[Макх Шесть]

Место и время планета Алькор, 5026 год, подземный город Рйоккухельм и его окружение

Участники Хьюго Иденмарк, Хельга Иденмарк, Анри, Теодор Стефанос

Данный эпизод является прохождением квеста «Рйоккухельм». Группа закрыта для набора новых игроков (если нет необходимости в донаборе). Система боя и социальная система: полу-официальная, с поправкой на интуицию ведущего. Курирующий игру Ведущий: Макх Шесть.

>> Организационная тема, тема для вопросов и обсуждений <<

[Тарелкин]

@Хьюго Иденмарк @Хельга Иденмарк  @Анри @Теодор Стефанос

Другое время, другое место, разведгруппа весьма знакомых между собой личностей собрались взяться за весьма и весьма внезапную находку вопреки, может, своим проблемам с плотным графиком или же личной жизнью. А может и служба была довольно опасная и требовательная! Тем не менее, когда знакомый посредством переписки предложил встретиться и показать что-то, что может стать открытием века (а жить знакомому все равно оставалось недолго, в противном случае он так и сообщил, что унесет тайну в могилу и ему это делать не впервой), все точки расставились над и, все окна в расписании словно сошлись в едином параде.

Чтобы сбросить группу разведки на Алькор летом двадцать шестого года, пятого тысячелетия. По изначальному запросу в переписке встреча должна была носить строго конфиденциальный характер. Во-первых, никакого пестрого облачения, чтобы не цеплять лишние глаза. Во-вторых, никаких хвостов и подозрительных личностей. Только четверо упомянутых индивидов были приглашены на встречу. В-третьих, желательно прибыть пешим ходом или наземным транспортом в нужное время и в точное место. Без ошибок.

Как просьба была выполнена оставалось на ответственности благодетелей Тарелкина. Однако товарищ обещал, что поможет на месте, если будут проблемы с маскировкой или преследованием. Но не более! Как только проводник впустит своих знакомых в земли, откуда он родом, и приоткроет завесу своей второй жизни. В качестве разумного скелета. Ему еще придется решать свои неотложные проблемы вторых похорон.

Знак, что можно подходить: скелет стоял один на холме и как только увидел знакомые фигуры сверкнул чем-то сизым на поясе. Четыре раза. Исходя из переписки, в этот момент нужно было аккуратно и неспешно подняться к нему по засыпанным землей каменным обветшалым ступеням.

С вершины обросшего луговой травой холма открывался вид на два города вдали через море и на одинокий храм Архею на острове на юго-западе. Холм, словно созданный искусственно, под определенным углом прикрывал собой тихий причал на стыке двух проливов, по форме напоминавших собой какой-то крест.

Фигура тарелкина вблизи напоминала что-то весьма несуразное, словно скелет маскировался под ходячую мебель. Для кого-то могло показаться удивительным, как тот умудрился сделать свой внешний вид еще более отстраненным от жизни. Из-под узкого проема капюшона, болтавшегося на легком теплом ветру, выглянули явные очертания черепа без челюсти. У Тарелкина отсутствовала рука, а сигнал мужчина давал, судя по всему, кольцами, привязанными к сумке на поясе.   

— Приветствую, благодарю, что явились вовремя, — Тарелкин поклонился низко и очень скромно. В голосе ощущался скрип суставов и треск костей. Не то, что можно было бы представить только по переписке. — Уже видите причал, да? Ха-ха... За тем причалом мы и пришли, надеюсь вас никто не преследовал?

Тар осторожно оглянулся и обошел взглядом из своих пустых глазниц всех и каждого. Потом повел уже по другим ступеням в сторону резного елового причала. Из ручек причала все еще прорастали ветви с иголками, недалеко распространяя свой душистый запах вперемешку с неким запахом очень... мертвым.

— Мы пройдем через врата в город, где я родился во второй раз. Мне трудно смотреть на него без печали, все-таки память о прошлой жизни и перерождение я претерпел именно там по воле случая. Да, спасибо, что помогли мне найти столько информации о своем прошлом, сколько было возможно. Меня радует, что могу разделить сию тайну с вами.

Мужчина замялся и протоптал траву на ступенях.

— Сожалею, что не смогу вас вести по городу. Мне нужно будет удалиться в нем по своим похоронным делам. Возможно, скоро мне не жить второй раз. Вам придется ближайшие полчаса или несколько часов раздобыть себе пропуски в город самостоятельно, если вы не хотите нарушить его законы и свободно посещать. Город держит свое существование в тайне не без причины. Именно поэтому я так просил вас бережно относиться к информации, которую вы получите. Надеюсь, что в будущем Проблемы и оковы города спадут и наладится хоть какое-то сообщение с внешним миром. Но очевидно, это не произойдет сегодня, не в один день. Спасибо.

Итак, если у кого-либо оставались вопросы, лучше было задать их стоя прямо у причала. И убедиться, что все приготовления, необходимые для посещения таинственного Рйоккухельма, уже сделаны и разведгруппу ничего не держит.

ВНИМАНИЕ! СВОБОДНАЯ ОЧЕРЕДЬ.
Ожидаемый срок отписи группы до 11 мая включительно.

И если за это время набралось ДВА поста участников,
Мастер игры получает право писать пост, не дожидаясь остальных.

[Хьюго Иденмарк]

Странный все же этот "Тарелкин". И имя странное, и что-то он сильно темнил - или, по крайней мере, так казалось Хьюго, - когда предлагал в благодарность за помощь открыть какую-то страшную и очень секретную тайну своего происхождения. В конце концов, что тут могло быть такого уж запредельно таинственного при том что многие искатели приключений, наемники и прочие охотники за удачей (да и боевики различных вооруженных формирований) были в курсе о существовании целых поселений нежити. Плюс-минус еще одно, где нежить, благодаря то ли аномалиям, то ли стараниям некромантов, в очередной раз грезящих о завоевании если не мира, то уж хотя бы маленького собственного государства путем оживления легионов умертвий, бродила бесцельно туда-сюда, перемещаясь по разрушенным улицам, заходя в разрушенные дома и бессмысленно имитируя какие-то действия, кои полагалось бы делать при жизни. Обычно посещение подобных мест заканчивалось стрельбой, уничтожением оных, либо отступлением, если мертвяков оказывалось слишком уж много: в большинстве случаев неживое реагировало на присутствие жизни крайне агрессийно, но...

Не должен был этот... Человек?... Неведомым образом обретший самосознание и полноценный разум - невероятная редкость и невероятная удача для послежизни, - заманивать в откровенную ловушку и на верную смерть нескольких человек, которые время от времени оказывали ему помощь. Взаимовыгодную, надо сказать. Откуда "Тарелкин" вообще взялся в базах информаторов, кто и где его раскопал (вот уж забавная двусмысленность) - теперь и концов-то было не найти, но любопытство, пусть и сдержанное, и чаще всего десять раз прогоняемое через фильтры здравого смысла, было свойственно Хью, как и большинству людей. Даже если ничего интересного в итоге не окажется, максимум что он мог бы потерять - это время на перелет на "Пустельге" Хельги, на которой он и прибыл сюда.

Зато место красивое.

Взгляд ультрахумана скользнул по открывающемуся с холма виду на море, раскинувшиеся на другом берегу городки, почти что сливающиеся в один и расползающиеся мелкими пятнышками домов в легкой дымке, накрывающей далекий берег, на пустынную местность вокруг - холмы, поросшие высокой, нехоженной и оттого невытоптанной травой, старый причал интересной формы, будто кто специально сделал так, чтобы оно было похоже на крест. Нелогично. Не резонно. Не функционально. Но смотрелось красиво и грустно, настолько, что даже прибитые до околонулевого состояния эмоции хумана требовали спуститься туда, присесть на старые доски, провести рукой по перилам ограждения, трогая мертвое влажное от водяной пыли, растрескавшееся и разбухшее дерево.

Даже мертвое хочет жить, да?

Живые еловые ветки, отчаянно пытающиеся расти из мертвого дерева. Определенно, надо было туда спуститься и пройтись по причалу. Если бы тот вообще выдержал вес боевика, пусть и без нацепленной брони: сейчас на Хью была лишь темная полевая форма и перехваченный широким ремнем форменный плащ с откинутым на спину ввиду отсутствия необходимости глубоким капюшоном. Никаких пестрых цветов. Темно-серое, переходящее в черное. Никаких логотипов, никаких рисунков, вышивки, украшений и светящихся датчиков: светились сейчас лишь бионические глаза самого хумана.
- Что представляют из себя эти "пропуска"? И как и у кого можно ими разжиться? - единственное, пожалуй, что стоило спросить прямо сейчас. Подбадривать странного информатора без однозначной уверенности, что ситуация выправится и он сможет когда-нибудь вернуться в город... Никаких же гарантий. Нет смысла давать ложные надежды.

[Теодор Стефанос]

В строго обозначенное время Теодор, как и было оговорено в переписке, пребывает на Алькор и поднимается на холм, с которого открывается вид на два далеких города за морем — Шиол и Аллию, храм Архею, да причал, скрытый этим, словно созданным с определенным замыслом, холмом.

Поднимается после условного сигнала — сизое четырехкратное мерцание, дающее понять, что подняться нужно именно сейчас, приближаясь к фигуре проводника, который чем ближе, тем страннее выглядел, словно нарочно сотворил с собой нечто такое, заставляющее из нежити походить на некий предмет интерьера, сваяный рукой архитектора-абстракциониста. На вежливое и как оказалось, скрипучее приветствие неживого незнакомца Теодор сдержанно кивает, продолжая рассматривать фигуру проводника, отмечая отсутствие одной руки и ряд колец на поясной сумке, которые, судя по всему, и служили источником того самого светового сигнала.

На вопрос о преследователях Теодор отрицательно качает головой — он перестраховался несколько раз, еще столько же раз просканировал окружение, да и в целом не прекращал отслеживать даже самые едва уловимые изменения в ментальном поле, чтобы в случае чего, сразу понять, находится ли неподалеку кто-то лишний.

Пока что лишних не было, только оставшиеся трое живых, помимо самого следователя, и один мертвый — и признаться честно, в его пустые глазницы заглядывать не хотелось, поэтому Стефанос ненавязчиво и аккуратно отводит свой взгляд — чтобы не показаться невежливым, и делает вид, что занят изучением обстановки, что тоже правда.

Среди всех присутствующих есть только один человек, который ему хорошо знаком, и глядя на него, Стефанос поднимает одну бровь и коротко произносит:
— Хьюго, — и протягивает ладонь для рукопожатия, — Рад встрече.

Оставшихся двух он не знает, но есть смутное подозрение, что с Хьюго они все могут быть знакомы, но даже не смотря на свои подозрения, им он тоже кивает, стараясь придать вечно хмурому выражению лица вид чуть более дружелюбный — получилось или нет, он оценить не может, но надеется, что хотя бы сама попытка будет засчитана. Представятся друг другу, скорее всего, уже на пути, а пока нужно выслушать напутствия Тарелкина — вот же ж странное прозвище. Или это реальное имя?

Хорошо уловимый запах неживого смешивается с запахом хвои и моря, и Теодор фыркает и морщится, впрочем, прекрасно понимая с самого начала, куда он идет, хоть смысл его прибытия сюда не сказать что остается полностью ясным даже для него самого. Так бывает, когда происходящее складывается в картину, на которой изображена дорога, и для того чтобы отыскать недостающие детали, показывающие, что же там — в конце дороги, не остается ничего иного, кроме как в буквальном смысле на нее ступить.

И на это даже не жалко своего небольшого отпуска, — а отдыхать, праздно развалившись дома, Теодор даже не то что не любит, он не умеет, — а платой за потраченное время в любом случае должна стать информация.
Информация, к которой они становятся ближе с каждым шагом, направляясь по указанию Тарелкина к причалу, по которому Стефанос, ведомый неким меланхоличным порывом не прочь был бы прогуляться, всматриваясь в водную гладь.

Хотя казалось бы, если верить закостенелым стереотипам — большая вода должна была отпугивать кота.

Тарелкин, тем временем, сообщает о том, что не будет их сопровождать — и причина звучит безрадостно, побуждая Тео почувствовать сожаление относительно незавидной костяной судьбы мужчины, — но сам факт не вызывает у Теодора удивления. Словно так и должно быть в очередной раз, потому-что по его представлению, почерпнутому из многочисленных сказок и мифов, которые он изучал, находясь в процессе познания как мира Аркхеймского, так и множества других миров, про которые было известно исключительно из трудов и рассказов иномирцев, — проводник всегда доводит строго до определенной точки, его задача не должна состоять в сопровождении на протяжении всего пути. В этом весь смысл.

Теодор оглядывается по сторонам. Ему хочется вдохнуть поглубже, чтобы в легких подольше остался чистый свежий воздух наземного мира, прежде чем в составе малочисленной группы придется шагнуть в подземный город.

Выполнение задач в команде все еще остается его слабым местом, но в этот раз он готов попробовать, тем более что с Иденмарком он уже работал, и в нем точно уверен — процесс налаживания коммуникации становится чуть проще, когда хотя бы кто-то в курсе того, каким немногословным букой ты можешь быть.

И после вопроса Хьюго о пропусках добавляет свой, понимая, что одним этим вопросом не сможет предупредить все вероятные сложности:
— Свои законы... есть какие-то особенности, которые надо учитывать, перемещаясь по городу, помимо наличия пропусков? Что-то неочевидное, но важное?

Само собой, Тарелкин самого важного может и не сказать. И как будто бы это является чем-то само собой разумеющимся — вся эта ситуация выглядит сшитой из недоговорок и недосказанностей, распутывать которые нужно самостоятельно, и велика вероятность, что результат будет банален, как и сопутствующие проблемы, поджидающие незваных живых гостей.

Но в любом случае, к информации Теодор всегда относится бережно, так что эта просьба костяного проводника будет выполнена.

[Хельга Иденмарк]

На самом деле, эта вылазка обещала стать интересным приключением с самого начала. Неизвестная локация, куда постороннему не попасть иначе как по счастливой случайности да благосклонности нужного «человека»? Дайте две. Нет, лучше все десять!

Хельга не могла отказать себе в удовольствии заявиться на порог — тем более что полетать на «Пустельге» с кем-то из родни всегда было в радость. Пусть Элизабет смеялась звонче, чем Хьюго, но проводить время со старшим братом было по-своему приятно. Он больше слушал, чем говорил, но если задать прямой вопрос — можно было вытянуть его на вполне оживлённую дискуссию. О стиле руководства. О тонкостях боевых операций. А уж подразнить его за вечную возню с бумагами — и вовсе отдельное удовольствие, ведь он всегда реагировал одинаково. Угрозой запрета на боевые вылазки, пока она не разберёт все отчёты. Они оба знали, что он этого не сделает, но закатить глаза в ответ, отмахнуться — было нормально. Её устраивала устоявшаяся динамика. Относительно новой локации по прибытию?..

Здесь было красиво. Очаровательно, пусть и по-своему.
Да, «Пустельгу» пришлось оставить поодаль и добираться по земле, но... оно того стоило. Хельге нравился этот вид — бескрайнее море, древний храм на утёсе, воздух, пропитанный солью. Здесь не требовалось носить доспехи. Пока что. Оптимизма на то, чтобы поверить, что они не понадобятся вовсе, мете определённо не хватало, уж больно мутной казалась встретившая их нежить. Да и сам факт, что она здесь с Хьюго, уже гарантировал, что что-то пойдёт не по плану. Два Иденмарка на одной локации? Чистейший хаос в перспективе. Больше двух? Армагеддон. В любом случае, нежить — не то, на что она рассчитывала. С другой стороны? Всё ещё чертовски интересно, если таких целый город, а подобное предположение можно было сделать по словам о второй жизни. Знай заранее про мертвяков — позвала бы приятеля-некроманта. Или Литу. Её бы здесь самое раздолье. Взгляд вновь скользнул по Тарелкину.

Воскрес, но не до конца. Любопытно — город ли его так исказил, или здесь когда-то шаманили действительно талантливые некроманты?

:: -> AL-CM-10518 [Хьюго Иденмарк] Твой знакомый?
:: -> AL-CM-10518 [Хьюго Иденмарк] Выглядит миленько. Кто?

И всё же, помимо костяной компании были ещё люди, и теперь внимание само переключилось на незнакомца, так непринуждённо узнавшего её брата. Когда успели познакомиться? Насколько этот элегантный кот в плаще сейчас им всё испортит? Хельга никогда не пыталась следить за Хью и его окружением, у самой сомнительных (и не только) знакомств — хоть отбавляй, — по всему Архею, и... сейчас ей хотелось бы иметь больше деталей, раз уж этот человек собирался в это экзотическое путешествие вместе с ними. Мета уже представилась бы сама, но... решила не перебивать и не вмешиваться. Слишком рано. Сначала ответы Тарелкина на вопросы Хью и его знакомого, на вполне резонные вопросы о правилах и пропусках, а то точно встрянут, а влезать в передрягу до входа в город было бы феерическим провалом. Потому-то и ограничилась сообщением во внутреннем чате.

[Тарелкин]

Вопросов было вполне достаточно, чтобы отметить общую озабоченность случайным приглашением в неизведанную точку. Вместе с заботой о будущем, несомненно, мог ощущаться самый обыкновенный интерес — что это и кто это и с чем есть вашего Тарелкина?

Скелет мужчины колыхнулся на ветру при остановке у причала. Дуновение все еще воспринималось тепловатым, но уже как-то менее комфортным. Вопросы должны были получить по ответам. Спутники с максимально серьезными лицами (а некоторые — вообще хмурыми) вгляделись в немертвого, разглагольствующего о понятиях и правилах.

— Пропуск — суть личности, отпечаток вашего существования для ᴚʎoʞʞnɥǝlɯɐ и состоит из трех концепций для усложнения попадания в город. Даже если вы не владеете магией, пропуск способен ужиться с вами в виде магической метки, что "вам в чертогах быть разрешено". Есть первая концепция.

Почему-то имя города пропускалось мимо ушей словно толща глубокой воды. Вряд ли какая-то второсортная магия иллюзии способна на подобный эффект. Ответ товарища в облике живой мебели продолжался.

Далее упоминалось ритуальное значение пропуска и линия времени ᴚʎoʞʞnɥǝlɯɐ. Подстроенный пропуск наделяет информацией, когда можно попасть внутрь. Третьей концепцией оказался простой открытый жест, который Тарелкин охотно показал бы на практике.

— По сути, если вы понравитесь кому-либо из влиятельных немертвых или силой добьетесь у низшей нежити признания, любой метод получения пропуска будет справедлив. Однако детали драгоценностей важнее крупного камня. Может кому-то нужна будет простая помощь. Может вы попадетесь на взяточника. Я дам вам карту. Все же рекомендую выбить метку у более низших мертвецов в обмен на какую-либо помощь. В катакомбах меньше всего патрулей и глаз вершителей правосудия. На Маркете можно встретить различный контингент, и в сем моменте свой плюс и минус. Минусом больше патрулей подземных стражей. Плюсом вдруг хозяин какого-нибудь скриптория или курильни не будет против иметь с вами дело. Мы зайдем в город со стороны юго-восточного моста. Сейчас там свободно...

Мертвецкий шкаф держал магическую схему перед собой открытой, на виду у спутников. Отметки на схеме постепенно пропадали насильным образом, исчезали в такт медленному волшебному излучению от самой схемы. Как будто город не хотел быть названным. И у того была вполне возможная причина.

— Как пользоваться картой придумаете. Вам придется как-то запомнить и не носить физически. Как раз к слову об особенностях. Запрет города на составление, ношение и распространение любых карт и схем. Если подземный страж вас заподозрит или мельком увидит карту, допроса или погони не избежать. Стражей легко узнать. Парящие скелеты с выдающейся массивной челюстью и острыми зубами. Носят разве что капюшоны, сотканные из тени умирающего от сердечного приступа зайца. Капюшон тьмы едва скрывает отсутствие черепной коробки и горящие синими огнями глаза. Старайтесь не вступать в конфликт по возможности.

Помимо наличия карт и предложения спрятать драгоценные камни и металлы от любопытных взглядов Тарелкин выделил необходимость общения мыслями. 

— Немертвые легко обнаруживают чужеземцев по оживленной речи, ярким эмоциям или движениям. Излишней теплоте. У большинства нежити проблемы с голосовыми связками али вовсе нет острой нужды произносить слова, — проводник откашлялся, как будто угасает и может умереть снова в любой момент. — Придется как-то общаться мысленно, если у вас получится. Помогут любые способы имитации отсутствия жизни. А теперь идем, наше время на исходе.

Тарелкин развернулся к солнцу. Его ремешок, связывавший кусок плащевой ткани, сам лопнул, обнажив целую скелетную руку и клинок двуручника с весьма тонким лезвием, привязанным к спине. И целую и наполовину отсутствующую руку мужчина распростер в стороны, встав в позу "Т". Как раз обещанная демонстрация пропуска.

Все без исключений заметили как под ногами у мертвеца в центре креста-причала сформировался лиловый круг. Позади круга магическим отпечатком начала взбираться по спине Тарелкина волшебная метка. Когда над головой мужчины возник и исчез символ солнца лилового цвета, поначалу могло показаться, что ничего не случилось. И все же особо чувствительные к движениям органы чувств отметили всплывающие на поверхность пролива редеющие камни из мостовой кладки.

— Идите смело за мной и не оглядывайтесь. Врата ᴚʎoʞʞnɥǝlɯɐ открыты для тех, кто смотрит смерти в глаза, и беспощадно закрываются иным.

Загадка. Однако Тарелкин пошел практически по воде, переступая залив уверенными шагами. Его плащ вернулся в норму и вовсю стал обнимать мертвое тело. После пары шагов проводник стал будто разъедаться из реальности, испаряться в лиловом дыме понемногу, маленькими кусочками.

Проходящие за ним наблюдали над собственным телом тот же эффект, только тело почему-то все еще ощущалось целостным для любых органов чувств и индикаторов. Значило это только одно: менялись не товарищи, а пространство, в котором те пересекали границу двух миров.

Взгляду тех, кто смотрел прямо открывались никем не охраняемые массивные врата впереди в конце моста. По мосту хаживали бесцельно какие-то другие мертвые и тени, которые можно зацепить боковым зрением. Стражей точно не видать.

После полной материализации моста можно было заключить, что пространство окружающее группу разведки вновь подчиняется законам "Евклидова пространства". Оглянувшись вокруг уже нельзя было увидеть ни храма, ни городков Алькора. Их пункт назначения был посреди пустоши, слегка богатой на гигантские и относительно дорогие минералы, добычей которых никто не занимался.

Огромные стены и врата града не могли скрыть полностью Астральную башню из упомянутой схемы. Ее пылающее сизое внешнее оснащение не выглядело гостеприимным для живых, но ведь башня точно не могла ничего ответить и не обладала чувствами, верно? Тем временем, Тарелкина уже не было рядом. И след простыл.

Вид у вас был в оргтеме

Схема, которую предоставил Тарелкин

ВНИМАНИЕ! СВОБОДНАЯ ОЧЕРЕДЬ.
Ожидаемый срок отписи группы до 24 мая включительно.
Игрок Анри временно остается с группой
и присутствует в фоне, пока официально или в ЛС не напишет о своем статусе игры.

И если за это время набралось ДВА поста участников,
Мастер игры получает право писать пост, не дожидаясь остальных.

[Хьюго Иденмарк]

- Теодор. - уголки губ хумана дернулись в сдержанной улыбке, бионические глаза смотрели все так же мертво и безжизненно (а как еще могли смотреть неживые по своей сути глаза?), как и доброе десятилетие назад, когда Хьюго и Тео в очередной раз пересеклись где-то на просторах Аркхейма, но руку Хью протянул без колебаний и пожал все так же крепко как и тогда, так что ни у какого стороннего наблюдателя, находящегося в здравом рассудке, не появилось бы и малейшего подозрения, что между этими двумя господами могут быть какие-то скрытые конфликты или старые недомолвки. А вместе с рукопожатием и сразу после произнесения имени старого знакомого хуман чуть слышно хмыкнул, вполне доброжелательно и с крохотной капелькой добродушного подначивания. - Тоже рад тебя видеть. Надо бы для разнообразия как-нибудь пересечься в более... Обычных обстоятельствах, не так ли?

Подробности о пересечениях Хью предпочел оставить при себе, ограничившись лишь очень, очень скупым резюме, переданным на имплант сестры, но, пожалуй, Хельга даже и без этого вполне могла сделать соответствующие выводы, уже по тому, как Хью с готовностью протянул руку для рукопожатия и по редкой для обычно серьезного хумана попыткой пошутить. Конечно, можно было и рассказать немного подробностей, но... Потом. Как-нибудь. И уж точно не про те из встреч с Тео, о которых Хьюго рассказывать совершенно не улыбалось ввиду того что случались они в крайне неприятные для Иденмарков времена и связаны были с не менее неприятными обстоятельствами.

- Хельга Иденмарк.. Моя сестра. - короткий поворот головы в сторону сестры. Все-таки, как человеку, знающему двух незнакомых друг с другом людей рядом, именно Хьюго следовало представить их - по крайней мере, что-то такое помнилось еще со времен обучения в Академии, где помимо военных наук обучали еще и этикету: очевидно, чтоб не выставлять Легионера неотесанным воякой с квадратно-гнездовым мышлением, случись таковому попасть в высокое общество. - Теодор Стефанос. Мой старый знакомый.

***

Представление, как и предполагалось, оказалось самой легкой частью этой странной встречи в странном месте с не менее странным связным. Но то, насколько странным окажется все дальнейшее - выходило за все допустимые рамки ожидаемого и буквально с каждой последующей секундой заставляло Хьюго усомниться в целостности собственного рассудка. Он, конечно, был в курсе, что крайне нечасто встречавшиеся разумные немертвые мыслят не так как живые, своими понятиями, своими категориями, но... Хтон задери, не настолько же. "Коммандер" то и дело подавал тревожные сигналы о нарушении базовых логических принципов и постулатов и подозревал ментальное воздействие (но ни одна из постоянно идущих проверок не подтверждала этих подозрений), смысл слов Тарелкина терялся в запредельно странных формулировках, извивался, ускользал, прятался в буквах и звуках, терялся в водной глади и в досках старого причала и ехидно подмигивал из трещин рассевшихся от старости ограждений крестообразного сооружения, к которому привел их Тарелкин.

В очередной раз хуман порадовался, что среди присутствующих есть и следователь Коалиции. Сам Хью не был силен в ментальных шарадах, и очень надеялся, что куда более привычный к сложным умозаключениям Теодор, по долгу службы должный уметь распутывать такие вот клубки слов и неявных причинно-следственных связей, справится с этим лучше. Хьюго же оставалось только слушать и запоминать то, что вообще получалось хоть как-то осознать.

... три концепции пропуска, из которых понятным был только жест - простое расставление рук в стороны, которое, казалось, Хьюго уже где-то видел. Какой-то культ? Чье-то локальное верование? Не суть, главное, что жест не был сложным и вполне возможным для живого человеческого тела.

... правила нахождения в обители немертвых. Металлы и драгоценности прятать. Карт не составлять (интересно, а могли ли немертвые определить составление карт чип-имплантами и относительное позиционирование? Тоже вопрос, не имеющий ответа. Притворяться такими же немертвыми. Ладно, за себя Хьюго не особо переживал - его невыразительная, замершая, будто вылепленная из воска физиономия и так не была особо "живой", а вот Тео и особенно Хельга... Наверное, тут можно было ожидать сложностей. Стражи, которым лучше было не попадаться - это было, пожалуй, самое легкое, пусть и "тень умирающего зайца" оказалась настолько неожиданным описанием, что "Коммандер" в очередной раз выдал логический сбой и едва не отправился на - вовремя отмененную! - глубокую проверку прошивок. Яркие эмоции, резкие движения, громкая речь - все это следовало по возможности исключить. И, главное... Каким-то хтоном добыть некую магическую метку у кого-то из тамошних обитателей.

Оставшись в компании Теодора и Хельги на краю моста, за которым, сокрытый от мира смертных в ином пространстве-времени, высился титанический город, Хью остановился, внимательно оглядываясь. Юго-восточный мост, да? "Коммандер" вывел на искусственную сетчатку показанную Тарелкиным схему, на которой без особого труда можно было выделить тот самый мост, о котором недавно упоминалось: если ориентироваться на слова странного осведомителя, пройдя по мосту и оказавшись в городе, незваные гости по правую руку увидели бы тот самый "Маркет", на котором с одной стороны казалось более простым вариантом добыть "пропуск", но и... Стражи. Рисковать понапрасну как-то совсем не хотелось. Чтобы попасть в Катакомбы, пришлось бы обойти по кругу почти всю Астральную башню в центре таинственного города, а вот что было по левую руку от входа через юго-восточный мост - тоже осталось загадкой.
- Так... Чтоб их умирающими зайцами... - определенно, Хью пребывал в некоторой растерянности. Настолько, что даже не сразу нашелся с тем, что полагалось бы сказать. Помогло возвращение к вопросам максимально насущным и практическим. - Общение голосом тут не в почете, так что оптимально выглядит вариант с ментальным полем. Тео, поможешь с этим? Помнится, у тебя отлично получалась такая штука.
Они с Хель отлично могли бы общаться и по внутреннему чату, благо, прямая связь на близкой дистанции и в непосредственной видимости не обрывалась, но тогда Теодор был бы исключен из разговоров, а это могло оказаться критичным моментом. Голова хумана опустилась, глаза потухли, и уже в таком потухшем виде внимательно осмотрели весь нынешний облик своего хозяина: без брони, обычная полевая униформа, плотная, темная, почти полностью лишенная опознавательных знаков, ярких пятен, рисунков и всего, что могло бы привлечь внимание. Из-под воротника медленно вытекла, переливаясь на шею и заползая на подбородок, тонкая темная пленка "Покрова".
- Предлагаю подобраться поближе к воротам, там осмотреться на наличие стражи, посмотреть вблизи как ведут себя местные. Потом зайти внутрь, пройти мимо "Маркета", не заходя на его территорию, тоже просто присмотреться. Там решим что делать дальше.

[Теодор Стефанос]

Что такое десяток-другой лет для существ, привыкших измерять свою продолжительность жизни столетиями? Наверняка, ощущается это примерно так же, как год для мало живущего существа. И скорее всего, этот временной промежуток не осознается в полной мере для тех, кто по долгу службы привык быть занятым настолько, что дома появляется раз в неделю или две, а на ни к чему не обязывающие переписки отвечает и то реже, понимая, что каждый день в приоритете, увы, совершенно другие вещи.

Наверное, поэтому тому же Теодору и тяжело поддерживать с кем-то постоянную дружескую связь, а большая часть людей переходит в статус хороших знакомых разной степени надежности. И надежность определяется еще и тем, что даже спустя вот такой промежуток времени Теодор даже не сомневается в том, что на этого человека можно все также рассчитывать, а на сдержанное, но успевшее стать привычным чувство юмора реагирует с ответной усмешкой:
— Что-то мне подсказывает, что это и есть самые обычные обстоятельства, учитывая нашу деятельность.

— Будем знакомы, — короткий внимательный взгляд на сестру Хьюго.

Гонит прочь мысли о том, что она привлекательная, и привлекательность сто процентов идет в комплекте с высоким интеллектом, полный комплект, если резюмировать, — и вот сейчас еще его классического смущения при общении с женщинами не хватало, а то будет выглядеть полным идиотом.

Очевидно, это не единственная его родственница, судя по тому, что Тео успел узнать об Иденмарках за весь период общения с Хьюго, но раз именно этот Иденмарк отправляется на подобную вылазку вместе с ней, автоматически становится ясно то, что он ей доверяет, а доверие такого человека как Хьюго надо заслужить.

Как дальше будет выстраиваться их взаимодействие втроем — вопрос открытый, но волнует сейчас Теодора меньше всего, и он, решаясь, наконец, посмотреть неживому в отсутствие глаз, выслушивает объяснения, изредка прикрывая глаза на дуновения прохладного ветра.

Какой будет ветер там, внизу? Будет ли там легко дышать?

Пропуск в мир неживых оказывается нее материальным предметом, что было ожидаемо, а магической меткой, составной из трех концепций — что ж, это было интересно само по себе, и соотносилось с вопросом следователя о нюансах пребывания в городе, название которого мозг упорно игнорировал, и хотя название его было известно, при произнесении его Тарелкиным абсолютно не воспроизводилось в памяти.

Логичный парадокс отрицания смерти жизнью.

Объяснения Тарелкина выглядят очень путанно и неопределенно, но следователя это не смущает — он, изначально настроенный на это, скорее бы удивился точным и понятным инструкциям от такого проводника, — а этой непродолжительной беседы вполне хватает чтобы понять какие-то общие тенденции и настроения, но увы, оказывается недостаточно, чтобы составить подробный и пошаговый план действий.

Продемонстрированная Тарелкиным карта выглядит довольно просто, и при желании Стефанос легко воспроизведет ее по памяти, что уж говорить о Хьюго, и наверняка о Хельге — тут сложно сказать, какие у нее модификации в организме, но вряд ли она уступает своему брату.

Вопрос о странном запрете карт Теодор не озвучивает — сам спросил про необычные правила, вот тебе и ответ. И это правило звучит еще довольно безобидно, на его взгляд, — то, с чем легко мириться.

Что дальше...металлов и камней кот с собой не носит, а вот оживленная речь, яркие эмоции и движения?
Теодор отводит взгляд в сторону, едва заметно фыркнув, и представив, что он со своим эмоциональным диапазоном имеет все шансы сойти за своего — если оценивать только по этому критерию. Надо только чуть сбавить градус недовольства и колкость взгляда. Да и предпочтительное общение посредством мыслей не вызывает неудобств — наоборот, так даже комфортнее. А вот с излишней теплотой нужно подумать, и возможно, замаскироваться.

Но это — чуть позже, а сейчас время не ждет ни живых ни мертвых, и Тео наблюдает со стороны, как Тарелкин, демонстрируя тот самый жест, открывает врата между мирами, материализуя в самом центре крестообразного причала магический лиловый круг, а затем ... идет почти-что по воде, если не считать всплывших над водной гладью камней, служащих своего рода мостом.

Мостом между мирами, короткое путешествие по которому меняет только внешнее восприятие, потому-что сам следователь не отмечает в своих ощущениях изменений, и наблюдает за тем, как испаряются в лиловой дымке тела спутников и его самого.

— Очень мягкий переход, никакого дискомфорта, — бормочет он сам себе, оглядываясь по сторонам, констатируя исчезновение Тарелкина и фиксируя окружающий другой мир, стараясь хорошенько запомнить любую мелочь.

Реакция Хьюго на состоявшийся инструктаж и случившееся только что попадание на край моста неподалеку от ворот Теодору была более чем понятна, и наверное, если бы следователь совсем не знал Иденмарка, то предположил бы, что тот не сумеет сориентироваться в этом нагромождении скрытых смыслов, но сейчас не переживает, помня, что тот, может быть и сам не отдавая себе отчета, умеет прекрасно срабатывать в ситуациях тотальной неопределенности — осторожно, неторопливо, прощупывая почву.

И сейчас, собственно, ситуация похожая.

Про умирающих зайцев Теодор не понимает ровным счетом ничего, что было заметно по слегка озадаченному выражению лица — и видимо не он один, но стоит Хьюго перейти к обсуждению того, как они будут дальше взаимодействовать, мысль эта отходит на второй план, и он подтверждающе кивает:
— Можно, да. Если никто не против. Это не будет работать как вмешательство в разум, а скорее как... приглашение в чат в мессенджере.

Всплеск ментальной магии Теодора не ощущается как вторжение в личное пространство — скорее как мягкое и ненавязчивое появление ментального слоя рядом, в который можно без всяких на то препятствий зайти — или вовсе проигнорировать, — оставить там любое сообщение и либо выйти, либо остаться. Как пустая комната для переговоров с доступом только для определенного круга людей, надежно защищенная от непрошеного внимания — уж здесь Тео постарался оградить этот ментальный "чат" от любых попыток взлома, хотя есть подозрения, что до определенного момента никто посторонний этих попыток предпринимать не будет.
До момента, пока они втроем не начнут совершать активных действий в месте, где их определенно не ждут, и точно не будут рады по умолчанию.

— Да, с Маркета как будто бы можно начать постепенно завоевывать доверие местных. Вряд ли те же гробницы будут более удачным вариантом, — это он все еще озвучивает вслух, не уступая первым в мысленный диалог и позволяя Хельге и Хьюго начать первыми, — здесь ему важно, чтобы они сами оценили, насколько им так комфортно, особенно Хельга, так как они друг про друга вообще ничего не знают, и надо как-то начать привыкать, — Значит, вслух не говорим, карту держим в голове, пытаемся наладить связи с местными, по возможности не нарываемся на стражу, которой на Маркете ожидается немало. И если речь идет о помощи, то нужно будет понять, что мы можем предложить.

Оглядывая спутников, Тео хмурится как в последний раз, затем вздыхает, старается придать лицу максимально бесстрастное выражение, поправляет воротник куртки, и яркость цветов его одежды и волос немного теряет свою насыщенность, словно они выцвели на свету Архея, которого, само собой, здесь не видно — только стены города с туманным названием и виднеющаяся позади них Астральная башня.

Когда они закончат с обсуждениями, можно будет идти — все равно, все не предугадаешь, как ни старайся, и придется действовать по обстоятельствам.

А хорошая импровизация в сто раз лучше построенного на догадках плана.