[Рассказчик]

AU | Хогвартс | 1973

Снейп, Скамандер

Эпизод является альтернативной игрой и закрыт для вступления любых других персонажей.

[Северус Снейп]

— Наследие Салазара, — шепчет Северус, приложив ладонь к кирпичной кладке. Она, как и все в подземелье, слегка отливает зеленым — цвет Слизерина, — и пахнет болотной тиной. Стена отъезжает в сторону — с тем механическим изяществом, какого ждешь от творения маглов, а не величайших живших на свете колдунов.

Снейп выскальзывает во тьму подземелий. Он знает здесь каждый закуток — особенно, те из них, где так легко спрятаться, скрыться от посторонних глаз. Знает, какого камня на стене нужно коснуться, чтобы обнажить тот или иной тайный ход — это его скудное наследство от матери. Эйлин рассказывает ему о школе все, что только может вспомнить в те редкие моменты, когда они остаются вдвоем. Мать занимается готовкой, а он садится за качающийся стол на маленькой мрачной кухне — и слушает, одновременно расписывая эссе.

А потом, когда обычно прохладное лето сменяется золотой осенью, он возвращается в Хогвартс. Место, которое должно было стать ему, одиночке, истинным домом. Но обретает...

МРРРРРРРРАУ!

Он резко скользит в сторону, прижимается к стене и прислушивается к шаркающим шагам Филча. Старик завхоз удаляется куда-то прочь, и вместе с ним — в шорохе перебираемых легких лап — удаляется кошка. Та самая, которую ненавидит каждый из учащихся волшебной школы. Та самая, которая, знает Северус, больше всего на свете любит самую обычную колбасу. Именно колбасу, не молоко — от молока ее рвет, а Филч начинает злиться больше, чем обычно.

Снейп идет дальше. Он давно научился передвигаться абсолютно бесшумно — этот талант взрастил в нем дурной нрав отца, а сверстники здесь только укрепили. Теперь же он двигается даже тише, чем миссис Норрис. Тише, чем шелестят страницы книг или пыль ложится на нетронутые полки в запретной секции библиотеки. Во мраке ночных коридоров он становится еще и невидимкой — в черной мантии поверх магловской пижамы, со спутанными и вечно кажущимися грязными волосами — черными достаточно, чтобы казаться капюшоном, обрамляющим бледное лицо.

Он добирается до лестницы, ведущей на первый этаж — и тут целый постыдный миг колеблется, потому что там, где теплый желтоватый свет облизывает верхнюю ступеньку, заканчивается его царство. При свете свечей, под взглядами вечно бдящих портретов — он в такой же опасности, что и любой тринадцатилетка, собравшийся улизнуть ночью в лес. Только цель заставляет упрямо выпрямить спину, вскинуть голову. Цель заставляет взлететь по ступенькам и, чуть не поскользнувшись на самой верхней, шагнуть в пятно разлитого в коридоре света.

Ему нужна шерсть единорога.

Северус нервно придерживает сумку, прижимая к боку, и задается вопросом: много ли ребят удирает из школы ради такого? Ему даже в Хогсмид еще нельзя, а в Запретный Лес бегает чуть ли не как домой, половину ингредиентов для зелий берет оттуда. А что еще делать, когда каждый сикль на счету? Для внеклассных экспериментов запасы Слагхорна не возьмешь. еще повезло, что школьная медсестра разрешает пользоваться своей мастерской за то, что он помогает с нарезкой ингредиентов и варкой простеньких зелий. Он мог бы и больше! Просто... Снейп спотыкается и угрюмо шмыгает носом. Тяжело заставить людей воспринимать тебя всерьез, будучи малолеткой - еще и высотой с переросшую мандрагору. Обидно.

Еще обиднее становится, когда он вспоминает, что это уже третья его вылазка в лес ради единорогов. По спине ползет холодок, когда мальчишка пересекает ручей, за которым и начинается запретная территория. Северус машинально задирает голову, чтобы взглянуть на худеющую полоску месяца - вот в полнолуние он точно сюда не сунется. А сейчас-то можно. Ничего страшного! Он подбадривает себя, упрямо углубляясь в чащу. Лес ему, на самом деле, нравится. Напоминает о том уютном местечке недалеко от дома, где он разваливался на траве у пруда и подолгу рассматривал облака, мечтая о том, как вырастет и станет великим волшебником.

Пока что его величия хватает, чтобы вытащить волшебную палочку и нервно сжать в руке. Осторожность не помешает, даже если ты - самый храбрый слизеринец в истории, идущий по следу единорога. В прошлый раз ему повезло - он нашел за сплетениями колючих веток поляну, на влажной земле которой виднелись нужные отпечатки копыт. Тогда Снейп прождал чуть ли не до утра и даже чуть не уснул, но так и не дождался единорога. Теперь же он уверенно ищет нужную дорожку среди зарослей, старательно обходит узоры сверкающей паутины, прячется за стволами деревьев, заслышав шорох вдали.

И наконец добирается до цели.

- Мордредовы единороги! - ругается Снейп, сгорбившись над книгой. После бессонной ночи страшно болят глаза, а еще он споткнулся, удирая от мародеров, и в очередной раз чуть не разбил лоб. Неудача за неудачей. Со страницы книги смотрит горделивая белоснежная кобылка. Совсем как та, что ночью стремглав унеслась от Снейпа. конечно, он же не девчонка, думает слизеринец. вот девчонок единороги любят, он сам видел однажды, как какая-то мелкая рейвенкловка гладила заблудившегося и вышедшего к самой школе жеребенка.

Ну а ему что делать? Найти девчонку? Снейп тихо смеется и поспешно зажимает ладонью рот - в библиотеке нужно хранить тишину. Он закрывает книгу и бредет к секции магических существ. Должно же быть что-то, что поможет подружиться с этой проклятой рогатой лошадью! Он же даже к Миссис Норрис нашел подход! Северус ставит книгу на место и переводит взгляд в сторону, рассматривает неровные ряды книг на стеллажах, школьников за письменными столами...

... и находит знакомую фигурку, вертящуюся недалеко от запретной секции. Идея бьет подобием молнии. Снейп снимает книгу с полки и несколько секунд тупо пялится на обложку. "Фантастические существа и где их найти" за авторством Н. Скамандера. Затем снова смотрит на привлекшего внимание однокурсника. Конечно, просить помощи - стыдно. И страшно! Северус хмурится, прикусывает щеку изнутри. Гениальная идея такая же дурацкая, как одержимость конкретным зельем. Тем более что Снейп понятия не имеет, как завести разговор. Что предложить взамен? а предложить что-то надо, ведь таков главный закон Слизерина. Ты - мне, а я - тебе. Так можно получить что угодно от нового телескопа до ножен для волшебной палочки.

Вот только Скамандер - не слизеринец, и как себя с ним вести Северус понятия не имеет. Он весь подбирается, нервно сжимает книгу в руках и шагает в направлении выбранной жертвы. Хмурый и напряженный, он едва ли похож на того, кто собирается просить помощи. Скорее, будто на дуэль хочет вызвать.

- Привет! - шипит Снейп сквозь зубы, остановившись в шаге от хаффлпаффца. Чтобы куда-то деть собственной тело, приваливается боком к кованой решетке, из-за которой манят запретные, выдаваемые лишь под ответственность преподавателей, книги. Во рту пересыхает, учебник в руках становится словно бы раз в пять тяжелее. Северус вызывающе запрокидывает голову и решает начать с самого главного.

- Ты знаешь, как поймать единорога? - шепот его, достаточно тихий, чтобы не разозлить бродящую где-то рядом библиотекаршу, однако, звенит от напряжения.

[Курт скамандер]

– Скамандер, подстригись! Выглядишь, как девчонка!

Стайка задир с шумом проносится мимо, и в затылок прилетает скомканный кусок пергамента. Не столько больно, сколько обидно.

– Сами вы!.. – кричит им вслед мальчишка в ярко-жёлтом шарфе, запуская пятерню во вьющиеся патлы. Длинные локоны оплетают пальцы, путаются и топорщатся ещё упрямей, чем прежде. И впрямь оброс, да только подстричь его совершенно некому: отец всё лето провёл в Норвегии, наблюдая за сельмой-альбиносом, маму опять вызвали в МАКУСА, и Курт не имел ни малейшего понятия, зачем. Сам же он был оставлен вместе с Банти присматривать за отцовским зверинцем – мечта сотен, если не тысяч детей. Но желал ли этого сын самого известного магозоолога столетия? Если бы. Если бы он только мог хоть на чуточку больше побыть вместе с родителями. – Сами вы... – уже не голосит, бормочет, шмыгая носом. Вот вечно они. Вечно он. И почему, спрашивается? Ну да, внешность смазливая, личико уж больно, как говорит тётя Куинни, «миловидное», голос высокий, совсем по-девчачьи, отсюда и нападки. А ещё он ничего – совершенно ничегошеньки – не может им ответить. – Яйца глизней и то симпатичней, – ворчит вслед далеко убежавшим спинам, разбрасывая носками ботинок палую листву. Представляет, как дерзко мог бы сказать им это в лицо. Мог бы... Мог? Не мог. – Да чтоб вас всех единороги облобызали! – взрывается в сердцах, стискивая до жгучей рези кулаки, и спугивает со скамейки нечаянную первокурсницу – та спархивает совсем как птичка и спешно скрывается в замковых дверях.

Курт злится. Злится на самого себя, до тех оболтусов уже нет дела. Трусливый, бесхребетный, слабохарактерный. И держать-то себя в руках не держит. И – взгляд рассеянно-невидяще скользит по цепляющим облака башням – книги свои так и не вернул. Куда те хулиганы их запрятали? И будут ли ругать мама с папой, что он в очередной раз посеял все учебники ещё до Рождества, или?.. Мальчик ёжится от пробирающегося под мантию стылого осеннего ветра и со всей обречённостью (опять эти идиоты будут тыкать в него пальцем и гоготать, безвкусно изображая лекротту) намеревается вернуться в стены школы, но вдруг резко тормозит – с высоко поднятой ногой – низко наклоняется, едва не падая, и застывает в затейливой позе. «Чудила», – ёмко бросает одна девочка своей подруге, когда они проходят мимо. Курт не смотрит на них, даже не слышит. Всё внимание сосредоточено на земле.

– Хэй, малыш... а ты как тут оказался?

Прямо перед ним – крошечный морской конёк. Вытянутый носик судорожно и уже почти бессильно тянет воздух. Этот из тех, что летают и водятся в глубинах Чёрного озера. Их можно выловить, разумеется, но кому это могло понадобиться? И для чего? Нет, сперва нужно спасти, а после уже раздумывать.

Мальчик решительно помотал головой, одним махом присел на корточки и с чрезвычайной осторожностью поднял существо на ладони. Длинный витой хвостик незамедлительно оплёл указательный палец. «Агуаменти» – шепнул Скамандер, наставив на конька конец палочки, и легонько облил его водой. Дыхание крохи выровнялось – хорошо, но что-то по-прежнему было не так. Одно крыло, кажется, надломано – не хорошо, придётся на время оставить его у себя. Хаффлпаффовец внимательно осмотрел находку со всех сторон, прикусил губу и неожиданно высоко вскинул брови.

«Самец! У них ведь самцы вынашивают потомство... Вот-вот вылупятся...  Ишачий помёт! И что мне с ними делать?! Лессон? Кауп? Джордан и Эверманн?..»

Уже спеша в замок и путаясь в собственной мантии, Курт вспоминал все фамилии авторов, которые могли хоть где-то упоминать летающих морских коньков. Жаль, что отец не рассматривал данную тему столь подробно. Быть может, в библиотеке отыщется несколько маггловских зоологических книг? Порой, они выручали не меньше, чем труды волшебников, а то и больше. Магглы в принципе отличались куда как более пытливым умом, нежели исконно магическое сообщество, с незапамятных времён живущее своими консервативными устоями, передающимися из поколения в поколение традициями и  многовековым «работает – не лезь, кусается – не трожь, есть инструкция – делай, как положено, зачем выдумывать что-то ещё?» А как же жажда знаний, потребность понять, как именно это работает, любовь к экспериментам, творческая жилка, в конце концов?

И такое совершенно естественное, ни капельки не обдуманное, абсолютно нелогичное – желание помочь.

Новообретённого подопечного Курт поместил в широкую колбу, одолженную у одного из сокурсников, и прямо с ней помчался в библиотеку, водрузив сосуд рядом с собой на полку, чтобы проходящие мимо ученики не задели умышленно или ненароком. Сам он забрался на невысокую стремянку и в текущий момент беспечно раскачивался на ней, силясь дотянуться до самого верха шкафа. Из-за стеллажа задира Герберт показывал язык и аляповатый рисунок Скамандера в юбке. Курт только закатил глаза – не до того было – и ухватил несколько книг разом. На очутившегося рядом ученика он по первости даже не обратил внимания.

– Да-да, конечно знаю, единороги просто падают ниц перед моей женственной красотой, – пробормотал мальчишка по привычке, не задумываясь, как обычно ворчал вслед давно ушедшим обидчикам и в своём воображении ставил их на место.

И передал куда-то вниз увесистый талмуд «Пятиязычного словаря названий магических животных».

– Будь другом, подержи, пожалуйста!

Сверху опустился толстенный «Глобальный пересмотр морских тварей: таксономия и биогегорафия с рекомендациями для будущих исследований» и изрядно потрёпанная брошюра «Новые способы применения летучих морских коньков в зельеварении». Курт ещё разок прошёлся рукой по корешкам, похлопал ладонью по самому верху шкафа, будто там могли запрятать пару-тройку нужных ему книг, сбивая годами накопленную пыль, закашлялся и, прихватив колбу, спустился следом за своими находками. Отрешённый от всего мирского взгляд скользнул по решёткам запретной секции (а может?.. да нет, хватит с него наказаний на эту неделю), затормозил на ядовито-зелёном подкладе чужой мантии и уже чуть более осмысленно сфокусировался на лице – прямо напротив.

– С-с-с... – совершенно точно известная ему фамилия никак не желала поддаваться онемевшему с перепугу языку, и Скамандер сам поневоле зашипел или скорее – засипел, широко округлившимися глазами и позой пойманного с поличным нюхля больше напоминая добычу, оробело застывшую перед змеёй. – С-снейп! – наконец, выдал он с заметным трудом и не менее явным облегчением от того, что ему удалось хоть что-то произнести. А попробуй наберись смелости открыть рот, когда на тебя смотрят, как на прилипшего к ботинку бундимуна! – П-прости... м-можно... можно я заберу свои книги, пожалуйста? И-и-и... т-ты что-то хотел?

Неловко переминаясь с ноги на ногу и сжимая в побелевших от волнения пальцах колбу с морским коньком, Скамандер лично больше всего на свете сейчас хотел дематериализоваться подобно пухленькому неуклюжему диринару или как минимум провалиться сквозь землю. Хотя нет, сквозь землю не стоит, там подземелья, и слизиринец в считанные мгновения его отыщет. Но спасение живого существа было всяко важнее жалких остатков его самоуважения, и Курт – бледнее белого речного монстра – остался стоять на месте.

А ну как его не пустят на нарезку для зелий сразу же? Нет, да, точно да?

[Северус Снейп]

На горло собственной гордости наступать — неприятно. И Снейп напряженно следит за чуть поскрипывающей и кажущейся неустойчивой стремянкой. Готовится ко всему — что его сейчас пошлют, что презрительно фыркнут в лицо. Что в спину прилетит каким-нибудь мерзеньким заклинаньем.

К тому, что ему так отстраненно и по-свойски ляпают, - оказывается не готов. Как и к тому, что сверху прямо в руки валится книжица. И еще одна. И еще. Слизеринец перехватывает их рефлекторно и удерживает поверх своего учебника. Взгляд скользит по названиям, а после останавливается на колбе в руках Скамандера.

Да и на самом Скамандере, чего уж. И тонкие губы сами собой морщатся в неприятной ухмылочке. В общем-то, не исключено, что такие ухмылки — одна из причин всеобщей нелюбви. И, тоже вероятно, треть тумаков от гриффиндорцев Снейп тоже получает именно из-за этой своей привычки.

Вся спокойная расслабленная уверенность прежних фраз слетает со Скамандера, словно шелуха с лука. Мальчишка мнется, кажется вдруг съежившимся, напуганным... Снейп не хочет себе признаваться, но ему немного приятно. В то же время против всякой логики во рту разливается полынная горечь: кажется, всегда и для всех он будет либо ничтожным нюниусом, либо — мерзким змеенышем с опасного факультета.

- Что такое? - шипит, однако, слизеринец, не меняя выражения лица, - затеваешь что-то запрещенное?

Снейп хмыкает и, перехватив книиг одной рукой, пальцами другой постукивает по названию лежащей сверху брошюры.

- Поймал зверушку — и сварить захотел? Ай-ай-ай, как это подло...

И все же серьезность дает трещину. Снейпу хватает пары слов и перепуганного взгляда напротив, чтобы понимать: Скамандер скорее себя сварит, чем эту малявку в банке. Хаффлпаффцы! И Северус морщится, трет переносицу и воззирается на ученика напротив так, словно это не он сам подошел попросить (потребовать или выторговать) о помощи, а тот сам появился на нем, совсем как рекламщик, внезапно заявившийся в Паучий Тупик.

- Держи свои книги! - слизеринец пихает стопку Курту, а сам хватает колбу. Легонько встряхивает и чуть ли не внутрь сует свой длинный нос. Щурит глаза.

- Агуаменти? Может, его обратно в озеро отнести? - уточняет слизеринец, но наметанный глаз быстро находит изъян в крохотном тельце. - А, понятно.

Хотя едва ли дело лишь в этом. Но... Если по зельям он впереди на четыре учебника, то, когда речь идет о животных, уверен в одном: его эти комки беззаветной жажды жизни недолюбливают. Мягко сказано.

- Расслабься, - запоздало ворчит слизеринец, опять понижая голос. Быстро оглядывается, проверяя, где библиотекарша. Ей вряд ли понравится, что в святилище ценных знаний притащили зверушку. Даже если та вряд ли сможет пожевать драгоценные книги или как-то еще их испортить. Хотя сам факт стоит иметь в виду — на случай, если Скамандер заартачится помогать. Снейп не из тех, кто гнушается ненавязчивым шантажом — и на лице снова расцветает злая улыбка.

Пригрозить, что расскажешь. Заставить помочь. Для Слизерина это, в общем-то, бытовая ситуация. Староста однажды поймал Снейпа с книгой из запретной секции — полгода Северус писал ему эссе по истории магии. За шестой курс — да и самому польза.

Но с другой стороны... кажется, он слышал, что добрым словом тоже можно чего-нибудь да добиться. Что он вообще знает про Курта? Для сынка влиятельного родителя (магозоологи вообще влиятельны?) он довольно... пугливый. Хрупкий и... - Снейп безучастно скользит взглядом по чужому личику, - ну да, чего уж говорить, симпатичный. Для мальчишки — даже миловиден. Впору ждать, что из-за стеллажа высунется гнусная пародия на школьника и протянет мерзеньким голосом: «Глядите-ка, спелись! Красавица и убожество!»

Снейп решительно прячет колбу под мантию и придерживает — бережнее, чем может показаться с виду. По крайней мере, животные его не обижают. Да и, если обидят, вряд ли они это со зла. Даже единорог ночью — просто удрал, а руки он сам исцарапал, пока продирался через густой подлесок.

Что бы сказать Скамандеру? Не пугайся. Твоя тайна умрет вместе со мной! Так пафосно. А потом еще поиграть бровями и взмахнуть полой мантии. Какое ребячество! Снейп упорно гонит от себя мысль о том, что он сам в общем-то ребенок.

Он сам не замечает, как мысли перескакивают на конька в банке, перебирают варианты, что делать: пойти к учителям? Только не к Слизнорту, конечно, он разве что знает, что откуда отрезать, нежели как помочь. Да и Снейпа он не любит. Оттяпает что-нибудь морскому коньку — чисто из вредности. Тогда... к Кеттлберну? Сделаем заметку на всякий случай. Хотя старик больше любит своих драгоценных соплохвостов, Северус вообще сомневается, что тот знает что-то о существовании неплотоядных тварей. Ну, кроме тех, что обязаны быть в программе.

Процесс размышления, хоть и занимающий не так много, все равно прерывается ощутимым толчком в плечо — старшекурсники всегда ходят так, словно младшие — просто флоббер-черви под ногами. Снейп морщится и кивает головой в сторону выхода. Болтать в библиотеке небезопасно. Тем более, что он и сам замечает, какие взгляды бросают на них другие ученики. Кажется - или действительно пара ребят корчит рожи именно хаффлпаффцу?

- Пошли, обсудим, - шипит он и первым шагает к выходу из библиотеки. Что хаффлпаффец пойдет следом, даже не сомневается: у него заложник! И ни к чему мальчишке знать, что он сам не в восторге, бережно прижимая большую банку к животу. Сам Скамандер тоже мнится диковинной зверушкой. Как минимум, потому, что так ощутимо-приятно-сладко боится Снейпа. В кои-то веки репутация играет в его пользу!

- Ах да, - походя, словно лениво и ненавязчиво, припоминает Снейп и гордо задирает сопливый нос, - ты мне пригодишься. Я собираюсь поймать единорога.

Звучит так, словно именно последнего он и собирается разобрать на ингредиенты.