что-то говорила, будто не слыша его совсем. Когда она оборачивается к нему с милейшей улыбкой на лице, её кожа бледнее, чем была ранее. Губы как-то бессильно вздрогнули... он предугадывает инстинктивно, что может произойти, и реагирует молниеносно. Осторожным, но твёрдым движением, он подхватывает целительницу, не давая ей слететь с выступа. Сначала он поддерживает её за талию, потянув за правую руку ближе к себе и позволяет её весу облокачиваться на него, а затем поднимает голову, пытаясь взглядом выцепить кого-нибудь на помощь. Но вот одну секунду целительница совершенно без памяти, а следующую её ресницы подрагивают и, кажется, её тело обретает волю, хоть и слабую.
- Вы в порядке? - негромко спрашивает Иврин, все ещё немного прижимая девушку к себе и поправляет упавшую ей на лицо прядь волос, заправляя ту за ухо. - Позвать кого-нибудь за помощью?

[Лаириэли]

Красота и величие природы, мелодичное пение птиц - завораживают, но кто бы мог подумать, что даже до потери сознания!
Хотелось бы сказать, что это было именно так, но на девушке сказались усталость бессонной ночи и упорный труд с обильной тратой энергии. Правда доведение себя до изнеможения в какой-то момент стало нормой, эта была та самая ретивая самоотдача, за которой уже перестаешь замечать собственную усталость. Она уже и не слышала последних фраз господина Иврин, не уловила его комплиментов. В глазах все неожиданно поплыло, звуки исказились в непонятный тяжелый шум, и Лаири ощутила, как ее тело проваливается в пустоту. Рефлекторно, дабы не сорваться камнем вниз в пропасть, она распушила белоснежные крылья. Величественные пушистые крылья с белоснежным оперением, с лазурными перышками в обрамлении, они напоминали больше пушистые облака или мягкий снежный покров, обладать такими мог бы мечтать каждый этнарх. Такие крылья были чуть ли не семейным достоянием семьи Сирин, хотя и возможно было бы встретить подобное у их дальних родственников.  

Девушка очнулась почти сразу, ресницы задрожали, грудь тяжко вздымалась и девушка судорожно вздохнула. Создание вернулось к ней стремительно, словно удар под дых, но за это время столько успело измениться. На нее взволнованно и трепетно смотрел мужчина своим небесно-голубым глазом, улавливая любые изменения в ней.
- Я... - робко начала настоятельница, не до конца еще понимая того, что произошло. На щеках проступил легкий румянец. На какое-то мгновение она забылась, залюбовавшись мужественными аристократичными чертами Киллиана, его бездонными глазами. В голове всплыла сцена из старого романа, что многие послушницы украдкой читали, передавая друг другу.  Как там было: "...Его могучие руки рубки охватили хрупкое тело девушки, пне давая ей. Она ощущала как бьется его сердце, как теплое дыхание касается кожи. Он приближался..." Яркий румянец вспыхнул на щеках Лаириэли, он почти вскочила на ноги, рассеяно хлопая крыльями, дабы не потерять равновесие.

- В порядке, я в полном порядке, - повторяла девушка немного сбивчиво и невнятно, оправляя свою мантию. Она прекрасно понимала, как глупо выглядит и ощущала себя крайне неловко. - Простите, должно быть сказалось усталость, совсем не заметила как утомилась! Не стоит переживать.

  Наконец немного успокоившись она обернулась все с той же беззаботной и теплой улыбкой, хоть и на бледном лице все еще играл румянец (от чего оно выглядело еще более уставшим). Крылья моментально исчезли за ее спиной, словно и не было их. Девушка решила не заострять внимания на том, что кто-то увидел ее крылья, ведь с самой юности ее приучали скрывать и стыдиться крыльев. Она бегло осмотрела Киллиана.
- С Вами все хорошо? Вы не поранились? Ох, не нужно было Вам ловить меня,... Но спасибо.

[Киллиан Иврин]

И если до этого Киллиан чувствовал невинный интерес в отношении девушки, чувствовал что-то недосягаемо скрытое в ней, то теперь он мог увидеть причину своими глазами. Крылья этнархов едва ли не лицо целых родословных и по ним можно было многое узнать о его собратьях, то, как она держалась и вела себя только подчеркивало это. Иврин был знаком со множеством почтенных домов Алькора, и он узнавал эти крылья... но не мог вспомнить, откуда.
     Но их внешнего вида было достаточно, чтобы понять - Лаириэли не та, кем кажется, и история её прошлого должна быть занимательнее, чем Киллиан мог себе представить. А достаточно будет вернуться домой и слегка копнуть, он уверен, что сможет найти истоки настоятельницы, узнать из какой она семьи. Иврин ловит себя на том, что смотрит с открытым благоговением - не каждый день доводится быть свидетелем такой красоты - и когда её крылья пропадают, он выдыхает коротко, почти смущённо, и переводит взгляд на лицо девушки.
     В его руках она теперь словно разобранная мозаика, собрать которую ему было необходимо, но хрупкость её деталей пугала. Если прикоснуться неумело, то можно всё сломать.
      - Не обо мне нужно беспокоиться, - он коротко улыбается, и несмотря на то, что Лаириэли уже стояла на своих двоих, он не сразу осознаёт, что её стоит отпустить. Всё ещё прижимая её к себе, он произносит: - Иногда можно позволить другим заботится о себе, сестра, - он убирает руку с её талии и делает небольшой шаг назад, создавая пространство между ними. Он не находит в себе сил не произнести то, о чём скорее всего стоило промолчать, и добавляет негромко: - Они прекрасны, - прочищает горло, отводит взгляд, но быстро возвращает его к лицу настоятельницы, чувствуя себя ещё более очарованным: не потому, что статус её семьи что-то менял, а потому, что она умудрялась столько в себе скрывать. Что же ещё?..
     Это его совершенно не касается; факт, что она показала свои крылья в минуту слабости, тем более должен был остановить его от любых вопросов, особенно вслух. Спрашивать, кем являлась её семья сейчас было бы грубо с его стороны,  со знанием, что в итоге она находится в храме, где от своего прошлого отказываются - тем более. Поэтому он неозвученный вопрос таковым и остаётся; в конце концов, мать манеры в нём воспитывала не просто так. Но это не значит, что он сдаётся, это лишь значит, что он хочет услышать историю от неё, когда она будет готова ей поделиться.
- Я провожу вас до ваших покоев, Лаириэли. И я настаиваю, - добавляет он с нажимом до того, как она могла бы протестовать и в какой-то степени пользуется своим статусом и тем, что отказывать ему было бы невежливо. Он улыбается, смотрит на девушку с небольшим беспокойством и желанием просто донести её на руках, но вместо этого, как и ранее, предлагает свой локоть.

[Лаириэли]

Девушка шумно выдохнула, день действительно был крайне тяжелым, и она, как всегда, совсем не заметила как выдохлась. Совсем. Это было для нее таким обыденным делом, что недалеко было войти во вкус. Работать до изнеможения стало некой нормой. Лаири постаралась тепло улыбнуться, но вышло это несколько измученно, так как девушка переживала о случившемся. И растерянность ее так и отражалась на ее лице. Она еще ощущала руку мужчины на своей талии, и совсем не знала как ей реагировать. От этого безобидного жеста веяло таким теплом, что становилось не по себе от непривычки. К тому же, в сложившейся ситуации она ощущала себя крайне неловко, ей казалось, что повела себя она некомпетентно, и непозволительно показывать своих слабостей пациентам.
- Прошу простить меня за это, - произнесла девушка, слегка поклонившись, - я немедленно отправлюсь отдыхать. Но все же, Вам не стоит переживать.
— Они прекрасны.
  Девушка едва заметно вздрогнула от этой фразы. Что стоило ей сказать? Просить забыть Киллиана об этом инциденте? Просить не заострять на этом внимания? Ох, это вызвало бы еще больше вопросов. Оставалось надеться, что данному аристократу, как и многим, будет глубоко все равно кто она и откуда. Но если он вдруг начнет задавать неуместные вопросы, и если об этом узнает Праматерь... Не жди добра. Она строго наказывала ей не показывать крыльев своих. Никогда. Ведь Лаириэли позор собственной семьи, бастард и нежеланный ребенок, ей не место в том мире. Рука девушки легла на плечо, и она немного сгорбилась, раньше эти мысли уязвляли ее в самое больное, тяжким грузом ложились на ее плечи, от них хотелось выть и бежать, пока не рухнешь без сил где-то далеко. Особенно тяжело было в юные годы, когда память о любящих родителях еще была свежа. А сейчас, лишь маленькой кровоточащей язвочкой на сердце.
- Вам не стоит, все же пациентам нельзя в крыло сестринских покоев и это значительно далеко, Вы заблудитесь после, - девушка старалась отговорить Иврина, ведь действительно ему было туда нельзя не смотря на статус гостя.
-Отправляйтесь лучше отдыхать, и не забудьте на ночь принять лекарство! Завтра утром, я обязательно приду для осмотра, - Лаири повернулась лицом к Киллиану, они   уже стояли посреди главного холла Храма.
- Вы помните, как дойти до вашей палаты, верно? Или попросить кого-то проводить Вас? Ах, - не дожидаясь ответа, Лаири жестом подозвала одну из своих учениц, -младшая сестра Мирта проводит вас и позаботится остаток дня.  Мирта, господин Иврин должен обязательно принять лекарство на ночь, - с этими словами Калисто вручила в руки ученицы заветную колбу, - и сообщи дежурной ночной-сестре, чтобы обязательно была рядом.
Лаири мягко посмотрела на Киллиана и улыбнулась.
- Хорошего Вам остатка дня, и постарайтесь отдохнуть сейчас, ночь у вас будет тяжелой. Прошу простить меня за это, - тень вины легла на лицо девушки, ей было совестно, что не было иных методов избавиться от паразита, кроме как этого мучительного пути.

  Измотанная она заснула быстро и совсем не заметила, как наступило утро. Словно кто-то нажал на кнопку и промотал без малого десять часов.
  На часах уже был седьмой час утра, когда Лаириэли умывала лицо ледяной водой. Она все крутила в голове вчерашний день, сколько ошибок она допустила, непростительно. Может быть знатному этнарху было утомительно возиться с ней и ее недомоганиями. Миола за это ее по голове не погладит. Лаири повела плечами, что ж это действительно ее вина. Оставалось только стойко принять это и идти дальше. Девушка оправила своей белоснежное платье, накинула на него мантию и вышла из комнаты.
- Сестра Калисто, вас ожидает Настоятельница Миола, - послышался шепот тени - подручных Миолы и Ядвиги.  

Что ж, моя дорогая,[/color][/u]- звучал медный голос Настоятельницы храма, по ее лицу всегда было сложно сказать в каком она настроении, уголки губ всегда принедовольно были опущены вниз, а глаза с неизмеримым призрением взирали на жертву. - Мне сообщили, что ты довольно сносно справляешься со своей задачей, только... наш гость уж слишком предрасположен к тебе, не перегни, нам же не нужны лишние проблемы. Верно?
Миола вышло из-за своего стола и подошла к девушке, склонившись к ней, она прошептала своим леденящим душу голосом:
- В прочем, его особый интерес мы сможем всегда использовать на благо Храма, м? Будь с ним приветлива, - и Миола Рубенштайн залилась смехом, она любила использовать попавших к ним знатных людей в своих целях, причем делала это любыми методами: дружба, подкуп, шантаж, иной раз... Были случае, когда она "продавала" девушек из Храма, но большинство сестер не знали о таких методах. А Лаириэли это было противно, но едва ли она могла осудить Миолу за это в полней мере. Пожалуй, она просто не осознавала полный кошмар такого положения дел.
- Ах, я навещу нашего высокопоставленного гостя днем, чтобы справиться о его состоянии и поговорить с ним кое о чем. Он ведь уже почти в полном здравии, так?
Лаири неуверенно кивнула, она заметила в темных словно пропасти глазах Настоятельницы Храма, нездоровый огонек. Целительница знала, что это не влечет за собой ничего хорошего.
- Да, завтра его можно будет уже покинуть Храм, как полностью здоровым, лишь иногда навещать днас для восстановления глаза, если он захочет продолжать лечение здесь, - четко ответила девушка.
- Ох, а если он не захочет быть спонсором Храма по доброй воле... Ты знала, что в родном доминионе он числиться как пропавший? Ох, что же там могло произойти, что он до сих пор не дал знать о себе бедной матушке!
- Думаю, он просто не знал этого, - тихо предположила Калисто.
- Не будь наивным ребенком, сестра! Тебе нужно обязательно узнать, что случилось!
- Да, Настоятельница.
  Выходя из комнаты, Лаири ощутила тяжесть на сердце, она не любила, когда Миола впутывала ее в свои интриги. И ей было крайне тошно от такой мысли, что ее пользуются, дабы уязвить такого хорошего человека, по крайней мере Киллиан ей казался таким. Не видела она за его душой черных пятен, от него словно исходил золотой мягкий свет и тепло. Но Лаири знала, что так или иначе Миола добьется своего ее руками или чужими, только если она не выполнит приказ, ее относительно безопасный мирок может быть разрушен словно песчаный замок.


-Доброго утра! - бодро произнесла она заходя в комнату Иврина. В ее руках был поднос с травяным чаем, а за ней шла сестра с завтраком.
- Как прошла Ваша ночь? - спросила она с извиняющимся выражением лица, она понимала, что ночка была не из легких и должно быть лорд-советник сейчас крайне вымотан.
  Она подошла немного ближе и осторожно коснулась щеки мужчины, дабы быстро осмотреть его. Рука ее была теплой и мягкой, от кожи пахло свежими травами, которые она рвала для чайной смеси. Сине-зеленые глаза мягко смотрели на него, постепенно скрываясь легкой пеленой лиловой дымки.
- Очень хорошо, - прошептала она, - этот бой выигран!