[Генри Волхайм]

[status]Да начнется игра[/status][icon]https://i.imgur.com/i78QNuR.jpg[/icon][nick]Рассказчик[/nick][lzbb]<div class="lz"><a href="https://arkhaim.su/index.php?topic=736.msg100389#new" class="ank">Рассказчик</a><lz>Неизвестный писатель повествующий о происходящем в мире путем историй</lz></div>[/lzbb]

Циркон / 5024

Генри Волхайм, Аматея Рейнхарт

Основной сюжет: Демиург Упорядоченности путешествует по свету и ведёт записи о интересных местах, личностях, событиях и т.д.
Сюжет Главы: Генри в дуэте с не совсем ожидаемым коллегой устроили проникновение на территорию преступного синдиката с целью устранения некоторых личностей со стороны Демиурга и прихватить что-нибудь, что не прибито к земле со стороны Наемника...

Эпизод является игрой в прошлом времени и закрыт для вступления любых других персонажей. Если в данном эпизоде будут боевые элементы, я предпочту стандартную систему боя.

Шелковая струна металлического аккорда

[Аматея Рейнхарт]

Струны памяти отзвуком прошлой обиды бередят застарелую рану. Уязвленное тщеславие, раздутая алчность и жажда мести. Диссонанс этого аккорда неразрешим, уродливая сторона гармонии зубовным скрежетом режет слух.

Она уже на месте. Пришла раньше назначенного времени. Пальцы, обтянутые пурпуром перчатки, отбивают известный только ей одной ритм.

Эта была ее картина. Она первая выбрала ее, чтобы возвести в сонм своей личной коллекции. Оставалось лишь шагнуть через пару формальностей: перебить все ставки, отвалить кругленькую сумму и подписать бумаги. Она все рассчитала, осечки быть не могло. Все должно было пройти как по нотам.

Спину обдает контрастом внутреннего жара и холода стены, в тени которой она укрылась, кутаясь в свое неизменное пальто.

На торгах Аматея собиралась насладиться кодой из тишины, назвав самую высокую сумму из возможных. Однако последняя нота осталась не за ней, вбив клин между Аматеей и ее заветной «прелестью». Новая ставка от анонимного участника оказалась запредельно высокой и не поддавалась никаким прогнозам.

Она здесь одна, как и договаривались. «Своих» оставила за несколько кварталов от места встречи. Не слишком близко, чтобы не нарушать уговор, но и не слишком далеко, чтобы оперативно получить помощь, если все выйдет из-под контроля. Снова.

С честным поражением скрепя сердце можно было смириться. Хотя Аматея ой как не любила, когда что-то шло вразрез с ее планами. Однако соль в том, что ее «Цветок зла в объятиях ночи»‎ оказался в руках, для которых умыться кровью и грязными деньгами было частью утренней рутины. Как выяснилось позднее, за картину не было уплачено ни единой монеты. Должно быть, организаторы аукциона оказались в большом долгу перед этим «таинственным ‎покупателем»‎. Но почему именно эта картина стала частью их сделки?

Аматея осматривается, оценивая обстановку сквозь круглые стекла темных очков. Тело – натянутая струна. Лицо — непроницаемая маска без эмоций. И только чириканье жилки на виске выдает ее внутреннее волнение.

Скованная чувством несправедливости и бессилия, Аматея не могла думать ни о чем другом. У нее не было и шанса против преступного синдиката. Имея на руках доказательства их махинаций, она могла ими только подтереться, потому что эти ребята играли не по правилам. Оставалось только ждать, надеясь, что против лома прием все же найдется.

Эонке уже начинает казаться, что она чувствует движение антрацифий на своей коже. Колкие мурашки кругами расходятся по ее телу. Нетерпеливо отряхивается, желая сбросить неприятное чувство фантомного зуда.

Шанс заполучить свое нашел ее сам. Прошелестел шепотком знакомого, который знал о счетах Аматеи с синдикатом. Заказчик попал в самое яблочко, лелея не только собственные амбиции, но и надавив на жажду мести Аматеи.

Аматея не собирается умерять свои аппетиты, надеясь взять реванш и заполучить то, чего так долго жаждала. Поэтому она здесь. Поэтому согласилась на сомнительную сделку, уцепившись за первую попавшуюся соломинку.

Принимая предложение, она не колебалась ни секунды. Клюнула, подобно голодной рыбине, заглотила наживку полностью, пренебрегая возможными последствиями. Глупо? Возможно. Опрометчиво? Безусловно. Но все это меркнет перед удовлетворением, которое она получит, если дело выгорит.

Косится на часы. Они показывают время встречи.

«Ну, где же ты?»

[Генри Волхайм]

На улице стояла спокойная осенняя погода: легкий ветерок колыхал золотые листья, создавая игру света и тени на тротуаре. Порядок, как всегда, пришел вовремя, потому что не любил нарушать установленные оговоренности, но и приходить раньше назначенного не видел смысла, потому как ценил свое собственное время. Но сегодня у него было особое следование за столь ожидаемой встречей. Не спеша, он прогуливался по известному маршруту. Его шаги были ровными и уверенными, каждый был заранее продуман. Казалось, что даже его глаза двигались в такт, осматривая каждую деталь домов, магазинов и дороги. Когда он достиг места встречи, то вытащил из нагрудного кармана пальто свои серебряные часы со строгим дизайном, убедился в точности времени и остался ждать. Демиург привык к рутине и затрачивал много времени, чтобы подготовиться к каждой встрече, даже если это была обычная прогулка или бизнес-встреча. Он уважал свое собственное время и время других людей и поэтому поступал так, как следует.

Он был там, окруженный темными деревьями и серыми заборами, и наблюдал за прохожими на улице. Прожигая свое время, Порядочный обдумывал все возможные исходы встречи, вспоминал интересные темы для разговора и настраивался на позитивный лад. Он знал, что встретится с не знакомым, если свериться, то приятель одного из его коллег. Стало быть, не на самом чистом поприще. Когда Демиург обдумывал суть предстоящей встречи, его разум был затмен мрачными мыслями. Бродя по тёмным улицам города, он поправлял свой плащ, прикрытый капюшоном, чтобы спрятать "лицо" в тенях. Его тревожные мысли были настолько сложны, что не могли вылиться в слова. Будто собирал их в цепь, словно плетёную корзину, чтобы когда придёт время, расплести и разгадать, что же он собирается сделать. Его направление было очевидно - он двигался к центру города, к месту встречи с наёмником, к местным закоулкам. Человек, с которым он собирался встретиться, был из тех, кто не гнушается проходить через крайности, если это нужно для достижения цели. Порядок знал, что в его руках находится много информации, которая может помочь в выполнении своей миссии. Но наемник был наемником — любой метод годится для выполнения цели. Он принадлежал культу Чернобога, что делало его еще более опасным для окружающих. Демиург понимал, что любой неосторожный шаг может быть последним. Ему нужно было быть осторожным, чтобы избежать сложностей.—"Анализ..."

"Nulla actio suspecta visa est.(Никакой подозрительной активности замечено не было.)"—Однако, для всего случившегося, они были всего лишь марионетками в руках судьбы. Если эта встреча окажется бесполезной, он с лёгкостью откинет её в сторону, не задумываясь о последствиях. Сама операция была настолько важной, что он готов был рискнуть всем, чтобы добиться успеха. Однако, стало быть, смотреть окончательно лишь по обстоятельствам дела, может быть, удастся склонить на свою сторону чашу и заручиться человеком в тылу. Генри проходил через узкие переулки, люди растекались перед ним, словно не желая контакта с неизвестностью. Когда он наконец добрался до своего назначения, то вошел в мрачную антисанитарную "кишку" закоулков, полную дыма и лучей вечернего солнца, просачивающихся через пыльные панорамные окна высоток.—"Маршрут...Компаньон...Задача..."

Группа высоких мужчин остановилась на щебеночной улочке, чуть затесавшись в переулок между зданиями. Они двигались словно единое целое, намеренно держа шаг, точно предвкушая что-то волнительное. Их одежда, казалось, была делом искусства: черные брючные костюмы, символ строгой дисциплины, которые строили сильные мужские фигуры в стальной ловушке. Но на каждом костюме была небольшая, но заметная вышивка, изображающая механического дракона, что казался ожившим, спустившись с затерянных веков. Надпись на вышивке исчерчена символами, словно бросающая вызов всем, кто решится им противостоять. Генри остановился на месте, сжимая в руке край плаща. Он знал, что их приход вовсе не был случайным. Эти люди были членами того самого синдиката, на которого он давно намеревался напасть. Вот почему он знал, что сейчас случится что-то большое, что-то, что изменит всю его жизнь. Они не двигались, но Генри знал, что он не сможет пройти мимо них, он должен преодолеть их, чтобы выполнить свою задачу. Понимал, что это будет опасно, но он был готов к этому, он должен был действовать, даже если это будет стоить ему его жизни.—"Помехи..."

"Sex homines in veste Societatis graviter aedificaverunt. Socius jam debet esse in loco, quia mihi videtur quod versus eum moveatur.(Шестеро крепко сложенных мужчин в одежде Компании. Компаньон уже должен быть на месте, потому как мне кажется, они движутся в его сторону.)"—В центре города, где теснились толпы прохожих, затаился Демиург. Тонкие пальцы его рук были прикрыты длинными кожаными перчатками, а его белое лицо украшало лишь несколько пятен темных теней, которые пробивались из-под капюшона.—"Понаблюдаем..."—Кругом была вечерняя тьма, которую изредка прорезали только блики красного света, играющие на ржавых фонарных столбах. Тесный переулок, куда устремилась группа неугомонных бунтарей, был укутан пеленой тайны и непредсказуемости, что не давала покоя Порядку. Потому тот наблюдает в относительной близости к ним, мельком скользнув в сторону улиц, что не видели света Архея.—"Karma tuum probabile est ut mundior si adiuvas, sed hoc mihi videtur non modo socios tuos experiri.(Твоя карма чище вряд-ли станет, если ты поможешь, но мне кажется, таким способом не испытывают своих боевых товарищей.)"

[Аматея Рейнхарт]

«Что-то не так».

В подтверждение этой мысли на загривке выступает холодный пот. Аматея поводит плечами, чтобы склизкое чувство затаенной опасности стекло с ее шеи. Осторожно оборачивается, стараясь охватить боковым зрением как можно большую площадь раскидывающейся в две стороны улицы.

Группа мужчин. Явно не простые прохожие, которые случайно оказались в этом переулке и видят друг друга в первый раз. Их движения слажены, словно у стайки выдрессированных охотничьих псов. Они уже почуяли свою добычу и ждут команды хозяина, чтобы сорваться на бег и вцепиться в загривок жертвы. И при этом совершенно уверены, что никуда она от них не денется.

Эта уверенность ей не нравится.

Аматея неосознанно потирает шею и шипит. Да уж, не хотелось бы почувствовать их клыки на своей коже.

О том, что ей достанется, она догадалась, рассмотрев форму старых недобрых знакомых. Аматея тут же чувствует, как «соскучилась» по ним. До зубовного скрежета.

«Засада?» — эонка опускает голову и издает сдержанный смешок. — «Ну конечно!»

Разворачивается на каблуках, идет в обратную от группы сторону. В голове, наваливаясь одна на другую, копошатся мысли.

«Как-то много их для меня одной. Шестеро, а на седьмом решили отдохнуть?»

Мысленно проецирует в голове их образы, называет каждого по дням недели. Это дает ей хоть какое-то ощущение того, что она контролирует ситуацию, создает особую связь, с помощью которой будет легче влиять на ход событий.

Нападать первой безрассудно, бессмысленно и просто глупо.

«Не нравится мне их вальяжность, попотеть, господа, не желаете? Как насчет игры в кошки-мышки?»

Пальцы в бордовой перчатке выстукивают какой-то мотив на бедре. Она продолжает идти, сворачивает в сумерки ближайшего переулка.

«Грязь, вонь, разруха», — пальцы непроизвольно отряхивают рукав пальто, словно оно могло испачкаться здешним тяжелым воздухом. — «Хоть убейте, но помирать на помойке я не намерена».

Долго прятаться здесь не получится. Придирчивый взгляд лиловых глаз оценивает обстановку. Контейнеры, между ними и за ними расстояния достаточно, чтобы протиснуться. Но их шестеро. Надо вырубить хотя бы половину, тогда и вздохнуть полегче будет.

Да, аппетит у нее знатный, но к чему сдержанность?

Разминая пальцы в перчатке, она готова в любой момент запустить паутину в разум любого, кто зайдет за ней в этот переулок. Параллельно пытается передать свои координаты «своим», вовремя они не успеют, но так будет хоть какая-то поддержка, если Аматее удастся оттянуть печальный эпилог своей истории.

«Вот и доверяй после такого "приятелям". Вернусь — кишки выпущу за медвежью услугу», — способ отомстить, может, будет поизящнее, но сейчас к слову пришлись именно кишки.

[Генри Волхайм]

Генри быстро двигался по узкому переулку, его ноги скользили по мокрым плита тротуара, перепрыгивая через лужи, словно играя в детскую игру "горячо-холодно". Перед ним простирался красочный, но непредсказуемый мир городских улочек. Взгляд метался, мелькая между мешками мусора, баками для выноса мусора и контейнерами, которые обещали хранить нечто интересное. Под ногами шуршали опавшие листья, и он осторожно их разгонял, чтобы не шуметь. Вокруг было тихо, только слабый свист ветра и шум далекого городского движения служили фоном для его поисков. Порядок замечал всевозможные детали в этом городском лабиринте - разрушенные окна старых домов, граффити на стенах, выцветшие рекламные щиты. Эти уголки города всегда его привлекали, и каждый раз он надеялся найти что-то новое, что сделает его исследования еще увлекательнее. Периодически он останавливался, чтобы присмотреться к маленьким живым существам, попадавшим в его поле зрения. По сути, для него это было как сплав по неизведанным рекам дикой природы внутри города. Он осторожно ставил ногу, чтобы резко повернуть, если внезапно появлялась какая-то опасность. Демиург продолжал свой путь, пересекая переулки и улицы, находя свою дорогу через этот городской лабиринт. Его приключения были вечным поиском, и каждый раз он ожидал, что следующий поворот приведет его в нужную часть этого городского мира, где его ждали новые открытия и приключения.

Генри неспешно и осторожно скользнул за угол, стараясь остаться незамеченным. В свете фонаря, который слабо освещал узкую аллею, он осторожно осматривал обстановку, в поисках каких-либо подсказок. Его сердце билось быстрее, ведь встреча была назначена в этом мрачном переулке, и он был готов к любым сюрпризам. Во-первых, взгляд поймал контур девушки, стоящей на небольшом расстоянии. Она стояла спиной к нему, но по ее одежде можно было судить, что это, скорее всего, именно та женщина, с которой Генри должен был встретиться. Ее силуэт выглядел стройным и изящным, и она казалась неподвижной, как будто ожидая чего-то. Во-вторых, по стене, которая тянулась вдоль аллеи, Генри заметил несколько теней. Они были довольно высокими и при этом не вызывали доверия. Казались какими-то странными фигурами, скрытыми в полумраке. Эти тени могли быть свидетелями или даже потенциальными угрозами, и Генри понимал, что он должен остаться бдительным. Сердце билось еще быстрее, когда он осознал, что его ждет непредсказуемая встреча, и среди теней и загадочной женщины он был готов к чему угодно. В этот момент его решимость не ослабевала, и он был готов раскроить все тайны этого места, чтобы выполнить свою миссию.—Прощу меня простить, но нам лучше подобрать местечко почище для разговора...

Руки, двигаясь медленно и неспешно, выполняли хореографию важного спектакля, вытянулись вперед. Отчетливо виднелись контуры пальцев, их суставы, словно каждое движение вычерчено воздушным пером. Они заключены в темные бархатные перчатки, которые придавали им загадочное сияние. Этот материал чувствовался при каждом прикосновении к нему, как будто кожа рук была обернута в мягкие, пленительные объятия. Ладони, два надежных охватывающих кольца, прижались к талии незнакомки. Зафиксированные в этом железном объятии, девушка могла почувствовать, как ее движения стали ограниченными. Её рот был надежно прикрыт ладонью. Рука как-то незаметно скользнула по её губам, словно желая сказать "ни звука". Незнакомец, чьи руки её удерживали, прямо таки медленно уводил её в темную глубь переулка. Всё вокруг было настолько мрачно, что казалось, будто тьма поглощала их с каждым шагом. Вместе с тем, помощь, которую она могла вызвать, уже была вне досягаемости. В этот момент на помощь незнакомке пришел Демиург. Прервав ее связь с остальной частью группы, сам того не зная. Он появился внезапно, словно призрак, окутанный мраком, и его глаза сверкали как две светящиеся звёзды в ночи. Непонятно, как он узнал о случившемся, но его появление было как луч надежды в этой зловещей тьме. Если же сопротивления оказано не было, то они оба ускользнули через открывшийся портал, оказавшись в более оживленной местности — сквере, но все равно здесь было не так много лишних глаз.

[Аматея Рейнхарт]

Вглядываясь в тени, преследующие ее, Аматея совсем забывает о том, что позади нее притаилась ее собственная тень. Скрываясь от шести пар ищущих ее глаз, она не знает, что пара совсем иных, огненно-оранжевых глаз внимательно следит за каждым ее шагом.

— Прошу меня простить, но нам лучше подобрать местечко почище для разговора...

Совсем рядом раздается голос, сухой и хрусткий, словно подмерзший снег. Пара перчаток, так напоминающих ее собственные, накрывают ее губы и, обхватив за талию, утаскивают в темноте открывшийся портал.

Аматея не успевает ни ответить, ни как-то еще отреагировать на слова и действия незнакомца, который своим появлением перевернул шахматную доску, где доселе были известны все пешки и их короли. Эонка чувствует, что он — не очередная безликая фигура на этом поле, он — игрок, на ходу меняющий правила игры.

И это настораживает.

Темный, грязный проулок сменяется тихим сквером. Здесь все так же темно, но нет ощущения давящих сверху стен и вонючего воздуха из мусорных баков. Но это не вызывает вздоха облегчения у Аматеи. Как только ее ноги чувствуют под собой твердую почву, она тут же начинает вырываться из хватки незнакомца.

— Ты... — освободившись, Аматея отходит на пару шагов, оглядывая парня с ног до головы. — Что ты делаешь?

Слова с трудом выкатываются из горла, перемежаясь с аритмией сбившегося дыхания. Ничего умнее этого вопроса в голову в моменте ей не приходит. Эонка судорожно пытается складывать имеющиеся кусочки пазла в своих мыслях, но он то и дело рассыпается.

— Кто ты?

Аматея успевает перевести дыхание и сменяет удивление на настороженную злобу. Неужели это и есть заказчик? Или он из тех, кто натравил на нее тех амбалов. Или и то, и другое?

Мысли путаются в голове и это бесит, обезоруживает, заставляя ее чувствовать себя совершенно беспомощной. О том, чтобы настроиться на перчатку и влезть в чью-то голову, в таком состоянии и речи быть не может.

Спасает ли он ее или ловко расставляет свои силки, прячась за аурой неопределенности и пользуясь тем, что жертва сбита с толку?

Ветер колышет сухие ветви деревьев, напоминающие длинные узловатые пальцы. Совсем как те, что мгновения назад удерживали ее, перенося в это место. Да, здесь чуть светлее, не пахнет отходами, нет облезлых стен, мусорных баков и шести амбалов, пришедших по ее душу. Но от этого обстановка не становится менее тревожной.

Аматея прямо смотрит в глаза незнакомца, ища в них ответа, но не находит ничего, кроме всепоглощающей жуткой пустоты. Словно на нее смотрит нечто, пытаясь смутить разум человеческим обличьем, таким далеким от нечеловеческого нутра.

«‎Я... не понимаю...»‎

И это пугает.

[Генри Волхайм]

—А не видно?..Лишаю тебя чести встретиться лицом к лицу с теми неотёсанными амбалами...—В мягком свете фонаря, проникающем сквозь густые тени ночи, он стоял неподвижно, спокойно складывая руки за спину. Наклонив голову набок, с неподдельным любопытством рассматривал девушку перед собой, стремясь зафиксировать каждую мелкую деталь, которая могла раскрыть тайны ее внешности и поведения. Неясная скульптура его лица была защищена маской, создающей ощущение непроницаемости. Ведомыми только сквозь огненно-оранжевые огни, установленные казалось бы вместо глаз, было невозможно увидеть его истинное выражение или эмоции. Они пронзали тьму, сияя загадочно, улавливая каждый отрезок времени, который быстро угасал в прошлом. Хотя лицо оставалось скрытым, его внимание было полностью ориентировано на девушку перед ним. Он пристально наблюдал за каждым ее движением, пытаясь расшифровать ее мысли и намерения. Различные жесты и мимика, искристые отражения света на покрытых пудрой щеках, детали наряда, который она изящно примеряла на себя - все это стало объектом его внимания.—Стало быть...Заказчик...

—Прости мои манеры...Генри Волхайм...—В тишине ночи, его ум остался ясным и сфокусированным, не допуская внешних отвлечений. Его чувствительные наблюдательные способности и проницательная интуиция позволяли ему улавливать тончайшие нюансы и подробности, которые обычно ускользали от простых наблюдателей. Демиург был сосредоточен и предельно внимателен к Аматее, обратив внимание на ее внешность, выражение лица и манеру поведения. Каждая строчка лица, изящные, немного дерганные, движения рук, прическа, каждая деталь ее наряда - все это становилось частичкой пазла, который он пытался собрать, чтобы проникнуть в глубину ее личности и раскрыть какие-то тайны. В итоге, он оставался загадкой, пряча свое истинное "я" за маской, исследуя и анализируя окружающий мир. Порядок находился в мире собственных мыслей, который становился все более замкнутым и интенсивным, поскольку его глаза, цвета затухшего костра, буквально поглощали каждую наблюдаемую деталь, запечатлевая ее в своей памяти.—Не самое лучшее мое знакомство...Место и компания могли быть посговорчивее...

—Но...Дареному коню в зубы не смотрят...—В темноте вечернего урбанистического пейзажа, он неспешно поднял свой уставший взгляд вверх, устремляя его в небо, в место, где неоновые огни и стремительный ритм города уступали место таинственной бескрайности ночного небосвода. Воздух был пропитан запахом асфальта и шумом города, энергичные импульсы, которые проникали в каждую клеточку, блуждали вокруг него. Однако, стоя на этой заросшей городским суетливым ракурсом дороге, он почувствовал, как городской осадок, черные, пыльные частицы, поднятые движением машин и ветром, медленно оседали на его волосы и покрывали его одежду, словно паутина мешала насладиться близостью далеких звезд. Сияние городских огней, переливающихся оттенками желтого, смягчалось при взгляде на небо, но буйство их света и прочих источников было недостаточным, чтобы затмить блеклость и пустоту небосвода. Безмолвные контуры скайлайна, многоуровневые джунгли железа и стекла, которые обычно служили ориентирами в его жизни, сейчас казались далекими и недосягаемыми. Каждая звезда, обрамленная черной пеленой ночи, и каждое созвездие, изваянное невидимым художником, притягивало его вглубь небесного бездония.—Позволишь пригласить тебя в более теплое место, нежели осенний сквер?..

Он мог только мечтать о том, чтобы насладиться истинной ночной симфонией звезд, как некогда на открытых просторах природы. Вместо этого, он стоял здесь, погруженный в городскую суету, окруженный звуками автомобилей, гулом разговоров и шорохами шагов пешеходов. Его сердце жаждало покоя и спокойствия, которые только звездное небо могло дать. Но несмотря на блеклость и пустоту небосвода, он как обычно глубоко вдохнул воздух, наполнив свои легкие, и понял, что даже в этом мире шума и суеты, красота и магия всегда присутствуют – внутри него самого. Звезды, скрытые от его взора, оставались там, невидимыми, но их вечная тайна и сияние жили в его сердце, напоминая о его собственном месте во Вселенной.