Как только тяжелая дверь закрывается за уходящим владыкой, атмосфера в кабинете заметно густеет. Дракон довлеет в пространстве, стоит недвижимо, точно выточенный из камня монумент. И лишь зрачки на насыщенно-желтой радужке сужаются, ловя движение антрацифий по плечам принцессы.
Похоже на колибри Лалай, что порхали по ее кистям во время работы, – эти воспоминания позднее выступали вдохновением артефактору для использования тела в качестве главной материи.
Принцесса Лиана – эталон современного представления о совершенстве линий, выверенный в каждом микроаспекте. Однако Портругиус видит лишь тиранию бесчисленных повторений, стальные тиски воспитания, зажавшие природную пластику. Ему чужд язык рафинированных идеалов. Он отвечает наклоном головы вперед и набок в коротком, почти грубом и бесконечно далеком от светской естественности жесте. Демонстрируя лишь намек на уважение к статусу, но не персоне.
— Мне надо станцевать ради блага империи?
— Танец – есть тайный язык души. Вам предстоит познать величайшую из свобод: выразить всю себя в полной мере такой, какая вы есть, – мужчина распрямляется, делает широкий шаг вперед, нарушая предписанную дистанцию. Шероховатые пальцы, покрытые подзажившими и свежими ожогами, струятся вглубь темно-каштановых заплетенных волос. Без почтительности, но и без агрессии. Запахи кабинета отступают перед его собственным: смолы, воск, кожа, дым, смешанные с горьким цитрусом и лесным орехом на предоставленной дворцовой одежде, – аромат хлещет легкой пощечиной и совсем немного придушивает. Подушечки больших и средних пальцев быстро находят краниометрические точки: астерионы и птерионы.
Орденская печать – звезда из восьми стрел – отзывается клеймящим жжением на седьмом позвонке, в основании шеи под воротом рубашки. Воздух вокруг головы Портругиуса мерцает, как над раскаленной жаровней. Зрачки вытягиваются в узкие вертикальные прорези, а бушующее расплавленным золотом пламя заволакивает белки до краев. Камень проверяют на прочность, клинок – на гибкость. Те же правила справедливы для души. Император предлагает плоть и кровь свою, самую ненужную по своим меркам: последнюю в линии наследования и еще не разменянную на династический союз.
Дракон смотрит вглубь, стены и платье сжирают видимые лишь им огненные языки. Он зреет суть принцессы, ее назначение, потенциал: чистый теплый свет, растущий из недр нефритового камня. Силу не буйствующую, мерную. Яркий силуэт, незамутненный злобой и ложью, с крепкой сердцевиной, словно сталь, обложенная бумагой. Идеал...льный материал, что будет разорван и возложен на алтарь чужих амбиций.
— А вы гораздо сильнее, чем представляетесь вашему хищному двору.
Но обреченная им стать лишь бледным эхом себя, церемониальной куклой, которую с таким мастерством из тебя лепят. Тобою и тысячами с окраин Шеллендорфы купят свое спасение.
Пламя в глазницах затухает, возвращая привычный взгляд того, кто знает слишком много. В уголке губ тень не то циничной усмешки, не то гримасы боли. Но стоит ли винить Его Величество? Сам Портругиус отдаст и больше за такую возможность – снять свое проклятие. Сердце выбрано. Дракон будет тем, кто сошьет его из осколков. Трагедия малая предотвратит бо́льшую.
— Как ключ подходит своему замку, – желтый взгляд с теплотой проходит по фигуре принцессы, а затем стреляет в излишне жизнерадостное выражение лица ее отца. Которое между тем уже успело перемениться на недовольное, углядев неподобающе глубокий вырез. Кого-то из прислуги сегодня буду пороть, а на пока Йозеф демонстративно проводит по своей груди двумя пальцами резким жестом снизу вверх. Портругиус машинально пытается убрать с себя пятно, воинско-артефакторская привычка.
Ах да, ты не о грязи. Приличия, верно? Считаешь, что чужая нагота осквернит ее более, чем мы задумали?
Застегивается на одну пуговицу, которую по выходу из кабинета тут же расстегивает.
Резная дверь с изображением мудрого энта захлопывается за их спинами. Шлейф бурбона все еще висит в коридоре призраком вредной привычки. Мужчина слегка наклоняется, подавая локоть:
— Не составите ли вы мне компанию, проведя экскурсию по малообитаемым частям дворца? – смотрит прямо.
Похоже на колибри Лалай, что порхали по ее кистям во время работы, – эти воспоминания позднее выступали вдохновением артефактору для использования тела в качестве главной материи.
Принцесса Лиана – эталон современного представления о совершенстве линий, выверенный в каждом микроаспекте. Однако Портругиус видит лишь тиранию бесчисленных повторений, стальные тиски воспитания, зажавшие природную пластику. Ему чужд язык рафинированных идеалов. Он отвечает наклоном головы вперед и набок в коротком, почти грубом и бесконечно далеком от светской естественности жесте. Демонстрируя лишь намек на уважение к статусу, но не персоне.
— Мне надо станцевать ради блага империи?
— Танец – есть тайный язык души. Вам предстоит познать величайшую из свобод: выразить всю себя в полной мере такой, какая вы есть, – мужчина распрямляется, делает широкий шаг вперед, нарушая предписанную дистанцию. Шероховатые пальцы, покрытые подзажившими и свежими ожогами, струятся вглубь темно-каштановых заплетенных волос. Без почтительности, но и без агрессии. Запахи кабинета отступают перед его собственным: смолы, воск, кожа, дым, смешанные с горьким цитрусом и лесным орехом на предоставленной дворцовой одежде, – аромат хлещет легкой пощечиной и совсем немного придушивает. Подушечки больших и средних пальцев быстро находят краниометрические точки: астерионы и птерионы.
Орденская печать – звезда из восьми стрел – отзывается клеймящим жжением на седьмом позвонке, в основании шеи под воротом рубашки. Воздух вокруг головы Портругиуса мерцает, как над раскаленной жаровней. Зрачки вытягиваются в узкие вертикальные прорези, а бушующее расплавленным золотом пламя заволакивает белки до краев. Камень проверяют на прочность, клинок – на гибкость. Те же правила справедливы для души. Император предлагает плоть и кровь свою, самую ненужную по своим меркам: последнюю в линии наследования и еще не разменянную на династический союз.
Дракон смотрит вглубь, стены и платье сжирают видимые лишь им огненные языки. Он зреет суть принцессы, ее назначение, потенциал: чистый теплый свет, растущий из недр нефритового камня. Силу не буйствующую, мерную. Яркий силуэт, незамутненный злобой и ложью, с крепкой сердцевиной, словно сталь, обложенная бумагой. Идеал...льный материал, что будет разорван и возложен на алтарь чужих амбиций.
— А вы гораздо сильнее, чем представляетесь вашему хищному двору.
Но обреченная им стать лишь бледным эхом себя, церемониальной куклой, которую с таким мастерством из тебя лепят. Тобою и тысячами с окраин Шеллендорфы купят свое спасение.
Пламя в глазницах затухает, возвращая привычный взгляд того, кто знает слишком много. В уголке губ тень не то циничной усмешки, не то гримасы боли. Но стоит ли винить Его Величество? Сам Портругиус отдаст и больше за такую возможность – снять свое проклятие. Сердце выбрано. Дракон будет тем, кто сошьет его из осколков. Трагедия малая предотвратит бо́льшую.
***
— Как проверка, мастер Рефнир? Убедились, что моя Лианочка идеально подходит? – голос Йозефа беспечно звенит, как удары кубков на пиру. — Как ключ подходит своему замку, – желтый взгляд с теплотой проходит по фигуре принцессы, а затем стреляет в излишне жизнерадостное выражение лица ее отца. Которое между тем уже успело перемениться на недовольное, углядев неподобающе глубокий вырез. Кого-то из прислуги сегодня буду пороть, а на пока Йозеф демонстративно проводит по своей груди двумя пальцами резким жестом снизу вверх. Портругиус машинально пытается убрать с себя пятно, воинско-артефакторская привычка.
Ах да, ты не о грязи. Приличия, верно? Считаешь, что чужая нагота осквернит ее более, чем мы задумали?
Застегивается на одну пуговицу, которую по выходу из кабинета тут же расстегивает.
Резная дверь с изображением мудрого энта захлопывается за их спинами. Шлейф бурбона все еще висит в коридоре призраком вредной привычки. Мужчина слегка наклоняется, подавая локоть:
— Не составите ли вы мне компанию, проведя экскурсию по малообитаемым частям дворца? – смотрит прямо.