[Матео-Франческо]

Место и год Лирея, 5029 год, предварительные заморозки холодного сезона

Игроки @Лира Мирлесс (в роли Лиры Мирлесс) @Макх Шесть (в роли Матео, рыцаря мистика)

Картинка будет установлена позже

Эпизод является игрой в  настоящем и закрыт для вступления любых других персонажей. Если в данном эпизоде будут боевые элементы, я предпочту отсутствие системы боя.

Штойти, што у ваш праишходет

Одним из развлечений Матео было коллекционирование, однако недавно господину стало скучно собирать только одежду и фигурки. Сын семьи Клиффхенгер Фероцио вздумал коллекционировать женщин картины в своем великолепном доме у морского залива.

Светлая обитель убогого нуклеум-господина из трехъярусного мата архитектурного чуда с небольшим садом плодовых персиковых деревьев и, возможно, силы земли смиренно отдала плоды поздней осенью. Служанки поспешно прибирались на лужайке, пока сам экс-архивариус пил кагор.

Полностью голый был Матео, подобен дереву, оголившему свои персики. И в наготе раскрыты все шрамы, старые, новые. Бренное желание найти себе художника, способного запечатлеть великие моменты его сада и ярко-красного прожженного неба, нависавшего над светлым, почти белым от песка заливом. И еще парочку изображений его величия и боевой мощи, конечно же. Определенно стоило найти специалиста.

Таковой нашелся и был в пути. И пока специалист был в пути, Матео находился в полной видимости абсолютно голый на своей веранде над водой. Обогащал кожу воздухом.

[Матео-Франческо]

Итак, специалистом действительно оказалась некая Лира Мирлесс, которая ранее уже доставляла рисунки и картины для заказчика Матео, просто не общалась с лысым дядей лично. А просто с его прислужницами, в более неофициальных обстановках, в неофициальном тоне. Когда Матео-Франческо предоставили кейс с документом и послужным списком, господин многозначительно кивнул и отпил из бокала.

И вправду, обогащал кожу воздухом, а организм лишал жидкости. Через мгновение господин Клиффхенгер Фероцио тяжело выдохнул. Ему несли свежие отчеты о приключениях Рыцарей-Мистиков, обновках артефактов, движении рынка и денежных вложений. Отдыха не было даже здесь, впереди водной глади.

— Принесите стакан воды мне и исполнительнице Лире Мирлесс. Ее, должно быть, мучает жажда. Убедитесь, что вода фильтрованная. Мы не хотим прослыть негостеприимными. Когда девушка, наконец, приползет, оповестите меня. Встречу ее лично. Костюма не нужно, тем более, что видеть меня она будет в данном облике очень скоро, когда начнет писать картину. Позовите мейд Флору, ...

— ... мой великодушный господин Клиффхенгер Фероцио, Лира Мирлесс уже без пяти минут прибудет, вот ее стопы уж опустились в гавани вашей обители, — виновато пролепетала неко-служанка. — Позвольте спросить, почему сразу без одежды, может не удивлять гостью...

— Почему вы мне не сказали раньше, что она будет? Исполняйте то, что я говорю. И что удивительного в моем обнаженном виде, он неприятен вашему глазу?! Вам, работавшей на меня с маленства? Идите и не несите глупостей. Несите воду людям, которую можно испить.

Матео нарочито-приказным тоном общался с давно знакомой прислугой, но на самом деле ничуть не сердился. Ну, может, самую малость. И все же, в словах благородного господина были какие-то мягкосердечные высказывания вместо брани. Может, просто устал, а, быть может, и вовсе не был строг к домочадцам и своей прислуге.

Пока Лира продвигалась по низким и длинным белым ступенькам к черным чугунным вратам, напоминающим огромные плавники глубоководных млекопитающих своими прозрачными едва-едва разноцветными перепонками, Матео уже был практически там. Вот его темный лик уже виднелся среди шумящих листьев деревьев на главной дороге, вымощенной белым тисненным камнем. В шахматном порядке под ногами Матиаса были гравировки мелких и крупных рыб, остальные камни были идеально гладким гранитом, отодранным настолько тщательно, что Лира могла бы увидеть в граните собственное отражение, его отражение и отражение прислуги.

— Лира Мирлесс? Как вы себя чувствуете после долгой дороги? Я понимаю, путешествие в моей карете может быть не в вашем вкусе, так как заказывал ее для себя лично. Но это необходимость. Никто не должен знать, куда вы приехали, понимаете важность своей задачи?

Матео выдержал паузу, чтобы дать выговориться гостье. Как раз к тому времени Флора принесла стаканы воды для Лиры и Франческо. Предложила обоим по очереди.

— Лира, выпейте, я настаиваю. Спасибо, Флора. Эти документы уже просмотрел, верните их ко мне в кабинет и напишите распорядителю аукциона заняться короткими продажами акций на артефакты из ювелирных изделий в Алькоре. Больше ничего не нужно, сделаю сам, в рабочее время. Приготовьте спальню для гостьи. Она здесь надолго. Накройте нам стол, скоро второй завтрак.

Безумные глаза совершенно нагого господина вперились в белоснежное личико, словно выпытывали тайны. Даже те, которых у Лиры вовсе могло не быть. Матео протянул руку со своей высоты, чтобы пожать ручку девочки. Шрамы у нуклеума были даже на ладонях. Выцветшие царапины могли ощущаться шершаво, да и сама рука в общем будто обладала подкожной островатой рыбьей чешуей.

— Рассчитываю на вашу компетентность в вопросе написания пейзажей и портретов великих людей. Сегодня вы встретились со мной. Великий человек, ваш покровитель и пейзаж, который вы должны будете запомнить на холсте. Пройдемте, прогуляемся перед завтраком, держитесь как можно ближе подле моей левой руки, чтобы мне не пришлось оглядываться и не спотыкайтесь. Можете говорить, но перед тем лучше спрашивайте. И... вас что-то беспокоит, Лира Мирлесс?

Лик начал опускаться ниже и вплоть до уровня глаз художницы. Черные острые зубы блестели днем, пока наниматель улыбался в лицо своему соискателю. Листья снова зашумели и даже несколько запоздалых персиковых плодов безнадежно упали от напряжения. Нежно розовые фрукты поднимали служанки. Матиас протянул руку и знаком потребовал два.

— Попробуйте. И попробуйте дышать. Если бы вы были со мной под водой, вы бы, возможно захлебнулись, но сейчас мы на суше. Пока что. Пожалуйста, прислушивайтесь ко мне, пока я позволяю. В доме перед заливом еще никто не пострадал за всю историю моего управления. Воды сегодня спокойны... Сегодня ваш первый день работы...

Для отображения содержимого необходимо:

• - оставить пометку «Нравится» под постом.

[Лира]

Лире тяжело даётся менеджмент. Она даже не представляет, насколько сильно оно подтачивает внутренние нервы и как много ест ресурс и силы на организацию работы. Казалось бы, у девушки есть много контрактов, постоянно галереи желают сотрудничества, есть целая очередь индивидуальных заказчиков, но девушка не может организовать себя так, чтобы успевать. Поэтому месяцами она работает активно, вливается в темп и в жизнь, а месяцами исчезает, теряет себя в иных делах, пропускает сроки или и вовсе отказывается от сотрудничества. Это нормальный темп. Лира избегает работу, не хочет себя заставлять. И поэтому никак не может заставить себя нанять менеджера, кого-то, кто мог бы облегчить труд. Девушка отказывается от постоянных контрактов, теряется среди иной рутины, рисует всякое и странное, морщится, когда не удаётся успеть всё в срок. Когда нужно постоянно суетиться и крутиться в мире.

Она устаёт.

Но тем не менее вновь принимает заказ от постоянного заказчика, который, без сомнений, был бы только рад увидеть очередной новый портрет своего прекрасного, Лира знает, лица. Ей доводилось уже лично доставлять картины для него, хотя ничто не мешало это сделать по почте или телепортацией, однако мужчина настаивал, чтобы девушка относилась к работам бережно и не расставалась с ними до передачи.  Художница слушалась, не зная, что может в этом отказать.

А сейчас ей и вовсе требовалось прибыть с красками, с мольбертом на место. И Лира вновь слушается, ступает по земле поместья, дрожит как осиновый лист и снова и снова наставляет себя на то, лишь бы не сойти с ума и не потеряться от переизбытка чувств. Пальцы крепче сжимают чемоданчик. Длинные белые волосы рассыпаются по плечам, по спине. Длинные белые ступени кажутся мучительным испытанием – каждый шаг наперевес с чемоданом дарит особые тяжёлые чувства. Вот бы скорее закончить дело и вернуться домой, упасть в постель и прекратить мучиться, пытаться жить. Хотелось, конечно же, спрятаться в объятия артефакта, забыться, найти хоть немного времени для самой себя.  Чугунные чёрные врата, оформленные в стиль рыб, пугают, вынуждают неловко попятиться. Но, тем не менее, собрав волю в кулак, поняв, что очень глупо и странно бояться банальных ворот, девушка шагает дальше.

Видит издалека господина заказчика, всматривается в его образ. Улыбается нервно. Ступает вперёд, отмечая, насколько идеально вылизан пол в виде силуэтов рыб. Каждый человек отражался так явно и чётко, словно пред ногами лежало зеркало.

— Здравствуйте, — опустив голову, бормочет девушка, только сейчас осознавая, что мужчина голый. Абсолютно. Он кажется настолько беззаботным и спокойным, что Лире становится настолько неловко, что хочется тут же раствориться в лужу. — Понимаю. Всё хорошо, — неуверенно лепечет, сглатывая тихую тревогу. Ресницы мелко дрожат, суетливость давит сознание, сердце мучительно стучит в груди. Предлагают выпить из стакана воды, слова режут слух и страх. Нет, Лира знает, что не станет ничего пить. Она вежливо улыбается, принимает холодный стакан с водой, притрагивается губами к прозрачному краю, делает вид, что глотает и возвращает прислуге. — Спасибо, — невинно улыбается, надеясь, что мокрые губы не впитают в себя достаточно возможной отравы. Паранойя душит, но Лира верит, что целительской магии хватит, чтобы остаться невредимой. Никто не знает, что захочет с ней сделать этот мужчина. А Лира совершенно одна. Она слушает разговор, делает вид, что ничего не слушает, сглатывает нервно, когда Матео смотрит на неё настолько внимательно и проницательно, что бледные щёки невольно загораются стыдом, а сознание пытается спрятаться – вдруг тот понял, осознал, что Лира не стала пить предложенную воду?

Вдруг он ждёт, когда она потеряет сознание?
Может быть нужно просто сделать вид, что ей плохо?
Это помогло бы избежать всех трудностей.

Белая ручка нервно взлетает, чтобы пожать грубую тёмную. Девушка покорно принимает правила, кивает, нервно улыбается. Она старается смотреть только на лицо. Только туда. Она знает, что он может ожидать, когда она посмотрит ниже. Когда захочет пойти на поводу у любопытства, опустить глаза. Но нет. Лира держится, дрожит, старательно изучает шрамированное лицо, внимает правилам, встаёт по левую сторону со стороны мужчины.

Лира могла бы уйти, сказав, что тот извращенец. Могла бы исчезнуть, заплакать или развернуться и уйти, как только поняла, что тот обнажён. Но девушка не сделала это сразу, решив, что раз всем нормально, то это только она одна такая ненормальная. Но, что забавно, сейчас, осознавая, что не выдерживает нервов, сглатывает и почти что плачет, сдерживает тихую истерику, видя, что все вокруг только и ждут, что она упадёт от воды без чувств, а дальше свершится тёмное дело. Лира старается держаться близко, но не настолько, чтобы платьем летним касаться человека. Она подыгрывает, нервничает, кривится, почти не дышит.

— Хорошо, спасибо, всё в порядке, — едва шелестит, шевелит языком. Становится дурно. И не от капель воды, попавших на губы, а от безвыходной тяжёлой ситуации, где Лира не представляла, как скажет «нет». И стоит ли оно того? Не обидит ли? Вдруг этот господин просто странненький, и его нужно просто простить и понять? Механический голос художницы мог бы напрячь. В платье корсет мешает дышать. Белые брови печально сходятся домиком. Чемоданчик почти падает из усталых покрасневших пальцев работницы. Лира врёт, что всё в порядке, но не может иначе, потому что знает, что по ней видно, очевидно, что что-то не так. И впору бы притвориться и упасть, сослаться на болезнь, но девушка не смеет найти в себе силы изменить течение истории.
Персики звонко падают о землю. Мужчина властно протягивает руку – служанки тут же подают.

Матео словно читает мысли. Советует дышать, предлагает персики. Лира не в силах отказать, принимает угощение, но не пробует, оставляя в руках. Ступает рядом, смотрит потерянно вперёд, веря, что если что-то пойдёт не так, то получится выкрутиться.

— Позволите мне спросить? Где и когда мы начнём работу? Не хотелось бы Вас задерживать, да и я, знаете, чувствую себя не очень хорошо, — робко произносит, жмурясь от лёгкого ветерка, что раскидывает длинные прямые волосы, укладывает за спину, обнажая белое платья с рюшками и ленточками. На щеках всё ещё горит бледный румянец. — Вы хотите, чтобы я вас нарисовала как-то по-особенному? — уточняет, чуть поворачивая голову на мужчину. В голове образы – вдруг он попросит нарисовать порнографический арт, вдруг нужно будет наблюдать за его... непристойными вещами? — Цена зависит от объёма и темы работы, — повторяет на всякий случай, мысленно подписываясь рисовать даже всякие непристойности, лишь бы мужчина был доволен и её отпустил прочь. Отчего-то в голове горит твёрдое осознание – если нужно будет потерпеть и рисовать мужчину обнажённым, но в этом не будет насилия над ней физического или над кем либо, то девушка не сможет отказать. Не увидит причин.

[Матео-Франческо]

Несмотря на столько работы, сколько выполнила Лира для Матео-Франческо, самому Господину — уже почти под сотню лет закостенелому воителю и знатной особе — было трудно понять, почему исполнительница так сильно отказывалась от работы не на расстоянии. Кровь в жилах от этого у Глубинного Ловца не вскипала, однако невольно Матиас покачал головой. Может быть, загрустил немного? Взгляд его все еще оставался столь же безумным, сколько был последние... да постоянно таким был.

Наверное, единственная черта, которую в себе никак не мог изменить потомок д'эль Торо Клиффхенгер Фероцио, — ощущение напряжения в глазах после операции. Короткие вспышки адреналина, прилив в визуальные рецепторы. Вот Лира Мирлесс идет перед ним совершенно медленно, уязвимая, ослабевшая, а потом время по ощущениям будто ускоряется и они уже почти прошли персиковый сад.

Глаза у Матиаса были мамины, но ядро нуклеума внесло свои коррективы. Были замечательного небесного цвета с каймой умбры жженой. Сейчас неустанные шары с яркими сравнимыми с аномально едкой и пылающей бирюзой точками. Если бы Мистику понадобилось дополнительное оружие, может быть, Матиас научился бы душить глазами и смотреть настолько прямо, чтобы видеть сжатие гортанных связок перед обморочным состоянием собеседника.

Для отображения содержимого необходимо:

• - оставить пометку «Нравится» под постом.

Механический голос резал слух и господин Матиас не был настолько черствым или негодяем и сердце было у него вовсе не из камня, а второе звериное понимало частично даже эмоции. Так что заметить градус неприязни было весьма несложно. В какой-то степени это его уязвило. Что за пренебрежение им же в его доме? Но гордость не заговорила первой, Матеуш уж постарался сдержать не подобающий даже обыденному рыцарю-мистику инстинкт.

— Если вам тесно от моих чуждых манер, требую не беспокоиться. Это не вы странная, это я чувствую себя настолько же свободно, насколько позволяю себе пребывать дома нагим. В обществе вне дома вы меня таким не увидите. Однако же, пока мы находимся у меня дома и рисуем окружение, пейзажи, мое тело, вам придется свыкнуться к каждой моей детали. Считайте, что это уникальная возможность, но не принимайте за подарок. Я не собирался вам ничего подобного дарить и за работу вам платят. У вас ведь с собой контракт, вы его взяли?

Не помогали девушке и плиты, ходить по которым могло быть приятно, если бы не голый мужчина и критическая нехватка приятных глазу согревающих тонов. Пока что видны были только строгие черное и белое. А также зелень сада, которую мужчина и исполнительница прошли. Держали путь в залу для обедов. Служанки поспешно выстроились и начали открывать проход. Встречаясь глазами с Лирой, девушки старались дружелюбно улыбаться и кланяться. Эти встречающие практически все были одеты скромно в атласные тканевые утепленные платья приглушенных тонов с белыми фартуками, перчатками и ободками.

— Спрашивайте, позволяю.

Мужчина старался слушать, насколько это было в его силах и погрузился в окружающие звуки. Какой тон разговора следует задать вместе с ответом? Не слишком ли господин наседает на простую исполнительницу, которая настолько щедро и благосклонно выполняла и брала любые заказы доселе? Даже тот дурной цветок нашла, который господин вовсе не ожидал видеть в кратчайшие сроки. Где, в конце концов, совесть сына д'эль Торо? Однако время на раздумия прошло.

— Спасибо за беспокойство. Мы будем работать в этом владении везде, где я посчитаю культурно подходящим. Вы в праве предлагать остановиться и что-то запечатлеть, фотографировать на память тоже разрешается. Все как и прежде: просто сначала спросите разрешения.

Слишком мягок? Мати скривил губу и нахмурился. Стал темнее тучи, а глаза от входа в здание с умеренной светлоты жестким светом на контрасте стали еще ярче. Обернувшись, господин проверил, следует ли за ним Лира.

— После второго завтрака разрешаю вам поспать в своей отдельной комнате. Вам приставят двух служанок, с вашего позволения они будут снаружи или внутри комнаты. Там и отдохнете. За деньги не беспокойтесь, сколько напишете в контракте, столько и заплачу. Уверяю вас, даже если вы потребуете все это имение, вы не исчерпаете и двадцатой части моих богатств. Мне будет грустно с ним расставаться из-за воспоминаний. Вся моя семья здесь жила. Но это по мне не ударит.

Матиас подождал реакцию, потом повернулся спиной и погладил постамент с бюстом его отца в коридоре, ведущем в обеденный зал. Приказным тоном Господин отметил:

— Я все-таки настаиваю, чтобы вы не капризничали. Мы будем разговаривать серьезнее, если вы не прекратите трястись от того, чего не существует. После второго завтрака поговорим об искусстве подробнее. Я желаю узнать вас получше. И узнать, какой у вас багаж знаний вживую — тоже.