Аркхейм

—Не говори глупостей...или ты в самом деле считаешь, что я буду чище тебя?..По крайней мере руки у меня по локоть в чужой крови, а этот запах не вывести даже за тысячелетия...—Он с осторожностью и заботой поймал девочку в свои крепкие руки, обернув ее маленькое тело своей защитой и своим пальто. Он прижал ее к своей груди, стараясь создать ощущение безопасности, чтобы она не упала вниз. Очарованный мягкостью ее кудрявых локонов, неспешно начал перебирать их пальцами. Волосы были такими пушистыми, словно облачко, и имели нежный цветочный аромат шампуня. Он ощущал их между пальцами, наслаждаясь тактильным контактом и благоуханием. Постепенно он усадил Чи поудобнее на своих коленях, желая, чтобы она чувствовала себя комфортно и защищенно. Поддерживал ее спинку одной рукой, а другой рукой нежно гладил ее щечку. Ее детская мордашка была направлена в сторону окна, позволяя рассматривать окружающий мир. Она могла видеть деревья, птиц, облака и звёзды, все вместе создавало картины, которые удивляли и восхищали, в любой другой ситуации, кроме этой.—Мы скоро уже доедем...

Через еще полчаса езды они добрались до отдаленного заброшенного пригорода. В прошлом это место было небольшим производственным городком, где располагались различные промышленные предприятия. Однако сейчас время не пощадило этот уголок, и он превратился в изломанную и разоренную территорию без жизни. Приближаясь к пригороду, можно было увидеть старый склад, который стоял напротив заброшенного городка. Строение было покрыто слоем грязи и пыли, словно оно не видело уборки веками. В прошлом, эта постройка должна была быть оживленной и наполненной жизнью, но сейчас она выделялась своим невероятно заброшенным состоянием. Стены склада взъерошены ветром и облагорожены набегавшими пыльными следами времени. Сквозь трещины в бетоне проглядывал заросший сорняками двор, который когда-то был поставлен под тщательный уход и облагороженный газонами и клумбами. Крыша склада покрывалась ржавчиной и дождевой водой, создавая темные пятна, словно забытые раны, которые больше никто не хотел залечивать. Однако, самое примечательное в этом зрелище были старые неоновые вывески, которые украшали входные двери склада. Вывески, когда-то сиявшие рекламой процветающих предприятий, теперь искрились сломанной проводкой и мигали беззвучно, портя общую картину печального состояния местности. Их стекла треснули и истерты временем, а светильники внутри вывесок периодически переключались, создавая непоследовательное мерцание. Окружающая обстановка настолько зловеще отражала прежний процветающий городок и теперешнюю разрушенность, что взору становилось жутко и неуютно. Переполняющая атмосфера заброшенности и мрачности заставляла задуматься о причинах падения этого места и оставляла ощущение неприкаянности. Непоправимое упустившее прошлое и разваливающееся будущее сливались в одно, создавая грустную и опустошенную картину этого отдаленного заброшенного пригорода.—Мы нашли машину с номерами, которые ты предоставила...А так же человека, имя которого тебе знакомо...Лесли...Владелец автомобиля и этого места...что обанкротилось два года назад...

Покидая свою машину в компании монахини, Генри остановился на мгновение, чтобы осмотреть окружающую обстановку. Вокруг них царила тишина, прерываемая только звуками удаленного города. Водительские сиденья были аккуратно прибраны, а машина, за исключением едва заметных пылинок, выглядела безупречно. Держа на руках маленькую Тигран, он двинулся в сторону складского здания. Видимо, это была их цель. Подойдя, он заметил небольшую группу оперативников, стоящих напротив. Они были одеты в форму, белые рубашки с голубыми галстуками и темные брюки. Каждый из них вооружен и представлял видимую угрозу. Возле группы оперативников стояла черная, массивная машина, с номерами, о которых было упомянуто ранее "ЦИ795СИР". Ее полированный кузов бросал отражения окружающей среды, и темный задник поглощал свет. Стражи порядка, которые находились рядом со входом, вышли из здания и остановились, наблюдая за происходящим. Порядок и монахиня продолжали двигаться медленно навстречу складской двери. Пройдя через нее, они оказались внутри, где царил полумрак. Очертания предметов проступали слабо, и с каждым шагом их глаза привыкали к темноте.

В глубине помещения виднелся небольшой стол, расположенный в центре. Он был изготовлен из дерева и выглядел старым и изношенным. К нему привязан человек. Непонятно, как долго он уже находился здесь и какие темные силы привели его сюда. Генри, несущий девочку на руках, почувствовал внутреннюю ярость, но сдержал ее. Девушка в рясе медленно подкатила к столу тележку, производя характерные звуки колесиков, которые шуршали по полу. Тележка была небольшой, но хорошо оборудованной, с разнообразными инструментами, которые были уложены аккуратно на её поверхности. Инструменты выглядели обычными и незаметными на первый взгляд, но их предназначение явно было необычным - использоваться для вскрытия человека. Среди инструментов можно было разглядеть ножи разных размеров и форм, щипцы, пилы, пинцеты, стоматологические инструменты и прочие медицинские приборы. Эти предметы, призванные служить для лечения и обслуживания, здесь, в этом ужасающем контексте, становились орудиями пыток. Они были чистыми и блестящими, словно только что вымыты. Некоторые из них имели капли воды, которые ещё только начинали стекать по их поверхности, свидетельствуя о предыдущих попытках пыток. Так же строительные и садовые инструменты были в обиходе. Однако то, что делало тележку особенной и выделяло её на фоне всего этого мрачного жуткого зрелища, была магическая сфера, парящая над нею. Сфера являлось прозрачной и излучала мягкий свет нежного голубого оттенка, создавая ощущение таинства и загадочности. Её энергия была почти осязаемой и создавала легкую дрожь в воздухе. Возможно, это была магия, способная усилить действие инструментов или придать им особую силу. А возможно, само по себе орудие пыток.

Находящийся на столе мужчина изображал полную беспомощность и отчаяние. Он был лишен одежды, кроме трусов, демонстрируя свою уязвимость. На его голову натянут мешок, лишающий его возможности видеть и свободно дышать. Руки и ноги привязаны к ножкам стола, лишая его любой возможности свободного движения или защиты. Стол был обычным деревянным, на котором можно было увидеть следы предыдущих пыток. Бледные круги влажности и оттиски ремней свидетельствовали о неоднократном окатывании мужчины холодной водой, пытаясь сломить его сопротивление и получить информацию. Пока что он молчал.—Делай, что считаешь нужным...—Он поставил Чихэру на пол и отошёл в тень, наблюдая.

Уши тигран больше не слышали ни одного звука, ни голоса Генри, ни других шумов, сейчас она была так беззащитна и легка, лежа на его руках словно маленькое перышко, которое лежит на весах Маат, судящей то как тяжела душа по отношению к сердцу. Уже даже сейчас Генри, не закончив суда а только прикоснувшись к душе и мыслям Чихэру мог понять одну страшную истину - её сердце куда тяжелее души.
Когда Генри попытался углубиться в травмирующие воспоминания, то его со всех сторон облепили две тысячи рук, хватающие за всякую деталь до которую могли дотянуться. Две тысячи рук алчили мести, они хотели рвать и терзать, отрывать целые куски, чтобы сохранить целостность последней, тысячной. Вся она была в множестве отражений, эти руки принадлежали Чихэру, каждая из двух тысяч рук, каждое касание и каждый краешек бритвенно острых когтей.
В её сознании был мало места, трудно дышать, словно хор голосов постоянно твердил об одном и том же: "Прочь!". Испорченная, опороченная, сломанная, злая - стойкая, несгибаемая, мстительная. Это всё о том, кто она есть на самом деле, если сбросить с неё флёр нежности и ласки. Если всю мягкость и заботу собрать воедино и выбросить как грязную вату навсегда.
Но не смотря на это картины продолжали проявляться...Даже не картины, а скорее чувства.

Полнейшая темнота, рот щиплет от крови и от слюны, которые переполняли его из-за тугих узлов верёвки, царапающих язык и нежное нёбо. Вся нижняя часть тело словно в огне - безудержное желание прожигает нежное девичье тело, она жаждит продолжения даже через невероятную пульсирующую боль, которую мозг воспринимает совсем не так как нужно. Чуткий носик не ощущает никаких других запахов кроме как мужского пота и семени, которым покрывается её тело. Оно проливается на неё теплыми густыми брызгами одно за одним, оставляя ощущение липкости на коже. Эта вонь, как казалось, останется с ней навсегда, впитанная кожей и впитанная мозгом, но чем больше она тонула в нём, тем больше влюблялась в него, как бы это ни было бы грустно и неприятно признавать.
Сильный удар в низ живота ногой - и под сокращением несчастных мышц из лона толчками вытекает белая густая жижа, смешанная с её собственным соком. Она кашляла и задыхалась от боли, но слышала лишь смех и обрывки фраз в которым важными были имена : "Мейсон, Ходж, Фарука, Джейсон, Лесли". Так они называли друг друга. Едва ли это их лидер. Ведь лидер развлекался с ней пока она ещё не была настолько испачканной, а потом уступил своим прихвостням, как будто она игрушка которая передается от старшего брата к младшему.
Ещё несколько сильных ударов - настолько сильных и точных, что Чихэру стошнило, только тошнить-то был нечем и изо рта вышло жуткое месиво из окурков, которые ей скармливали, аммиака, мужского семени и желудочного сока вперемешку с кровью.
Кто-то кинул её на холодный пол и провел волосами и лицом по тому, что из неё вышло, чтобы немного прибрать, словно она была половой тряпкой. Но даже сейчас она была в сознании, текла от наркотиков и молила о том, чтобы её жажду утолили. Только это уже наскучило её мучителям и в ход пошла уже железная бита, это казалось им забавным. Оттрахать девочку и потом избить до полу смерти.
К сожалению, сознание тигран потеряла ещё очень и очень нескоро, захлёбываясь в агонии и ненависти. Этот случай оставит отметину на её разуме навечно. Воспоминания померкли.

Тигран безвольно лежала на заднем сидении машины, погруженная в свои сны и мысли. Она просто лежала, закрыв глаза. Переваривала что произошло и цеплялась за последние капли нежности и заботы что ей оставались в жизни - за Генри, который согревал своим присутствием и самими мыслями.
 — Я не заслуживаю того, чтобы ты меня касался. Испачкаешься... — теперь демиург понимал о чем она говорила. Тигран снова пережила эти чувства, снова ощущала во рту пепел сигарет и склизкие ощущения на коже. Девочка попыталась привстать, но сделала это так резко, что закружилась голова. В её голове настойчиво мелькала мысль об побеге. Сбежать как можно дальше.

—Я тебе верю, что собственно, не мешает мне за тебя переживать...—Он, полностью преданный заботе о маленькой Тигран, нежно поднял свое пальто и аккуратно накинул его поверх ее плеч. Ткань, мягкая и теплая, образовала защитный плащ, который служил щитом против любых неприятностей, которые могли прийти в их путь. Девочка сидела у него на коленях, ее изящные пальчики сжимались в миниатюрные кулачки, а пышные ресницы, едва касались нежных щек. Он держал ее маленькую ладошку в своей ладони, ощущая нежность и хрупкость. Его большая рука окружала ее маленькую, создавая ощущение безопасности и защищенности. В темноте ночи, приглушенном свете, он наблюдал за девочкой, видя, как ее глазки постепенно закрываются под воздействием накатывающего сна. Ресницы становились все тяжелее и тяжелее, пока наконец не прикрыли полностью ее глазки. Он, сам затихая и успокаиваясь, неспешно и ласково поглаживал ее по голове. Его рука скользила по ее мягким волосам, словно мелодично играя одну и ту же музыку. Каждое прикосновение было наполнено заботой, любовью и теплотой, которая лечила все раны и укрощала все тревоги. Его прикосновение и ласка заставляли расслабиться и погрузиться в спокойный сон. В действиях она могла чувствовать безопасность и нежность, которые только отец может дать. В то время как он бережно укачивал ее в своих объятиях, сам погружался в свои мысли, отгоняя все прочие заботы и тревоги от нее, чтобы сосредоточиться на них самому.

Конечно, он хотел знать больше и понимать лучше, и поэтому продолжал копаться в сознании маленькой Чи, вникая в детали и выуживая нужные и не очень моменты. Его любопытство было как порок, который может погубить кого-то, но в данном случае это особый случай. Демиург осознавал, что его миссия - быть опорой и защитником этой девочки, и поэтому он тонкими нитями проникал в ее сознание. Когда проходил сквозь ее сознание, он ощущал, как каждая мысль и воспоминание становились видимыми и доступными для его восприятия. Он видел зародыши маленьких фантазий и мечтаний, которые сияли яркими цветами и радостными эмоциями. Его взгляд скользил по картинкам, словно он просматривал старые фотографии, запечатлевшие мгновенья счастья и радости. Он также замечал и более темные моменты, те, которые маТигрвн хранила глубоко внутри себя. Маленькие страхи, сомнения и переживания покрывались пеленой волнений, и он осознавал свою роль в том, чтобы помочь ей их преодолеть. Он хотел быть рядом с ней, чтобы поддержать и дать тепло и уверенность, которые помогут справиться с трудностями. Генри чувствовал каждое дыхание, каждый мелкий пульс ее сердца, который свидетельствовал о живой сущности в его объятиях. И тем временем, продолжал прижимать девочку еще чуть ближе к себе, ее маленькое тело словно становилось еще более нежным и легким в его объятиях. Он желал ее согреть, чтобы она чувствовала его заботу. Его руки окутывали плечи, создавая ощущение защиты и тепла, которое могло согреть ее.

---

Часом позже, под покровом ночного неба, они продолжали свое путешествие по безлюдной магистрали. Темнота простиралась вокруг, и лишь отдельные неоновые лампы, редкие и затерянные среди безжизненной дороги, освещали их путь. Эти маленькие оповещатели о грядущих населенных пунктах или остававшихся позади километрах не способны были скрасить печальное ощущение от пустынных окрестностей. Демиург, который зачастую не вел машину, занимал место на задних сидениях, хотя прежде привык находиться рядом с водителем. Но сейчас ситуация изменилась. Напротив водителя заняла свое место странная фигура — монахиня Ордена Порядка, представительница Архивов, с которой они давно знакомы. Его перемещение на заднее сиденье было обусловлено двумя причинами. Первая заключалась в том, что теперь на переднем сиденье сидела монахиня, и это представляло собой своеобразный символ смены ролей и обязанностей в их непростом путешествии. Вторая причина была почти символичной: на коленях у Порядочного находилась маленькая Чи. Чихэру спала на всю длину пассажирских сидений, ее голова уютно откинута у него на коленях. Генри бережно укутал ее в свое пальто, чтобы она чувствовала себя комфортно и защищенно в этом непредсказуемом мире. В то время как автомобиль продолжал скользить по безлюдной дороге, его руки ласково поглаживали маленькую щеку девочки, передавая ей тепло и заботу. В другой руке он держал планшет, на котором искал что-то особенное. Свет падал на его лицо, освещая сосредоточенный взгляд и отражаясь в глазах. В тишине машины можно было услышать негромкое нажатие кнопок на приборной панели, а иногда и приглушенные звуки информационных обновлений, которые несли с собой новости об окружающем мире. За окном падал снег, густыми белыми хлопьями осыпаясь на землю.

Конечно же тигран, очень чуткая к чувствам Генри, без труда заметила некое его смятение и отвращение по отношению к алкоголю и это показалось девушке несколько...странным? Разве Демиурги не должны нуждаться в пище и питье, а все земное - это лишь как вода да воздух, что они на ступень выше всего этого. Земного. Приземленного. Низменного. Такого эфемерного и ничтожного. Если алкоголь так действовал, то как будет действовать яд?
И это заставило Чихэру невольно задуматься об Генри не как о недоступном и неприкасаемом божестве, а как о существе более...доступном. Которого можно касаться, ласкать, любить. Не как мраморную статую божества, а как настоящего живого человека, которым он пусть и не был по формальному названию, но являлся таковым по сути своей.

Нежные и тревожные чувства девушки клубились и клокотали внутри неё, не находя выхода. Хорошие девочки не злятся. Хорошие девочки добрые. Хорошие девочки милые. Так говорили Чихэру и она слушалась, сдерживала свои эмоции столетиями, но так или иначе что-то темное иногда проскальзывало, словно у неё проблемы с ментальным здоровьем. На деле же она всю жизнь играла роль той, кого хотели видеть все вокруг неё, пока наконец не поверила. И это неуловимо ощущалось в её душе и мятежных зеленых глазах.
Она тяжело вздохнула и положила голову на Генри, кутаясь в плед от холода внешнего мира и неодобрительных взглядов. Ей предстояло тяжелое испытание, но она пройдет его не одна, а вместе с Порядком, рука об руку, так как будто бы они были отцом и дочерью. И он, держа её ладошку, вел её в свершено новый мир, учил жизни и её прелестям, оберегая от кошмаров и холодной тьмы.
— Отдохну пока будем добираться. Тиграны очень выносливые, спать мне нужно меньше чем обычным хуманам, мы медленно устаем и быстро восстанавливаемся. Так что все будет хорошо...Поверь мне пожалуйста — сознание Чихэру медленно меркло под влиянием тончайших нитей влияния демиурга. Все то что он искал было скрыто очень глубоко во тьме, и там волей-неволей, но придется раскопать страшные раны.

Первое что вспыхнуло в воспоминаниях это начало вечера. Она одна девушка на компанию из трех мужчин, два более коренастых и сильных, а один одет более дорого и более подтянутый, он казался ей главой этой шайки. Нельзя сказать что все они были красавчиками, у кого-то сломан нос, у кого-то шрам на брови или губе, а может и то и то вместе. Одеты дорого и роскошно. Они все вместе сидели в баре и парни гладили колени и бёдра Чихэру, этот момент был ассоциирован с...безразличием. Ей даже не было противно. Ну глядят и гладят, какая мелочь. Словно её тел не принадлежало ей или это было что-то очень несущественное.
Через ещё пару бокалов вина она уже ощущала как чьи-то пальцы погружаются в её нежное лоно, а сознание медленно покидает её, окруженное сладостной дымкой дурмана. Однако тело помнит все что с ним делали. Дрожит, извивается, задыхается...
Да, удушья и вправду было много. Даже Генри в какой-то момент могло показаться, что всё его тело сжимается от недостатка кислорода, столь сильным было это чувство, но у Чихэру оно было накрепко связано с невообразимым возбуждением.
И если немного отречься от этого, оставить вдали и открыть глаза...То где-то впереди виднелась уже черная массивная машина с номером: ЦИ795СИР.
Весь путь она провела в темноте. Дороги не видела конечно, адреса тоже. И перед тем как над ней склонился парень в медицинской маске со шприцом - она смогла увидеть в окно соседнее здание. Здание, которое было ей неизвестно, но Генри смог бы понять где оно.
Демиург узнал что нужно, но хотел ли он узнать больше? Усладить любопытство.

В своих мыслях он знал, что алкоголь вызывает у него аллергическую реакцию, но согласился выпить с ней, чтобы не разочаровывать. Он попытался сделать вид, что все в порядке, но когда горячая жидкость приблизилась к его горлу, организм немедленно отозвался. Первое ощущение было как пламя, которое бурно разгорелось в глотке, словно кислота, способная прожечь все на своем пути. Он не смог сдержать рефлекс, и небольшой кашель вырвался из груди. Каждая клеточка горла ожила острым покалыванием, словно иглы пронзали его плоть. Он сжал рот в тонкую, почти невидимую полоску на маске, пытаясь справиться с болью, однако по-прежнему не выдал ни слова о своем дискомфорте. Он знал, что обещал выпить с ней, и не хотел предать ожидания Чихэру. С каждым глотком, аллергическая реакция продолжала нарастать. Он почувствовал, как зуд и раздражение распространяются по его глотке и груди, вызывая неприятные ощущения. Однако Демиург старался скрыть свои чувства, как и делал на протяжении всей жизни, сохраняя лицо и придерживаясь обещания, данного девочке.—Слишком резкое выражение касательно Демиургов, потому как ты знаешь максимум двух...И то, не так хорошо, как думаешь...

—Что же, тогда позже...—Поворачивая голову от панорамного окна, где развертывалась захватывающая картина с видом на вечерние улицы, взгляд пришел на маленькую девочку, которая сидела напротив. Ее яркие глаза были устремлены на бокал, наполненный мутным напитком, и на ее лице отразилось любопытство, смешанное с некоторой тревогой. В ответ на этот взгляд, он медленно прикрыл глаза, чтобы сосредоточиться на том, что происходит в ее маленькой голове и полностью погрузиться в искреннюю историю, которую она собиралась рассказать. Порядок проницательно и внимательно прислушивался ко всем ее словам, готовый принять и понять то, что мучило ее душу в данный момент. Маленькая Тигран была олицетворением нежности и независимости одновременно. Взгляд ее глаз был чистым и открытым, словно она пыталась прочесть каждую его мысль. В этот момент он помнил, что эта подростковая девочка, недавно пережила значимый эмоциональный опыт. Ее лицо выражало некую смесь грусти, страха и решимости, она явно сталкивалась с неким внутренним конфликтом.

Раскрывая глубины своей души, девочка начала распространяться о том, что терзает ее в последнее время. Ее голос был тихим и дрожащим, каждое слово стоило ей огромных усилий. Ее искренние исповеди направлены на то, чтобы он понимал и поддерживал ее, вместо того чтобы судить и отвергать. В ее словах звучали спрашивающие риторические вопросы нотки, которые так беспокоили ее и мешали находить покой. Медленно открывая глаза, Генри внимательно смотрел на нее, пытаясь разобраться в ее мыслях и эмоциях, которые разыгрывались в ее душе. Он осознавал, как важно ей было, чтобы он не только слушал, но и слышал, поддерживал и ценил ее. Ведь в этом чужом мире так мало людей, которые могут это сделать. Он был готов слушать каждое слово, каждую тревогу и сомнение, чтобы помочь ей осознать, принять и преодолеть свои проблемы. Открыв окно своего сердца, он ждал, чтобы ее история наполнила его ум, чтобы он мог сопереживать ее чувствам и разделить ее боли. Сохраняя спокойное и сдержанное выражение лица, словно и не понимал ничего вовсе.

—Если тебя слушать, то на деле звучит все очень просто...Но тебе нужен отдых и подготовка к тому, чтобы мы смогли туда отправиться...Как минимум нормально выспаться...—Он протянул к ней под руку и взял миниатюрную ладошку, притянув девочку к себе, чтобы прижаться к теплому бочку, усаживая к себе на колени и прижимая щечкой к груди. Руку же умостил ей на голову и поглаживает между ушками. Когда же на плечи накинул плед, что здесь предлагали гостям.—Илм же отдохнёшь, пока мы будем туда добираться?..—С его рук поднималось еле ощутимое тепло, когда он плавными и нежными движениями прикосновений ласкал младшую. Его касания были столь легкими, словно танцевали на поверхности ее тела, разливая вокруг себя ощущение спокойствия и безопасности. Постепенно, по мере его воздействия, в сознании начали проявляться фрагменты памяти, словно слабые вспышки света в темноте. Эти образы возникали в его голове, словно он сам стал окошком в их прошлое. С каждым новым мгновением он продолжал тонкими нитями воздействовать на сознание, чтобы собрать полную картину происходящего. Каждое прикосновение направляло его к новому фрагменту памяти, раскрывая их суть и глубину. Чувствуя ее успокоение под своими руками, он продолжал увлекать ее в светлые моменты ее прошлого, принося в ее сознание радость и умиротворение. Он был проводником, ведущим ее по пути раскрытия истины, которая изначально была утеряна в море повседневных забот и тревог. Что уже была не так радужна, но не ворошить же прошлое.

Звериный оскал широкой пасти, что будто ужасающий зев земли развергся посреди маски на удивление...позабавил Чихэру. Эти треугольные пильчатые клыки, эта зияющая пустота рта, в которую так потешно и так безвозвратно рухнул кусок торта - восторгали её. Теплые блики в зеленых глазах тигран начали напомнить концентрированную мешанину из красного и зеленого, из гнили и крови, не теряя своего естественного детского и невинного очарования.
Она широко раскрыла рот, в котором теперь явственно виднелась пара звериных клыков, один из которых был чуть больше второго, и  расхохоталась. Маленькая принцесса вне себя была от такой маленькой причуды, но однако довольно быстро успокоилась, вытирая краешек рта салфеткой, как самая настоящая леди.
— Хорошо, Генри. Оказывается ты умеешь кусаться. Должно быть очень мало тех, кто пережил такой...укус. Какое же удивительное устройство маски! Демиурги просто чудесны! — девушка похлопала в ладоши от восторга, не сдерживая своих наивных и открытых чувств, только такая реакция на пасть в маске могла кому-то показаться...ненормальной.
— Я обязательно проведу чайную церемонию, но для этого нужно особое место, время и...конечно же чай. Что-то подобное можно найти на Лирее. Думаю нам это смогут доставить при необходимости. Сейчас меня волнует совсем не чайная церемония... — взгляд девушки стал чуть задумчивым. Она опустила взор на кружку с глинтвеном, такую красную и ароматную, но ей все казалось что это не приятный напиток, а стакан полный густой крови вперемешку с желчью. Голос девушки стал чуть тревожнее. И намного более искренним.
— Я не могу веселиться, пока эти твари живы. Не могу думать ни о чем другом, как бы ни пыталась. А я пыталась. Я пью глинтвейн, а во рту вкус крови. Я ем сладкое, но послевкусие словно я облизала пепельницу. И так будет пока мы не закончим с этим. Ты говорил, что мы сделаем это. Вместе. Я готова открыть свой разум и поднять то, что было там. Ты сможешь увидеть нужное место и мы просто ворвемся туда — она говорила это так просто, что казалось, что она может даже вот-вот улыбнутся, когда речь зашла про убийства. Но тем не менее она оставалась весьма серьезной. В этот момент на молодое личико легла тень и тяжесть всех прожитых воплощений, больше 3000 лет истории, что помнила Чихэру так, будто это проживала она сама.

Она посмотрела в окно. Мир больше не был таким радужным. Эйфория медленно отпускала её. На улице, сумеречный воздух окутывал мутное освещение, и порой можно было услышать неопределенные шаги и непонятные звуки, кажущиеся случайностью или проклятьем улицы. Черные кошки, медленно шагавшие кучками, делились секретами тьмы и указывали на то, что кто-то наблюдал за каждым движением, за каждой мыслью, которая рождалась в этой отдаленной части города.
Посетители кафе, противоречивое сочетание тумана и света, сидели за непроницаемыми стеклами окон, казалось, с которыми они защищались от мира за их пределами. Подлинная атмосфера их столиков прозвучала как звук молчания и договоренности: как будто они подписали сделку, чтобы ощутить холод внешнего мира, не прерывая своих разговоров и бесед.
Стены отныне мрачного здания, заполнявшего пространство около улицы, казались подвластными воспоминаниям, крикам давно ушедших душ и остаткам зала теней. Легкая дымка окутывала фасад, как призрак плоти и мечты, выплескивая из скульптуры времени дальние тонкие отпечатки прошлых жизней.

Когда только входишь в кафе, аромат сразу же окутывает, словно мягким облаком. Чувствуется запах свежей выпечки, который навевает ощущение уюта и комфорта. Аромат теплых хлебных изделий, круассанов и пирожков наполняет воздух сладкими и увлажняющими нотками, в симфонии с пряными напитками. Демиург присел на край широкого подоконника боком к столу, точно выверяя угол и положение своего тела. С небольшой изогнутостью спины, он смог удобно разместиться. Взгляд, направленный вдаль, стал выразительным и сосредоточенным, он проникал сквозь стекло, видя в нем нечто гораздо большее, чем окружающий мир. Одной ногой Генри упёрся в край углубления в стене, это было точкой опоры для его мыслей и чувств. Вторая нога, свободно свисая вниз, медленно раскачивалась, создавая ритмичное движение, которое было в гармонии с его замедленным дыханием. Металлические веки маски сомкнулись, закрыв глаза от внешнего мира. Внутри него разверзлась пустота, и он вздохнул тяжело, выпуская из себя часть бремени, которое он нес внутри. Пальцы руки медленно, почти нежно, перебирали край перчатки. Это действие, подобно ритуалу, он пересчитывал свои собственные грехи, скрывая их от внешнего мира. В этот момент он был один с самим собой, погружен в свои мысли и чувства. Его действия являлись символичными, отражая внутренний мир, который он скрывал от посторонних глаз. Да и никто особо никогда не интересовался, что у него там на душе. И есть ли она в принципе обычно тоже никто не интересуется, все утверждают, что Порядку она не нужна, чтобы выносить вердикт. Отчасти они правы.

—Много сахара вредно есть на постоянной основе, а так, иногда можно, если не злоупотреблять этим...—Подняв руку к столу, он выполнил это действие с удивительной неспешностью и грацией. Его пальцы скользнули по поверхности стола, он прокладывал путь, следуя невидимой линии. Наконец, достиг стоящего там стакана с глинтвейном и легко взял его в руку. Маска на его лице была настоящим произведением артефакторной мысли. Она разошлась, раскрывая тонкой цепью трещины, которые напоминали пасть существа из мрака. Эти трещины образовывали подобие пасти с кривыми, но от этого не менее острыми клыками. Каждая деталь маски была аккуратно вырезана и вылеплена, создавая впечатление, что она была чем-то более живым, чем просто предметом ношения. Между клыками маски Порядочный зажал пластиковую трубочку. Напиток в стакане блеснул в свете, создавая игру отражений на поверхности маски. Он поднес стакан к себе с медленной уверенностью и начал потягивать глинтвейн. Каждое движение было рассчитано и гармонично, он слишком любил все систематизировать и был слишком перфекционистом.

Когда он поднимает стакан напитка к лицу, навстречу идет пряный аромат специй, таких как корица, гвоздика и кардамон. Эти специи добавляют напитку неповторимую глубину и тепло. Он также ощущает аромат цитрусовых, напоминающий свежесть и яркость апельсиновой цедры. При первом глотке глинтвейна вкусовой мир оживает. Пряные специи проникают через рецепторы, создавая приятное тепло во рту. Сладковатые нотки карамели и сушеных фруктов, таких как изюм и апельсиновая цедра, появляются постепенно, придавая напитку гармоничную сладость и уравновешивая его пикантные пряности. Все эти вкусовые и ароматические элементы сливаются воедино, создавая непередаваемую симфонию вкуса, напоминающую о холодных зимних днях, когда можно укрыться в уютном кафе, согреться глинтвейном и наслаждаться сладкой выпечкой, чувствуя, как тепло и уют проникают в тело. Правда сейчас ещё только осень.

—Чи...Можно на "ты", когда никого из знакомых нет рядом, хорошо?..—Отпустив трубочку он повернул голову и приоткрыв рот-маску снял с кончика вилки кусок торта, а после отстранился. Сливочно-ванильный многослойный торт обладает нежным и манящим цветом. Его поверхность идеально белая, как первый снег в солнечный зимний день. Однако, если пристально посмотреть, то можно заметить легкий кремовый оттенок, который придает торту утонченность и теплоту. Цвет торта кажется натуральным и приглушенным, создавая ощущение роскоши. Поднимая вилку с этим угощением к носу, можно немедленно ощутить неповторимый аромат. Запах сладкой ванили проникает в ноздри с первого вдоха. Это аромат нежности и тепла, который приносит уют и комфорт. Также ощущаются нотки сливочного масла, которые придают десерту богатство и насыщенность. Первый кусок тает на языке, раскрывая богатый и многогранный вкус. Сначала ощущается нежная сладость ванили, которая мгновенно затемняется кремовой мягкостью. Сливочный вкус, будто объятия, обволакивает небо и создает ощущение нежности и роскоши, утонченности. По мере того как жуешь, вкус продолжает развиваться, принося с собой сладкие нотки карамели и меда, которые дополняются легкой горчинкой ванилина. Многослойность добавляет интереса в каждом укусе. Слои кекса, пропитанные ванильным сиропом, образуют идеальную базу для крема, который плавно тает во рту, оставляя послевкусие нежного сливочного аромата остаётся на языке. Все вкусовые нотки сливаются в гармоничное целое, создавая незабываемое впечатление, которое оставляет желать еще одну ложку этой волшебной сладости.—Ты что-то говорила про чайную церемонию, если мне не изменяет память...

Воздух наполнялся сладким ароматом сладкой выпечки и чая, когда она впервые почувствовала те крайне противоречивые зарождающиеся чувства. Сердце девочки замирало на мгновение, словно околдованное загадочной силой. Ее взгляд, ниточка золота переплетенная с этими ясными глазами, отражал нежные эмоции, зарождающиеся в глубинах ее души. Он не отрывался от Генри, даже когда тот отошёл.
Чихэру заняла своё место за столиком у окошка где был большой подоконник для того, чтобы на нем сидеть, закутавшись в плед. Так тигран как раз и сделала, и ни капли не пожалела об этом.
Чувствуя, как мир обретает новые оттенки и звуки, каждое движение и шепот становились для нее искусством само по себе. Любой прикосновение восторженно исчезало в ее воображении, оставляя после себя тепло, которое танцевало на ее коже и заставляло сердце биться быстрее. Она неотрывно следила за Порядком, вспоминая его холодные руки на своём обнаженном теле, но в мыслях этих не было пошлости, лишь безмерная благодарность и привязанность.
Влюбленная в этот мир девочка ощущала дыхание весны на своих щеках, даже если сейчас осень, и слышала мелодию, звучащую в каждом шорохе ветра. Она становилась бесконечно чувствительной к нежным прикосновениям и словам, которые звучали словно самое прекрасное произведение искусства. Ее мир превращался в живописный пейзаж, где каждый цветок казался свидетелем ее чувств.
И Порядок был источником волшебства, которое словно прокладывало магический путь к ее счастью. Его ласковый взгляд и нежные руки заставляли ее трепетать от эмоций. Она восхищалась его улыбкой, которую никогда не видела за маской, зато чувствовала, словно искренний комплимент украшающий мир вокруг нее, и его голос был мелодичным пением, которое пленяло ее сердце.
Чувства  были легкими и гравированными на свежей летней бризе. Она ощущала их в каждом дыхании, слышала их в каждой мелодии и расцветала их в каждой улыбке. Любовь заполнила ее сердце и переполнила ее существование, превратив ее в этюд о доброте, эмоции и потрясающей красоте.
Порядок вернулся с угощениями, и тигран принюхалась к многослойному тортику:
— Пахнет очень...сладко. Так много сахара точно не вредно есть? — не то чтобы Чихэру вообще не ела ничего сладкого, конечно она пробовала всякие печеньки, лунные пряники, пироженные моти но ничего более сладкого в жизни не встречала. Она с недоверием отнеслась к такму жирно-сахарному чуду, подозревая что его вкус может быть слишком приторным.
Но она безмерно доверяла Генри и отломила вилочкой первый кусочек. Сладкий молочный вкус мгновенно распространился по рту, заполняя все рецепторы и перебивая остальные вкусы. Это было...не так сладко как она думала, было в этом тортике что-то изысканное и тонкое, что едва улавливалось за сахаром.
— А вы не хотите попробовать? — тигран обезоруживающие улыбнулась, отломила вилочкой ещё кусочек и протянула к Генри, не зная даже, а нужны ли тортики демиургам? Фрей ел шаурму за обе щеки, но то Удовольствие, а это ведь Порядок.

—Не господин...не надо такого обращения...—Чуть серьезно сказал, как отрезал.—Неудивительно...—Он слабо хмыкнул себе под нос про рассказы о сестре Кохаку, но больше ничего. Он ведь не может осуждать ее за точку зрения? Не может, вольна принимать решения сама.—Ты всё-таки спроси своих приближенных на всякий случай, а там видно будет, что да как...—Демиург повернул голову в сторону Тигран и а любопытством наблюдал за ее реакцией.—В этом тоже не вижу проблемы...Демиурги — метаморфы, то есть я могу быть как в женской, так и в мужской ипостаси, так что все хорошо, не переживай по этому поводу и смущаться тут тоже нечего...—Он слабо прижался маской к ее лбу и это выглядело так, будто он поцеловал свою маленькую дочурку, успокаивая ее и одновременно оберегая.—Потому просто спроси их мнения, ладно?..

---

В холодный осенний день, с легким ветерком, Генри остановился на узкой улочке, заметив, что Чи слегка дрожит от холода. Он быстро снял свое пальто с плеч и нежно накинул его на Чи, стараясь согреть ее. Пальто было чернильно-черного цвета, изготовлено из мягкой и теплой бархатистой ткани. Оно было довольно уютным и достаточно просторным, чтобы полностью укрыть девочку. А ещё от него тянуло ароматом лесных ягод. Порядок аккуратно расправил воротник и поправил манжеты, чтобы пальто хорошо сидело на Тигран и сохраняло ее тепло, все таки она в лёгком платье. Когда пальто было надето, Чи в тот же миг стала выглядеть чуть более мило и защищенно. Затем решил продолжить свою прогулку вдоль улочек большого города. Окружающие здания были разнообразными: высокие и низкие, с различными архитектурными стилями. Улицы были мощены кирпичом, а тротуары украшали круглые чугунные лестничные марши и маленькие скамейки. Люди спешили мимо, заняты своими делами, и Генри со спокойствием наблюдал за ними, порой останавливаясь, чтобы сделать мысленную заметку о каком-то интересном месте или здании, которое ему понравилось. Ее увлеченный взгляд вперед, гонимый запахами и звуками, сигнализировал, что они на правильном пути.

—Конечно же ты можешь просить о большем, но твое стремление добиваться чего-то своими силами весьма похвально и я не могу ему противостоять...Разве что, все, что я могу, я обязан тебе дать, потому не переживай, первое время тебе важно будет концентрироваться на учебе и работе в Ордене, а все твои расходы так или иначе будут покрыты организацией, а вот уже после ты будешь все делать самостоятельно, все-таки, личный опыт тоже важен, не содержать же тебя постоянно рядом мне?..Вот именно, так что, возражения не принимаются, а после сможешь все сама...—Генри спокойно почесал теплое ушко маленькой Тигран, рассматривает ее миловидное детское личико и медленно сполз рукой вниз, поглаживая за щечкой, обдумывая, сколько времени им осталось до возвращения в Орден.

Он присел на перила, которые украшали старую каменную лестницу. Эти перила были изготовлены из качественного дерева и имели небольшие промежутки между брусками для легкого съезда вниз. Со своего места на периле Генри положил пальцы на его гладкую поверхность и начал плавно спускаться вниз. Он был осторожен и в то же время взволнован, он все быстрее и быстрее скользил по перилам, чувствуя, как ветер запутывается в волосах. Постепенно Порядок сбавил скорость и, приближаясь к концу лестницы, начал ощущать приятное покалывание в ногах. Когда достиг самого низа, то резко встал на ноги, чтобы придать своим мышцам немного размягчения после такого отличного спуска. Генри с интересом воспринял приглашение Чихэру и начал двигаться вперед, следуя за сладким и пряным ароматом, который разносился по округе. С каждым шагом Порядочный ощущал, как сладость и аромат набирают обороты, искреннее желание попробовать этот напиток все сильнее возникало в сердце его любимицы, это можно было заметить по глазам. По мере продвижения вперед, он ощущал, как погружается в мир ароматов и вкусов. Сладкий запах специй, смешанный с нотками корицы и свежей выпечки, окутывал улицу с каждым шагом, приманивая больше людей к себе. Вскоре они достигли небольшого кафе, где находилось обилие сладких угощений.

С приглушенным звоном колокольчиков Генри медленно распахнул дверь кафе, вступая в воздух, окутанный ароматом свежей выпечки и сладких напитков. В его объятиях спокойно сидела девочка – неуклюже упавший локон едва касался ее сладких, нежных щек. Осторожно, с любовью он опустил ее на пол, одновременно слегка расправляя края ее красивого платья, чтобы оно легко и свободно облегало ее тонкую фигурку.—Займи место...—Демиург, выпрямившись, потрепал по голове и походкой лёгкой направился к стойке, искусно пролезая сквозь тесноту столиков и радостных голосов посетителей. Его черные сапоги тянулись по полу, не оставляя следов, в то время как его темные штаны и светлая рубашка испускали натуральную элегантность. Он достигнул стойки с легкостью, свойственной существу, привыкшему передвигаться быстро и как можно тише.

—Добрый вечер...Пожалуйста, две порции глинтвейна и одну порцию многослойного кремового торта...—Официантка, улыбнулась, но сразу же принялась записывать запрос. Порядок тем временем взглянул назад, примечая Чи. Забрав заказ он прошёлся к столику и поставил напиток, тарелку с тортом напротив Чихэру. Сам присел рядом, поставив глинтвейн рядом с собой и поправляя черные перчатки на кистях.

— Здесь всё не так однозначно, господин. Моя родная сестра Кохаку очень...свободолюбивая. Она наёмница и сидеть в четырех стенах никогда не сможет. Она тот самый тигр, который умрет в клетке от тоски. Я же в этой клетке родилась, поэтому я склонна искать дом куда больше чем она, потому что не могу жить иначе. И одновременно с этим с нами прибыли ещё тигранки - воины и танцовщицы, мастерицы вести беседы и проводить чайные церемонии. Воины такие же свободные, как и Кохаку. Это её отряд. За мной захотят пойти те девочки, которые верны мне. Только у них есть небольшой нюанс... — девушка значительно засмущалась и чуть стыдливо отвела взгляд от Генри. И продолжила уже шёпотом: — У них есть и женские органы и мужские. Но я особенная, потому что глава клана. Или более обычная для вас. Воть.
Такие слова и речи могли быть довольно вульгарными для публики, но в гомоне восхищения и восторга её шепот был не столь заметен.

Уже выйдя на улицу, где оказалось на удивление прохладно для этого вечера, Чихэру немного поёжилась от свежести, обступившей её, и немного прижала ушки в голове. Спасительным казался чудесный запах корицы и специй. Именно туда тигран и повела Генри.
— Мне ничего не нужно, господин. Я рада что вы у меня есть и что дали мне убежище, дадите образование. Разве я могу просить вас о чем-то большем? Мне не нужен огромный частный дом - просто квартирки хватит, не нужны дорогие украшения. На одежду и еду я сама заработаю. Обещаю. И телефон тоже возьму в кредит наверное. Это важная вещь. А сейчас я прошу вас попить со мной глинтвейн. Он...такой ароматный!
За маленькой деревянной дверью, скрытой за вьющимися плющом и фонарями в форме звезд, располагалось уникальное кафе. Мягкий запах корицы и ароматного глинтвейна наполнял воздух, привлекая гостей со всех уголков города.
Внутри царила уютная атмосфера, словно волшебная сказка. Длинные деревянные столы, украшенные серебряными свечами и свежими цветами, приглашали гостей насладиться предстоящими вкусовыми наслаждениями. Витражные окна пропускали полосы теплого света, создавая игру оттенков на стенах и полу, словно живые краски, струящиеся из параллельных стекол.
Под легким шорохом, окна со скрипом распахивались, выпуская целую армию ароматной свежести. Глинтвейн, греющий до души, поднимал дух и расслаблял тело. Он медленно комбинировался с запахом сладкой корицы, расставив точки над "і", и заставлял сначала окутаться бархатистым волнением, а затем позволял пропасть в умиротворенном счастье.
На полках стояли горячие булочки с тонким слоем пылающей корицы, подарившей им ангельское блаженство. Каждая булочка была украшена декоративными сахарными кусочками, словно алмазами, добавляющими блеск и грацию. При каждом прикосновении губ к ним, преломление вкуса открывало свои двери в мир сладости и удовольствия.
Изящные шелковые пледы, свернутые и готовые обнять тебя, украшенные милыми пряжками и вышитыми цветами, лежали на спинках стульев. Они были как обещание чувственной и теплой обстановки, где любой гость мог укрыться от мороза и насладиться чашкой глинтвейна, окунувшись в уютную содержательность.
Мягкая и приглушенная музыка, не достигающая границы тишины, создавала идеальное сопровождение для погружения в мир нежности и спокойствия. Все эти невероятные детали образовывали одну картина удовольствия, где время останавливалось и гости возвращались к чувственным эмоциям и осознанию того, что наслаждение вкусом и теплом может сподвигнуть сердце в путешествие.
В это прекрасное кафе, погруженное в тонкую атмосферу гармонии и любви к деталям, каждый посетитель мог насладиться горячим глинтвейном, окунуться в аромат свежих булочек с корицей и завернуться в уютный плед. Здесь, в этом месте, волшебство становилось реальностью, а мир казался более добрым и прекрасным.

—Не думаю, что стоит делать больше, чем ты уже сделала...—Он ласково положил теплую руку на голову своей маленькой, почти что дочке, и гладит между ушками, изредка почесывая.—Театр не бедствует, так что лучшее, что можно сделать, это покупать билеты на представление и быть благодарным зрителем, и не мешать другим смотреть...А ещё аплодировать в конце шоу...—После окончания представления зал заполнился аплодисментами, и он, сидя в своем месте, присоединился к ним, испытывая восторг и искреннее восхищение исполнением актеров. Шум аплодисментов слился с радостными возгласами зрителей, наполнив зал атмосферой триумфа. Генри спокойно хлопал, наслаждаясь мощными звуками, которые отражали его воодушевление и уважение к событию, в котором только что принял участие. Его ладони сталкивались с интенсивностью, которая соответствовала глубокому впечатлению, произведенному на него этой незабываемой постановкой. Параллельно с этим он ласково прижимал к себе маленькое солнышко, ради которого сюда и пришел.—Как ты думаешь, твоим братьям и сестрам понравилось бы посмотреть на мир, если бы они уехали из "Разлома"?..На тот же Эльмар, куда мы с тобой отправимся совсем скоро...Или всё-таки они сами смогут найти свой путь?..

Взгляд его устремился на сцену, где актеры продолжали жить в своих ролях, не снимая с себя потрясающие костюмы. Он был поражен безупречностью и красотой их нарядов. Каждый костюм был продуман до мельчайших деталей, отражая характеры и эпоху, в которых развивалась история. Ткани облекали актеров в прекрасные гармонии цветов и фактур, подчеркивая их индивидуальности и углубляя атмосферу каждой сцены. Он старательно рассматривал декорации, которые сочетались с костюмами, создавая полное впогружение в миры, развертывающиеся перед глазами зрителя. Подсвеченные фонариками актеры взаимодействовали с причудливо выстроенными декорациями, которые придавали им дополнительную глубину и выражали замысел режиссера. Ловушки с тонко обработанными деталями, цветными акцентами и тонкими переходами между сценарными планами подчеркивали эмоциональные нюансы сюжета и заставляли зрителя окунуться во впечатляющий мир, созданный на сцене. Актеры, в которых он всматривался, воплощали свои роли с необыкновенной техникой и мастерством. Их движения были точными и пластичными, а речь - искренней и живой. Они оправдали все ожидания, сделав персонажей яркими, насыщенными и запоминающимися. Он не мог не заметить непрерывное слаженное взаимодействие актеров на сцене, гармоничную совместную игру, отражающую их солидарность и сложившиеся между ними отношения. Через каждый жест, каждое слово и каждый взгляд они передавали энергию и эмоции своих персонажей, заставляя зрителей забыть о реальности и погрузиться в выдуманный мир. И он сам ощутил мастерство и любовь к своему ремеслу, которыми обладали актеры. Они проделали огромную работу, чтобы уверенно стоять на сцене и дать зрителям то, что они пришли увидеть - настоящее искусство. И он, в свою очередь, не мог не быть признателен за эту незабываемую встречу с миром, который предстал перед ними благодаря их таланту и созидательной энергии.—Пойдем, дорогая...

---

—Есть ещё места, куда бы тебе хотелось сходить?..Или может что-то купить?..—Он нежно нес девочку на своих крепких руках. Его кисти легко скользят по ее спине, при этом проходя ближе к месту, откуда у нее растет длинный и пушистый хвост. Его прикосновения напоминают легкое ласковое покрывало, которое бережно окутывает ее тело. Он аккуратно прижимает голову малышки Чи к своему плечу, создавая комфортное место для девочки. Такое положение позволяет ей наблюдать вокруг и полностью ощущать свободу передвижения своих рук и шеи. Торговая площадь. Вокруг них шум и суета людей, атмосфера наполнена ароматами и звуками города. Ветерок ласкает их лица, шевелит их волосы, ее счастливая улыбка светится яркой долей солнца. Разнообразные магазины выстроены вдоль площади, их витрины украшены манекенами, на которых выставлены последние модные тренды. Вдали виднеются люди, гуляющие с собаками, влюбленные пары, играющие дети. Он, несущий ее на руках, чувствует ее присутствие и счастье. Его взгляд полон нежности и защиты, а его движения стабильны и уверенны. Он с радостью предоставляет ей возможность исследовать окружающий мир, заботливо оберегая и поддерживая ее в своих руках. Чуть дальше открываются небольшие кондитерские и сувенирные.

Огни внутри залы тускло дрожали, пока слабое свечение источалось с потолочных люстр, словно звезды гаснущего небосклона. Беззвучно, едва уловимым шепотом поднималась перегородка с занавесами, разделяющая девушку и главную сцену, словно штора к грандиозному спектаклю.
Люди были одеты в нарядные костюмы: мужчины во фраках, поставленных высоко с элегантными галстуками, а дамы, восхищающиеся зрительницы, представляли собой невероятные фигуры с объемными платьями, расшитыми тончайшими нитями золота и серебра, словно они спустились с парадных картин или окон из эпохи Возрождения.
Маленький мир, в котором она оказалась, был столь уютным, что выбираться из него не хотелось даже под пытками и угрозами, слишком было уютно, слишком защищенно она чувствовала себя сейчас для того, чтобы думать об внешнем мире. Когда погас свет, то будто пропали все точки соприкосновения и прозаичной и жестокой реальностью. А может уже и не такой ужасной, если рядом с ней есть надежное плечо Порядка?
Движение в зале было подчинено приглушенным шорохам, говорилось лишь редкими словами,  не затмевающими звук каждой ноты оперы.
В это таинственное вечернее время, атмосфера переполняла силой созидания и эстетического развития. Все вокруг забыли о суете повседневной жизни, поглощенные красотой и душевными колебаниями оперного искусства.
Девушка приковала взгляд к сцене, где вокалисты со своими красивыми голосами вливались в оркестр, дирижируемый со смирением и страстью великим мастером. Каждая нота была мелодией, каждое движение исполнителей становилось магией, переносящей зрителей в глубины человеческой души и к краям вселенной.
Девушка ощутила эмоциональный подъем, который прилил к ее сердцу, словно волны, разбивающиеся о скалы. Опера владела ею полностью, заключив в своих объятиях, где заброшенный на крыльях музыки дух подражал время для мгновения совершенности.
Именно тут, среди прославленных арий и трагических дуэтов, девушка осознала, что находится в месте, где всегда останется миллиард захваченных душ, историй и мечтаний, которые пронизывали залы оперных театров на протяжении веков. Она почувствовала, что опера - это не просто спектакль, это часть наследия гуманной культуры, священное искусство, способное изменить жизни людей, дарить им красоту и вдохновение.
Так, впервые погрузившись в оперу, девушка почувствовала, как каждая нота проникает в ее душу и переворачивает всё с ног на голову, оставляя незабываемые воспоминания и огонь в сердце. Этот вечер стал инициацией в мир оперы, заставив девушку испытать глубину и величие человеческого творчества, открыв в ней новые грани эстетического восприятия и великолепия.

Чихэру хотелось устремится на сцену, жить вместе с актерами, разделить с ними столь поэтичную, но фальшивую судьбу и вечно восторгаться сюжетом и магии представления. Ведь если ты веришь - это для тебя нет ничего невозможного.
Актеры вышли на поклон и теперь она, с замиранием сердца, поделилась своими чувствами с Генри:
— Это просто великолепно! Мы можем как-то поблагодарить актеров? Они были безупречны на сцене, я словно прожила эту историю вместе с ними. Может даже и не лично, но как-то помочь этому оперному театру? — тигран с трепетом сжала руку Генри крепче, нежась в его тепле и благородстве. Она знала, что рано или поздно его нужно будет отпустить, но...этот момент ещё не настал.

Генри сидел на высоком удобном стуле, его колени служили мягкой подушкой для маленькой девочки, которая сидела перед ним. У них был особый момент теплого взаимодействия, что наполнял воздух нежностью и заботой. Медленно и ласково он проводил рукой по спинке девочки, чувствуя ее податливое тепло под своими пальцами. Каждое его касание было легким и нежным, словно он хотел передать свою любовь и заботу через эти простые, но заряженные эмоциями движения. Глаза Порядка исследовали каждую крошечную черту на ее мордашке, вызывая чувство умиротворения и какого-то внутреннего спокойствия. Его взгляд нежно проникал в глубину ее глаз, отражая в них безграничную нежность и заботу, которую он испытывал по отношению к малышке Чи. Он видел в ней чистоту и невинность, и его сердце наполнялось блаженством. Через мягкую ткань плаща, Порядочный деликатно скрывал ребенка от любопытных и косых взглядов других гостей. Он хотел создать для них обоих персональное пространство, где они могли бы быть собой, независимо от внешних оценок и суждений. Края плаща, откинутые на верхние части их тел, предоставляли им комфорт и уют, словно укрывали их от холодного мира вокруг.

Почесывая девочке мягкий пучок волос за ушком, Генри создавал ощущение защиты и заботы. Его пальцы легко скользили по прикоснувшимся волосам. В тепле его прикосновений девочка ощущала любовь и безусловную принадлежность. Он не хотел оставить девочку без поддержки и заботы. Понимал, что внешний мир может быть жестоким и несправедливым. Его целью было создать атмосферу тепла и заботы, чтобы Тигран могла быть самой собой и чувствовать себя безопасно, оберегаемой от негативных воздействий.—Ты можешь стать кем угодно, лишь стремление к твоей цели смогут помочь достичь высот...А я поддержу твой выбор, но все же, врачом думаю тебе быть будет куда удобнее, чем тем же судьей, потому как спасать жизни, а не судить их весомо лучше, так твои лапки останутся как можно "чище" и спасут не мало людей...Так что не задумывайся о том, что ты делаешь и правильно ли оно, если оно приносит пользу и радость, то значит, все в порядке...—Генри осторожно положил ладонь на теплую и мягкую щечку малышки, чувствуя ее нежную кожу под своим касанием. Его пальцы легко скользили по ее бархатистой теплой коже, создавая ощущение уютного прикосновения. Он ощущал ее тепло, что наполняло его сердце чувством бесконечной любви и заботы.

Нежно и тихо, он проводил поглаживающим движением по щеке девочки, создавая приятные ощущения и распространяя благодатное тепло. Он обратил особое внимание на каждый маленький участок ее щеки, ощущая ее гибкость и юную нежность. Его прикосновения были подобны танцу на коже, мягко и нежно ласкающие. Пальцы легонько поворачивали голову Чи, направляя ее лицо в сторону сцены. С его заботой их взгляды сместились в направлении, где разворачивались начинающиеся представления. Изумрудные глазки малышки сверкали от внутреннего света, и Генри желал, чтобы она могла полностью насладиться магией творчества и искусства, которые разыгрывались на сцене. Взгляд Порядка наполнялся восхищением и радостью, когда он наблюдал, как девочка смотрит на представление, впитывает каждую деталь и переживает эмоции, которые оно вызывает. Ее изумрудные глаза проникали в глубины событий на сцене, погружаясь в мир фантазии и волшебства. Глаза Порядочного и глаза маленькой тигры создавали тихую связь, словно они разговаривали на сокровенном языке нежности и понимания. Он желал дарить ей красоту и радость этого мира, вместе смотреть в будущее, полное возможностей. Его прикосновения говорили о его готовности быть рядом и поддерживать ее во всем, что она предпримет.

Занавес поднимается, и перед зрителями раскрывается великолепная сцена оперного театра. Представление начинается в тот момент, когда занавес медленно раздвигается в стороны, открывая полные волшебства декорации. Представление начинается в небольшой деревне, где действие оперы развивается. Сцена изображает живописный пейзаж с солнечным небом, яркими цветами цветущих садов и домами, окруженными горами. Вдалеке слышится тихая и приятная музыка, которая создает атмосферу загадочности и ожидания. На сцене появляются актеры в костюмах, соответствующих времени и месту действия оперы. Первая сцена увлекает зрителей в повседневную жизнь деревни, показывая персонажей в их обыденной среде: фермеров, ремесленников, молодых влюбленных. Музыка становится насыщенной, когда на сцену выходят солисты и начинают исполнять эмоциональные арии, которые позволяют глубже погрузиться в их чувства и мысли. Голоса солистов наполняют зал мощными нотами и разнообразными красками. Сцены оперы следуют одна за другой, заняв всю сцену и захватывая воображение зрителей. Декорации меняются, и каждая новая сцена открывает новую красоту и загадку. Изменение декораций сопровождается хореографией, танцами и оркестровой музыкой, создавая впечатление непрерывного потока энергии и красоты. По мере развития сюжета оперы, напряжение увеличивается, персонажи конфликтуют и переживают разные эмоции. Музыка становится все более напряженной и эмоциональной, чтобы отразить эти события. Финал оперы - это кульминация всего представления. Музыка достигает своего пика, актеры на сцене раскрывают свои последние эмоции и чувства. Финальная песня олицетворяет искупление, счастье или трагедию, в зависимости от сюжета каждой оперы. После захватывающей финальной ноты музыка рассеивается в тишине. Зрители, ошеломленные великолепием представления, начинают аплодировать, восхищенно восклицая. Актеры с благодарностью кланяются и покидают сцену. Занавес медленно опускается, закрывая сцену и позволяя зрителям остаться с впечатлениями от прекрасного и загадочного мира оперы, который только что они испытали и которому с большим нетерпением желают вернуться снова.

В его руках Чихэру ощущала себя почти невесомой - словно гравитации для неё не существовало вовсе, словно она весла как пёрышко. А может быть ровно столько весила её невинная душа, которую она сейчас благодаря Порядку столь явно ощущала. Прошлый мир переставал существовать, размывался, стирался из памяти вместе с тем злополучным переулком, уступая место всеобъятной каменной ажурной красоте всех форм и размеров, переливающимся витражам в которых воплощены самые смелые мечты и самые яркие картины, которые с каждым лучом света будто оживали, рассказывали свои сюжеты любопытному зрителю и красовались, словно самодовольные франты и самоуверенные красавицы. И в их чуть заносчивой, но ослепительной игре виднелась душа создателя этих витражей, который вдохнул в них жизнь игрой света и тени.
Словно миллионы глаз следили за тем, как Прядок и маленькая крошечка хаоса, нежного и ласкового, шествовали в большой зал для выступлений.

О билетах она могла и не думать, ведь все уже было решено. Тигран была задумчива, словно обдумывала уже когда-то сказанные ею слова. И слова совсем недавние. Её душа колебалась. Прежде у неё была одна дорога, а теперь был открыт целый мир. Она ещё не знала что делать с этой свободой. Как её применить, как правильно управлять и не совершит ли она ошибку? В каждом сомнении и рефлексии царила жизнь - бурный горный фонтан, изменчивый и беспокойный, в том была её суть.
До представления оставалось ещё немного времени и тогда Чихэру шепотом произнесла:
— А может мне лучше подойдет стать врачом? Не только магическим, но и обычным. И получить надлежащее образование в этой области. У меня получается спасать жизни, лечить раны, и быть может не стоит сбиваться с уже выбранного пути, ну а законы - они неизменны, а судить людей - это удел демиургов. Если мои руки способны лечить - то это грех, не пользоваться тем даром, что был мне дарован. В сумбуре сложно разглядеть верный путь, но я верю что вы помогите мне сделать выбор. Скажите, права ли я? Смогу ли я идти по этому пути? — она прижалась теплой щеке к его холодной, твердой как камень груди, не стесняясь проявлять чувств, которые у неё накопились. Хотелось прильнуть к нему и заснуть, защищенная от всех невзгод, но интерес к представлению будоражил тигран, пробуждал рефлексы. Она выхватывала каждое колебание тяжелой красной портьеры, предвещающее скорое начало грандиозного представления, что развернется для неё и её спутника, которое на увидеть впервые в жизни. О, сладкое томление, которое карамельной сладостью обволакивало сознание. Совсем скоро в мире оперы появится новый наблюдатель.

—Не вижу ничего плохого в твоём стремлении, дорогая Чи...Если к такому лежит твое сердечко, то просто не могу быть против, только помочь в достижении той цели, которую ты перед собой поставила...—В тихом, снова приходящем в себя мире, Порядок осторожно взял власть в свои руки и нежно прикоснулся ко лбу прекрасной девочки своей холодной металлической маской. В осеннем сумраке, окружающем их, участь эта могла показаться мрачной и безучастной, но на самом деле она была иным, горячим пламенем, переполняющим сущность Демиурга. Когда сияющая поверхность металла вплотную коснулась ее нежной кожи, словно обманчивая ледяная луна, побуждаемая тайным волшебством, сотворила свое особенное чудо. В глубине ее сердца проснулось что-то искоркой надежды, передавливая беспокойство и страх. Гордый Порядочный ощущал, как его собственные нити стали теплыми, проникающими в ее сущность, словно он дотронулся теплыми губами до своего маленького сокровища. Внутри стены, которыми сокрыт крайний порядок, капли искр светилась яркой, неистовой страстью непостижимого. В этом невинно-тайном контакте порядок улавливал эфирный звук ее дыхания, покорно слушая его мелодию. Однако не пропускали мимо своего внимания идеальные черты юного лица, искрящиеся глаза, которые ясными и пламенными рассказывали историю ее самой важной миссии.

Эта встреча с Демиургом была больше, чем простое соприкосновение двух разных миров. Металлическая маска призывно шептала ей о невидимой силе, защищающей, оберегающей и наполняющей. То, что наружность отпечаталась на ее лице, исчезло из полярного взгляда девочки, которая ощущала дух Порядка на самом глубоком уровне своего существования. Вместо этого ее сердце было способно услышать мифическую мелодию, покоряющую самые глубины ее существа. И так, воспитанница Генри, стала соучастницей тайны, позволяя себе быть нежной победой над хаосом. В маске девочка нашла убежище от беспорядка, которое разверзлось вокруг нее. Теперь она находилась под его властью, но это была власть нестареющей стойкости и неубывающей мудрости. И так, они, объединенные своими теплыми прикосновениями, стали легендой, где маска своеобразной надежды окутывала их обоих. В слиянии их судьб, словно корабль, возникали эмоции и чувства, оттененные светом и теплом, несущими длинный, бесконечный обет совершенства. Вот такими были ощущения, когда Демиург коснулся лба Чихэру своей холодной металлической маской. В этом нежном и горячем моменте объединялись две судьбы, славно взращивая спасительный огонь надежды среди грозных волн хаоса.

—Не откажусь, солнышко...Уверен, что ты все сделаешь как надо...—Демиург, творец всего сущего, держал в своих руках такое маленькое и теплое существо, что его сердце наполнилось спокойствием. Когда это чудо прижималось к нему, он чувствовал, как ее грудь наполняется нежностью, а сердце начинает стучать ритмично, словно на каждое лёгкое почесывание оно вздрагивает, урчит сладкой гармонией. Его руки были нежными, словно томные лепестки роз, и прикосновение к маленькому существу было бережным, будто оплетенное древними мудростями. Он чувствовал крошечные пульсации жизни, которые разгорались под его прикосновением, словно искры магии. С каждым легким движением его пальцев, каждым мягким прикосновением к маленькому теплому телу, душевное блаженство проникало в самые глубины бытия. Порядок наслаждался моментом, таким превосходным и непередаваемым, что слова не могли передать его полноты и красоты. Он видел отражение своего собственного счастья в глазах этого маленького создания, населявшего его мир. Он слышал ее сладкие звуки умиления, пронизывающие его суть, как песню любви, исполненную самими звездами. И пусть весь мир вокруг их исчезал в этом мгновении волшебства, они образовывали святую связь, между творцом и его творением. Порядочный был заполнен глубокими чувствами, ни с чем несравнимыми. Он погружался в каждое дыхание, каждое маленькое движение, словно тонкое исполнение симфонии, отзывающейся в его душе струнами их соприкосновения. Такие моменты наполняли его бытие особым смыслом, сделав его дорогу красочной и полной счастья. Это маленькое и теплое существо стало его источником вдохновения, его небесным украшением. В нем дрожала бесконечная нежность и любовь, которая давала смысл и цель всему его сотворению.

Продвигаясь шустрым шагом по мощеным улочкам, Порядок, воплощение гармонии и совершенства, направлялся к величественному зданию Оперы. Каждое движение его было наполнено уверенностью и грацией, словно хореография потоков воздуха сама следовала за ним, обрамляя его воздушной вуалью. Мелькнувшие взгляды прохожих улавливали эту невероятную элегантность, распространяемую вокруг парочки словно невидимым парфюмом. Каждая его поступь звучала как мелодичный аккорд, отзывающийся о симфонии идеального порядка в его душе. Глубоко погруженный в себя, внимательно соблюдая симметрию и пропорции, он продолжал свой путь к величественному символу искусства. Здание Оперы, возвышающееся перед ними, словно королевский дворец, притягивало Порядок своим величием и эстетикой. Фасад, увенчанный орнаментами и статуями, сиял под ярким солнцем, словно сам образец идеала. Филигранная резьба и детали рождали величественное впечатление, отражая всю красоту и великолепие архитектуры. Вздымающиеся колонны и арки величественно вели к входу, словно врата в мир музыки и драмы. Лестницы из мрамора, идеально отшлифованные и блестящие, приглашали двоих пройти сквозь великолепие и проникнуть внутрь этого священного здания искусства. Внутри, залы искусства что-то подобное копотному помещению не имели, а черпали свое дыхание из воздуха очищенного, в котором жила гармония.

Высокие потолки, расписанные витражами, стеклянные люстры, играющие радужными отблесками, и мягкие оттенки золотого и белого создавали впечатление божественности. Как еще можно было описать картины, воссозданные на полотнах и скульптурах, в каждой черты которых было вложено капля истинного гения? Порядок воспринимал симфонию искусства, пленяющую его душу и глубоко проникающую в его суть. Он ощущал, как каждая нота, каждая линия и движение передавали ему смысл и эмоцию, оплетая его восхищенностью и одухотворением. В этом священном пространстве Порядок находил свое место, свою гармонию, и в то же время стал свидетелем великого искусства, подарившего сокровища бесценной культуры. Он взял два билета и поднялся по боковой лестнице на балконы, что высились над залом и с них была видна вся сцена от и до. Присев в удобное кресло, он усадил звёздочку на свои колени, лицом к сцене и обнял, прижимая поближе к себе.