[Вирокс]

Лирея, Дарат. Осень 5022

Идалия и Вирокс

Эпизод является игрой в настоящем времени и закрыт для вступления любых других персонажей. Если в данном эпизоде будут боевые элементы, я предпочту без системы боя.

[Идалия]

Ночь спустилась на лирейский город Дарат. В особняке князя Арлена Квинбероса постепенно начали зажигаться огни. С приходом ночи в розовом саду, окружавшем особняк, всегда появлялась девушка в белом, по слухам она была любовницей князя, но никто не мог утверждать наверняка — ни Арлен, ни его сожительница не распространялись о деталях их личной жизни.

И никто даже предположить не мог, при каких обстоятельствах произошло их знакомство.

Арлен Квинберос был зажиточным торговцем с аристократическими корнями. У него была идеальная жизнь: процветающий бизнес, любящая жена, подрастающая прелестная дочь. Но все это обрушилось, когда он перешел дорогу не тому человеку и отказался от его якобы компромиссных, но на деле крайне невыгодных условий. Он был готов к борьбе, но не мог знать, что его конкурент будет играть настолько грязно.

Однажды его жена и дочь не вернулись с прогулки, бесследно исчезли. Вскоре Арлен получил анонимную записку, призывающую его не искать семью и ждать, пока с ним свяжутся. Князь действовал осторожно и не поднимал большого шума, но втайне развернул активные и крупномасштабные поиски — увы, безрезультатные и даже губительные. Несколько людей, отправленных на поиски, были убиты, а через некоторое время он получил посылку, где обнаружил две отрезанные руки: женскую с таким знакомым обручальным кольцом и маленькую детскую. К посылке прилагалась чудовищная видеозапись, на которой безликие люди жестоко убивали его родных. Он слышал крики, он видел искаженные лица, снятые крупным планом, он бы хотел, чтоб все это оказалось страшным сном, но увиденное было до боли реальным.

«Очень жаль, князь, что вы не послушались нас, — гласила очередная записка. — Надеюсь, это убедит вас в том, что мы настроены серьезно. Будьте благоразумны и более расположены к сотрудничеству, иначе следующим можете оказаться вы».

В соответствующие органы Арлен обращаться не стал. Он знал, как это работает, и не мог быть уверен, что стражи правопорядка не окажутся подкупленными. Тем не менее он искал мести, как одержимый, и наконец вышел на след наемного убийцы, беспощадного и довольно искусного в своем ремесле, судя по отзывам знающих людей. Он хотел, чтоб его обидчики испытали ту же боль и ужас, что и его жена с дочерью, и этот наемник по слухам мог обеспечить ему это.

Чего князь точно не ожидал, так это того, что убийца окажется миниатюрной белоснежной девушкой с красным цветком в волосах. Она улыбалась ласково, но кровавые водовороты ее глаз не оставляли сомнений в том, что его враги будут страдать. Он доверил ей свою боль, и после того, как она обняла его и нежным полудетским голосом пообещала, что решит эту проблему, он впервые за все бессонные ночи кошмаров и проклятий смог спокойно уснуть.

Спустя несколько дней, вернувшись домой, он вошел в столовую и обнаружил на столе серебряное блюдо, на котором красовалась целая композиция из маков и красных гвоздик. Среди цветов лежала голова, на мертвом лице застыло выражение мучения и нечеловеческого страха. Даже несмотря на жуткую гримасу страдания, Арлен узнал этого человека — это был тот самый ублюдок, о смерти которого он попросил ту девушку.

Князь отступил на шаг и наткнулся на кого-то за своей спиной. Он почувствовал, как сзади вокруг него обвились нежные тонкие руки, алые губы приоткрылись возле уха, щекоча теплым дыханием, и негромкий девичий голос мягко выдохнул:

— Вам так нравится?

И он радостно, почти истерически рассмеялся.

Арлен умолял Идалию остаться с ним. Он не мог оставаться наедине с мучительно болезненным прошлым, а мысли об этом хрупком создании, отомстившем за его семью, странным образом успокаивали его, будто погружая в сладкий дурман. Ему не требовалась взаимность, он хотел лишь раствориться в чувстве обожания к одушевленному фетишу — таков был его своеобразный эскапизм. Идалия была для князя не целью, а средством.

Саму дархатку, впрочем, это волновало меньше всего. Каковы бы ни были его истинные цели и мотивы, для Идалии это оставалось выгодным. Отныне каждое ее желание моментально исполнялось, у нее было все, что можно получить за деньги. Однако князь больше не просил ее убивать, и это отзывалось в ее душе легкой ноющей тоской. Она скучала по настоящему делу, скучала по... чему? Или по кому? Смутные воспоминания, приходившие лишь перед сном, нарушали ее привычную безмятежность, но не настолько, чтоб обеспокоить всерьез.

С тех пор прошло много лет, дни сменяли друг друга мирной рутиной. Идалия ухаживала за княжескими розами, тренировалась, развлекалась, не выражая желания упорхнуть из этой золотой клетки — ей и так было хорошо. Обычно она вела ночной образ жизни, выходила наружу только после захода солнца, и эта ночь не была исключением.

Сегодня для вечернего моциона Идалия выбрала белое муслиновое платье с открытыми плечами и длинными рукавами со шнуровкой. Легкая юбка до пят расстилалась шлейфом за спиной, тонкая талия была затянута в корсет с вышитыми шелком алыми розами, шею обхватывало рубиновое колье. Арлен встретил ее на выходе из особняка, набросил на обнаженные плечи белую накидку.

— Холодает, — только и сказал он.

Идалия улыбнулась ему и вышла в сад.

Розы благоухали, как в последний раз, смешиваясь с прохладным осенним воздухом, всегда доставлявшим дархатке особенное удовольствие. Проходясь по аллеям, Идалия скользила взглядом по кустам, проверяя, не нуждаются ли цветы в обрезке, не поражены ли болезнью или паразитами. Остановившись возле куста белых роз с алой каймой, она склонилась к цветам, тонкие пальцы с длинными наманикюренными ногтями любовно касались нежных лепестков и глянцевитых листьев, умело избегая шипов.

— Невыносимо одинокая ночь... — ее голос звучал до странности сладко и умиротворенно для таких печальных слов. — Такой ночью цветы будто распускаются пышнее.

Она подняла голову на диск полной луны в небе и улыбнулась, перевела взгляд на особняк. В окне на втором этаже горел свет, на фоне которого выделялся стройный мужской силуэт. Идалия знала, что Арлен наблюдает за ней, он всегда смотрел, как она гуляет по саду и занимается цветами. Ее это, однако, не беспокоило — если он хочет смотреть, то почему бы и нет.

Отвлекшись от куста, Идалия продолжила свою прогулку, почти невесомо ступая по садовым аллеям. Она направлялась к кованой беседке, увитой розами — там ее ждала недочитанная книга, какой-то любовный роман, не имеющий особого смысла, но ей нравился стиль изложения автора. Дархатка могла провести в саду всю ночь и не видела причин, способных помешать ей сделать это.

[Вирокс]

Не так он видел минувшее столетие, но обратить время вспять не могли и демиурги. Нет, Идалия и ее судьба не была первым, о чем он подумал, пробудившись, но, все же, разыскивать девушку Вирокс начал довольно скоро, беззастенчиво пользуясь всеми ресурсами Дискордиума, какие привлечь считал уместным. К счастью, тут он мог себя не ограничивать, в отличии от иных расследований, которые вел параллельно. Розыски Идалии осложнялись тем, что дархатка вела уединенный и, в общем-то, практически затворнический образ жизни, но Вирокса устраивало одно из двух: либо доказательства того, что она мертва, либо ее местоположение.

Он помнил день, когда ему сообщили, что вышли на след как минимум десятка таинственных девиц, тем или иным образом подходящих под его описание. Некоторые даже не выглядели похоже, не были дархатками, вели куда более публичную жизнь, но Вирокс планомерно навещал и проверял каждую из них, понимая, что столетие даже для этой расы - срок, и что если бы она не хотела, но ее легко было обнаружить, это просто бы означало, что все те труд и время, что он сам вложил, обучая ее - просто были потрачены впустую. Так что фиаско его не разочаровывали, а только раззадоривали, и, возможно, он бы приложил больше усилий к поискам, если бы не рыскал по планетам в поисках следов своих немезид. Заботы Дискордиума и поручения Энтропия тоже нельзя было отложить. На свой лад занятным казалось химере, что все, о ком он сейчас хотел бы думать, за пределами Ордена, конечно, видеть подле себя, были невероятно разными, но оба - светлыми, прекрасными обликами кровожадными гедонистическими чудовищами, не способными, или, просто не желающими себя сдерживать.

Вечер вот-вот должен был превратиться в ночь, но не похоже было, чтоб особняк, на который Вироксу указали, собирался затихнуть. Теплый тусклый свет из окон только подчеркивал нежное холодное сияние Эльюн, превращавший розовый сад вокруг дома в лабиринт из гротескных теней и одуряющего розового аромата. Только почуяв это благоухание, Вирокс понял, что, наконец, нашел, что искал, не надо было даже видеть обладательницу голоса, разговаривавшую с цветами, чтоб понять это. Оставаясь в тенях, химера проследил за ее взглядом: улыбка луне, равнодушно - на мужской силуэт в окне. Что можно увидеть, кроме себя и своих фантазий, когда тебе в спину, отражаясь в стекле, бьет свет. Химера усмехнулся и, все так же украдкой последовал за девушкой к темному силуэту увитой цветами беседки. Вирокс подождал, пока не услышал шелест страниц и шорох платья. И только тогда пробрался ко входу в кованный павильон.

- Восхитительный сад, Идалия. - шепнул он, останавливаясь на пороге. - Если где-то и можно было тебя разыскать, то только в таком.  - стороннему наблюдателю могло показаться, что разворачивается сцена из одной из любимых девушкой книг: ясная прохладная ночь, напоенная ароматом цветов, осеребренных лунным светом, и мужчина, вероятно, мрачный злодей с трагичной историей, заставший врасплох преследуемую им невероятно красивую женщину. Правда была прозаичнее. Вирокс считал, что прекрасному Лирейскому цветку пришла пора вернуться к взрастившему ее садовнику.

[Идалия]

Пальцы застыли на уголке перелистываемой страницы. Хлопнув глазами, Идалия отвлеклась от очередного скандала героини и ее кавалера, оскорбляющихся, казалось, по любому поводу, и подняла взгляд на источник вкрадчивого шепота. В первый миг она даже не поверила своим глазам, увидев на входе в беседку неуловимо знакомый силуэт длинноволосого мужчины.

Света фонарей в беседке хватало, чтоб осветить внезапного гостя, но дархатка, дитя подземелья, разглядела бы его и в кромешной тьме. Впрочем, даже это было бы лишним. Идалия знала этот голос, знала эту магическую ауру, мощную и для кого-то обжигающую, но по ее ощущениям всегда теплую и уютную, как укрощенный огонь в камине. Не забыла, даже спустя столько лет. Порядочной героине романтической новеллы сейчас надлежало рухнуть в обморок от переполнявших ее чувств, однако попробуйте отыскать в этом саду хоть кого-нибудь порядочного.

Дархатка плавно поднялась с места, словно перетекла из одного положения в другое. Книга с негромким хлопком упала на пол, но Идалию это уже не волновало. Она молча приблизилась к Вироксу и подняла голову, глядя на него снизу вверх. Тонкие белые ладони коснулись его лица, висков, скул, нежно скользнули по щекам, будто проверяя на материальность. Действительно, он, будто и не было тех ста лет разлуки.

Кто-то мог бы броситься на вернувшуюся пропажу с рыданиями, кто-то — с кулаками, но Идалия не принадлежала ни к тому, ни к другому лагерю.

— Ты пришел, — только и шепнула она в ответ с мягкой улыбкой, констатируя очевидный факт. — Я всегда ждала...

Отпустив лицо химеры, дархатка подалась ближе легким рывком, крепко обняла мужчину и прижалась щекой к груди, полуприкрыв глаза. Ее объятия были самыми нежными, но даже Вироксу понадобилось бы некоторое усилие, чтоб высвободиться из ласковой хватки Идалии. Она вдыхала теплый знакомый запах и до сих пор не могла поверить, что снова не одинока. Смутная тоска, ноющая внутри долгие годы, наконец улеглась, недостающая часть жизни встала на свое место и картинка сложилась. Теперь все правильно. Теперь все хорошо.

— Тебе нравится этот сад? Эти розы я растила сама, — Идалия слегка отстранилась от Вирокса, бросила взгляд в сторону выхода из беседки, где за спиной химеры виднелся сад и очертания особняка. — Но я уже давно не выращивала тех цветов, которые нравились тебе больше всего... Мне здесь все надоело. Ты ведь заберешь меня?

[Вирокс]

Вирокс не хотел напугать Идалию своим внезапным появлением в беседке. Наверное, большинство женщин на ее месте бы вздрогнули, вскочили бы на ноги, или, наоборот, словно оторопели и окаменели бы, но только не она. Девушка только подняла голову, поднялась с места и плавно двинулась к нему, словно земли не касалась, и эта невозмутимость искренне восхитила Вирокса. Идалии была чужда суета, заполошность, словно время текло сквозь нее, не задевая, не сбивая со своего собственного ритма.

  И все же, столетие уже миновало. Не оставив следов и ее не задев, но у девушки была теперь другая жизнь, и, хотя во всем, что ее окружало, химера видел отголоски той, что она вела раньше, чего от нее ждать, он не знал. Маленькая дархатка приблизилась, и Вирокс опустил голову, вглядываясь в знакомое светлое лицо. Как же красива, и ничуть не изменилась. Или не захотела измениться.

  Тонкие пальцы фантазма заскользили по его лицу, а химера терпеливо ждал вердикта девушки, касавшейся тонко, словно хотела удостовериться, что перед ней не иллюзия. И дождался: на лице Идалии так же тихо расцвела мягкая улыбка. Вирокс медленно кивнул.

  - Конечно, душа моя. Как иначе? - Он немного наклонился и крепко, но бережно обнял ее в ответ, погладил по волосам, даже не думая о том, чтоб высвободиться из ее ласковой хватки. Так можно было прижимать к себе кошку, не потому, что тебе захотелось, а потому, что она позволила. Замираешь, и думаешь о том, чтоб ее не потревожить. - Прости. Я хотел заставлять тебя так долго ждать. - Для него самого не минуло и года с их последней встречи - по ту сторону стазисной камеры царило полное безвременье. Но Вирокс был рад, что Идалия просто прильнула, как бывало раньше, без ссор, криков, слез - гневных или радостных. Словно стрелку часов немного придержали и отпустили, и все продолжилось, как было раньше.

  Наконец она отстранилась немного. Вирокс разжал руки, но не отпустил Идалию совсем. Он тоже огляделся мельком, еще раз. Казавшиеся в вечернем сумраке черными, розы пахли так, что казалось, это их последняя ночь. А может, так и было - он планировал увести девушку отсюда, и хаоситу не было дела до того, будет ли им еще для кого тут так цвести и источать одуряющий аромат.

  - Здесь очень красиво. - признался он. Это было лучше, чем признаваться в том, что он совершенно не помнил, о каких цветах она говорила. Может, потерял эти воспоминания, может, восхищаясь, чтоб ее порадовать, никогда толком не обращал внимания. Зато отлично помнил, что под руками Идалии цвели даже камни. Теперь уже Вирокс ласково провел рукой по ее лицу, наклонившись к девушке. - Да, заберу. Далеко, и, если захочешь, у тебя будет новый сад. Я больше не оставлю тебя одну надолго, обещаю. - его обещания не стоили и воздуха, который химера выдохнул, чтоб произнести их, но целое столетие, действительно, было слишком долго и Вирокс и сам это понимал. - И даже если я не буду рядом, о тебе всегда будет, кому позаботиться. - это уже было правдой. Хаосит корил себя за неосмотрительность, и разыскать девушку стоило немалого труда.

  Он отстранил фантазм на вытянутых руках и, мягко улыбнувшись, прибавил: - Ты готова? Или хочешь собраться? С кем-то, - он оглянулся на громаду особняка за его спиной, вспомнив о мужском силуэте, пытавшимся разглядеть Идалию в саду, - попрощаться? - никакой ревности в голосе не звучало. Вироксу было чуть более, чем безразлично, с кем проводит его воспитанница время, и как - мужчины то, женщины ли, или она, как и сам химера, не делала различий между одними и другими. Он даже не задумывался о том, кого она выбирает, главное, что ее привязанности не развязывали ей язык и не рушили тот баланс, что установился между ними. Обнаружив ее однажды крохотной дикаркой, только что эволюционировавшим до разумного состояния дархатом, Вирокс видел в цветке личность, безоговорочно признавал ее красоту, но не плотскость. Он даже принял с невысказанным облегчением, что и девушка, несмотря на всю ее любовь к касаниям, ласке и расслабленной неге, никогда не тянулась к нему иначе.

[Идалия]

Идалия поймала в ладонь руку, касавшуюся ее лица, мягко потерлась об нее щекой. Она поверила. И в новый сад, и в то, что химера больше не оставит ее надолго, по крайней мере по собственной воле. В конце концов, до этого Вирокс всегда держал данные ей обещания, и вряд ли он гулял где-то сотню лет, просто потому что ему нужен был перерыв от Идалии.

Она расспросит его, но - позже. Сейчас она хотела уйти. Здесь было множество прекрасных цветов, но Идалии всегда казалось, что Вироксу больше всего нравились те цветы, которые распускались под ударами ее меча. И она была не против вернуться к этому делу.

Впрочем, попрощаться... Хорошая идея. Все эти годы Арлен был так внимателен к ней, что заслуживал как минимум быть в курсе об ее уходе.

В окне особняка уже никого не было, но искать эона долго не пришлось. К Идалии и Вироксу быстрым шагом направлялся смуглый темноглазый шатен в хорошем костюме и фетровой шляпе, всем своим видом излучающий ауру успешного предпринимателя. Он был хорош собой, но сейчас правильные черты его лица искажала ярость - какой-то чужак пробрался на его территорию и морочил голову его Идалии. У Арлена Квинбероса было какое-то отвратительное предчувствие, и интуитивное ощущение того, что сейчас происходит что-то бесповоротное, сводило его с ума.

Он остановился перед ними и уставился на обоих тяжелым взглядом. Идалия улыбнулась ему, как ни в чем не бывало.

- Вир, это Арлен, - безмятежно сообщила она, будто эон стоял рядом с любезным видом и бокалом вина, а не с перекошенным от злости лицом. - Он хорошо заботился обо мне, пока тебя не было. Арлен, а это Вирокс. Мы очень давно знакомы!

Игнорируя химеру, Арлен подошел к дархатке и схватил ее за запястье. Его отчаянная хватка причиняла боль, и Идалия с искренним недоумением склонила голову набок. Это что он сейчас такое сделал? Раньше Арлен никогда себе подобного не позволял. Он потянул Идалию за собой, явно намереваясь увести ее в особняк, но с тем же успехом он мог пытаться сдвинуть каменную статую. Хрупкая, эфемерная с виду девушка не трогалась с места, будто приросла к земле. Несмотря на мнимую беспомощность, в плане физической силы дархатка заметно превосходила эона.

- Идалия, сейчас же возвращайся в дом! - скомандовал он, так и не сумев добиться желаемого результата силой.

- Арлен, пожалуйста, - Идалия протянула свободную руку и погладила его по щеке. - Не нужно разыгрывать сцену. Нам с Виром пора уходить... Давай попрощаемся, как добрые друзья? Я буду навещать тебя, если захочешь.

Эон задохнулся от изумления и негодования. Разыгрывать сцену, вот как она это называла. И она серьезно собиралась оставить его? Будто только сейчас заметив Вирокса, Арлен вперил в него горящий взгляд. Он видел этого человека впервые, но его явно что-то связывало с Идалией. Настолько, что ради этого патлатого типа она была готова бросить всю свою идеальную жизнь, в которой ей ни в чем не отказывали.

- Ты... Да кто ты такой?! - выдохнул он. - Кем ты себя возомнил, если считаешь, что можешь вот так прийти и забрать ее? Ты не имеешь права! Убирайся отсюда, пока я не позвал охрану!

- Арлен, мне больно, - спокойно напомнила Идалия.

Он посмотрел на свои пальцы, все еще до побелевших костяшек сжимающие тонкое запястье, и отдернул руку, как от огня. Идалия вздохнула и приподняла свою руку перед лицом, разглядывая проступившие на нежной коже синяки. Надо же, как сильно он расстроился. Она перевела взгляд на Вирокса и вскинула брови, безмолвно вопрошая, что с ним делать.

По всей видимости, Арлен не собирался отпускать их так просто.

[Вирокс]

Видит Хаос, Вирокс не ожидал, что это будет так просто. Словно в сигилах магической вязи кто-то стер одну черту, а теперь ее вернули на место, замкнули контур и энергия снова потекла по рунам, восстанавливая заведенный когда-то порядок. А порядок эмиссар рассматривал как частный случай хаоса. Идалия была все так же нежна, как ему запомнилось. Интересно было, осталась ли она такой же смертоносной?

  Хаосит выпрямился и предложил девушке опереться на его руку - яркая тишина ночного сада, напоенная ароматом роз и ломким серебряным светом Эльюн, словно делала их встречу и воссоединение торжественнее и значимее. Учитывая его планы на девушку, возвращавшаяся, спустя столетие, под его крыло, Идалия показалась ему похожей на дебютантку на балу чудовищ, и атмосфера сада это впечатление только усиливала. Вироксу было дано оценить такой момент по достоинству.

  Разве что чьи-то торопливые шаги нарушили покой, который умела вокруг себя создать маленькая дархатка. К ним приближался эон, и Вирокс без труда узнал в нем того самого мужчину, что смотрел в сад, только теперь его лицо было отравлено яростью, как до того было украшено меланхоличной задумчивостью. Вирокс знал, кто перед ними: он бы не сунулся к особняку, не выяснив, кому он принадлежит, как охраняется и чего можно ждать от владельца. В целом, не так, чтобы многого, и в любом случае меньшего, чтоб требовалось обставлять визит официально. Впрочем, лирейский аристократ не вызывал неприязни у химеры, раз уж он, хотя и пересадил его цветок в свой сад, но хорошо приглядывал за Идалией. Вот только это явно не было взаимно. Темные глаза эона полыхали гневом едва ли не ярче Эльюн над их головами.

  - Что же, я, наверное, в долгу перед месье Арленом, - спокойно произнес химера, и даже довольно благожелательно улыбнулся, пытаясь поймать взгляд мужчины, но тот практически демонстративно не обратил на него никакого внимания. Эмиссара бы это не смутило, но лицо заледенело, едва эон вцепился в руку девушки и попытался сдвинуть ее с места. Она даже не сопротивлялась, просто осталась на месте, где стояла, удивленно глядя на того, кто о ней столько лет заботился. Навещать... это вряд ли.

  - Идалия, мне вмешаться? - вкрадчиво спросил Вирокс. Даже сто лет назад девушка была сильна достаточно, чтоб не нуждаться в его защите, только в опеке, но если захочет... Но тут, взбешенный, эонский князек сам повернулся в его сторону. Не будь тут беловолосой, с ее тонкой тягой ко всему изящному, Вирокс бы ответил фразой с другого полюса манер, но пока только глумливо изогнул бровь и ухмыльнулся. Он действительно бы "забрал" Идалию отсюда и силой, если бы действительно потребовалось, увез бы, как когда-то поймал дивный фантазм, но она сама была готова уйти с ним, и Квинберос, адресуя ему возмущение, просто пытался заслониться от очевидного: Идалия собиралась по своей воле покинуть его особняк. С каким-то незнакомцем, про которого Арлен никогда не слышал. С тихой радостью и полной готовностью, каких никогда не проявляла по отношению к нему. Если обвинить чужака, вторженца, значит же, что девушка останется его, тут, с ним, ее заставляют, и никак иначе.

  - Рискни, - предложил химера зловеще, но тут дархатка напомнила Арлену, что он все еще стискивал ее запястье. Вот тут уже Вирокс оскалился. Он шагнул было к девушке, намереваясь заставить эона ее отпустить, но тот, испугавшись, что обидит своего идола и та тем паче не останется с ним, сам одернул руку.

  Вирокс поймал взгляд девушки, кивнул и бережно приобнял за плечико, задвигая себе за спину. Подался вперед:

  - Арлен, Идалия расстроится, если мне придется сломать тебе руки. А я это сделаю, если ты еще раз попробуешь ее удержать и причинишь ей боль. - голос химеры звучал почти светски, но угроза стелилась даже не столько в словах, сколько в самой размеренности речи, в спокойном тоне.

[Идалия]

Задвинутая за спину Вирокса Идалия выглядела озадаченной. Это для того, чтоб Арлен больше не хватал ее за руки? Она бы предпочла разобраться с этой ситуацией побыстрее. Такие сцены могли быть интересны на страницах книги, но личное участие в подобном ее совсем не вдохновляло. Дархатка не любила громких звуков, криков и резких движений, а князь сейчас производил подобное в избытке.

Идалия опустила рукав платья, скрывая запястье. Синяки ее сейчас не беспокоили - они быстро зарегенерируют. Она вышла из-за спины Вирокса, все еще оставаясь позади него, и молча посмотрела на Арлена с непередаваемой смесью недоумения, печали и какого-то разочарования в алых глазах. Под таким взглядом ощутить себя полным идиотом было проще некуда.

Князь дернул уголком губ. Насмешливая самоуверенность чужака, заметная потеря доверия Идалии, все это его раздражало. Он не мог понять, почему дархатка намерена уйти. Она была с ним годами, десятилетиями, и ему казалось, что она привязалась к нему настолько, что никогда не покинет его дом. Что произошло? Где он просчитался?

Вдруг Арлена озарило. Его лицо расслабилось, плотно сжатые губы вернулись к привычному для них надменному изгибу. Он всегда считал Идалию чистой и наивной, как дитя, и как же он сразу не понял, что наглец вроде этого Вирокса не преминет этим воспользоваться. Вряд ли она сама хотела уйти - ее обманули, и он, как более мудрый и опытный, должен был спасти ее от подозрительного проходимца.

- Для тебя - господин Квинберос, - обронил он в ответ на сдержанную угрозу химеры. - Я так понимаю, тебя где-то носило много лет, в течение которых ты даже не вспоминал про Идалию. И только сейчас тебе пришло в голову, что было бы неплохо вернуться и выставить себя перед ней благородным защитником. Потрясающе, - он вздохнул, покачал головой и взглянул на дархатку. - Идалия, не глупи. Лучше отойди в сторону. Сейчас я разберусь с ним и мы покончим с этой комедией.

"[align=center

sakuzyo — Flame[/align]"]

[video]https://www.youtube.com/watch?v=565_qhWIKmE[/video]

Арлен выпрямился, отвел руку в сторону, глядя в упор на своего оппонента. Под его ногами взвились языки магической энергии, заплясали вокруг кольцом ледяного пламени. Переливающаяся всеми оттенками зеленого, пурпурного, голубого, его аура создавала ощущение, будто Арлена окружало северное сияние. По лицу и рукам эона блуждали антрацифии, похожие на чешую, светящуюся в темноте все теми же холодными переливами его энергии.

В руке князя материализовалась трость, из которой Арлен отточенным движением извлек длинное лезвие. Он провел пальцами по клинку, и вслед за его касаниями лезвие загоралось огнем его магической энергии. Проведя необходимое усиление, он взмахнул рукой, будто стряхивая с нее остатки магии, светящиеся узоры стекли с его кожи, и вверх устремилась сияющая полярным огнем змея, распахнувшая клыкастую пасть. Эфемерный зверь заложил несколько кругов в звездном небе и вернулся к владельцу, паря за его спиной призраком концентрированной магии.

Идалия редко видела, чтоб Арлен сражался всерьез. Обычно он предпочитал, чтоб за него это делали другие, мотивируя это тем, что он-де торговец, а не головорез. Но она знала, что князь был способен за себя постоять и владел боевыми навыками как минимум на среднем уровне. Тем не менее защищать химеру дархатка не спешила, даже отступила в сторону, с легкой улыбкой заложив руки за спину. Идалия помнила, что Вирокс силен, а значит, бросаться вперед него сейчас - только путаться под ногами.

Налетевший осенний ветер зашелестел в ветвях розовых кустов, сорвал несколько лепестков, закружив их в воздушном потоке. В этот момент Арлен сорвался с места, с холодной целеустремленностью занося клинок - и эфемерная змея тоже устремилась вперед, так и норовя обхватить магическими кольцами тело вторженца и погрузить в него длинные клыки.

[Вирокс]

Иронично, но определенная правда в догадках эонского аристократа была. И в былые годы Вирокс действительно использовал Идалию, вот только совсем не так, как Арлен подозревал. Взяв ее когда-то на воспитание из прихоти, которая ему быстро бы наскучила, эмиссар, к своему удовольствию, быстро разглядел и ждущую своего воплощения силу в юной дархатке, и то, что под нежным ликом скрывается чудовище: кровожадное и извращенное - так он это видел, любящее насилие, хотя она и называла это красотой, и не имеющее барьеров, чтоб пытаться этим наклонностям противостоять. Химера обожал в ней эти черты, упивался контрастом, помогал ей раскрывать зловещие таланты, лишь давая понять, что другим ее причуды могут показаться опасными и стоящими искоренения. И использовал. Сперва натаскивая на добычу, позволяя проявлять ее милые наклонности, поощряя - сперва под его присмотром, а после - спокойно выпуская на охоту и одну. И случайной добычи ей не предлагал. Он, внезапно, понял, какие она цветы имела ввиду. Да, они ему действительно нравились - лучшие из ее клумб и садов никогда не вызывали восхищения у обывателей - только ужас и страх. Тяжело было поверить, что автором кровавых шедевров была эта хрупкая светлая девушка, нежная до такой степени, что, казалось, и руку поднять ей в тягость.

  И, даже свидетельствовав ее таланты, князь был рад обманывался, считая, что воспитаннице Вирокса нужна защита от неизвестного подонка, вознамерившегося ее украсть. Вот только сам эмиссар считал девушку своей, хоть и совершенно в превратном, для Квинбероса, смысле.

  - Для меня ты - случайные потери, господин Квинберос. - химера, уловил легкое движение Идалии: отступив в сторону, фрактал убрала руки за спину, давая понять, что вмешиваться, и бросаться вперед, собираясь удержать эона от ошибки не собирается. В алом взгляде хаоситу причудилось вежливое сдержанное любопытство. Что же, видимо, скорбеть по нему она не станет. Арлен готовился к бою, и, скользнув по нему сканирующим щупальцем магической энергии, Вирокс прикинул, что ожидать от подобного столкновения. Надо было признать, что проявления антрацифий у него были красивы, но аура, для эона, была не слишком впечатляющей. Что же, несильный маг, но может быть, он - выдающийся фехтовальщик?

  - Может быть, тебе действительно стоит позвать охрану, - предложил химера глумливо, яря противника. В его представлении, сцену можно было закончить единым выстрелом, но из пространственного кармана появился расчехленный кинжал. С вороненым клинком с двумя светлыми полосами хорошо заточенных лезвий. С удобной наборной кожаной рукоятью. От короткой пяты клинка бежал дол, а головку рукояти венчал тяжелый шип. У Арлена было преимущество в рабочей дистанции, и химера, глядя, как потоки энергии сгущаются, формируя магического змея, парящего за плечами эона, накинул на себя легкую вуаль усиливающей магии - ускорился, компенсируя. Мир коротко дрогнул и замедлился, превращая в плавное движение даже порыв ветра, подхвативший лепестки цветов Идалии в торжественный вальс. - Первый выпад за тобой.

  И выпад сразу же последовал. Арлен метнулся вперед, его фантомный зверь последовал за владельцем, и Вирокс крутанулся, уходя чуть в бок и пропуская лезвие эспадрона мимо и встречая рывок эона ударом локтя в лицо и отталкивая обратно. Змей, распахнув клыкастую пасть, уже метнулся на него и Вирокс, уворачиваясь, уже не успевая создать энергетический импульс - эфемерного зверя и бить лучше было всего магией - увернулся от его морды, но позволил гибкому телу захлестнуть предплечье свободной руки, чтоб не приходилось целится, и, пока князь восстанавливал равновесие, обдал антрафиций потоком магического черного огня прямо изо рта. Драконья порода, он был неопалим для собственного пламени, а вот змей был связан со своим владельцем энергетически, и не почувствовать отголоска удара по воплощению своей сути, эон, конечно же, не мог.

[Идалия]

Пожалуй, самым ироничным в этой ситуации было то, что Идалия даже не подумала о защите Арлена в этот момент. Единственным, кого она стала бы защищать, был Вирокс, если бы ему пришлось туго в этой схватке. Идалия относилась к князю с расположением, даже привыкла к нему, но, как она полагала, ее привязанность никогда не была достаточно глубокой, чтобы хоть как-то взволновать. Он был ее рутиной, привычным фоном, чем-то постоянным и в то же время незаметным среди повторяющих друг друга будней.

Наблюдая за битвой, дархатка с заинтересованной улыбкой склонила голову набок. Получив чувствительный удар локтем, Арлен отступил назад, дернул головой - судя по потекам крови по лицу, его нос точно был серьезно разбит, если не сломан. От струи черного пламени змей инстинктивно отпрянул, раскрыл пасть еще шире, словно в болезненном шипении, частично рассеиваясь в воздухе рваными сгустками полярного сияния. И Арлен тоже ощутил эту боль, он задохнулся собственным вскриком и стиснул зубы, метнув на химеру горящий взгляд исподлобья. Сама того не замечая, Идалия невольно подалась вперед, слегка приподняла руку, то ли желая коснуться, то ли остановить его. В тот же момент она отступила и прижала руку к груди, на ее обычно безмятежном лице отразилось смутное беспокойство.

Тем не менее сдаваться Арлен не собирался. Казалось, боль только разъярила его, придав сил. И пусть он проявлял себя опытным стратегом, когда дело касалось бизнеса, но нюансы и хитрости схватки не были его сильной стороной. Все, что было у князя - это его магический резерв, решимость и отчаянная отвага. Арлен взмахнул рукой, и в сторону Вирокса устремился сияющий луч концентрированной энергии с разрушительным потенциалом. Изрядно потрепанный, но не добитый до конца эфемерный змей набросился сзади - его магические клыки были остры, как ножи, прорезающие даже самую крепкую плоть. Сам же князь с хриплым криком снова подался вперед, намереваясь вонзить клинок трости в живот Вирокса.

В глубине сосредоточенных глаз Арлена таилось знание. Он уже оценил силы обеих сторон и понимал, что эта схватка с большой вероятностью станет для него последней. Но он не мог отступить и позволить Идалии уйти. Это означало для него возвращение в ту жизнь, где были убиты его родные, где нет смысла и света - лишь удушающий мрак скорби и одиночества.

Смерть была для него предпочтительней такого исхода.

[Вирокс]

То, что изящная дархатка с интересом наблюдала за схваткой, убедило Вирокса, что он не ломает ничего для нее ценного. Магическое животное сильно потрепало огнем, и короткий крик, который издал эон, когда змей, отпустив предплечье противника, беззвучно разевал пасть, стараясь отпрянуть из-под волны магического жара, химеру только раззадорил. В мареве горячего воздуха таяли, бледнея, клоки зеленых, пурпурных и голубоватых энергетических эманаций.

  - Идалия, твой друг пострадает, - под таким ускорением химере говорить приходилось медленнее, чем привык. Вирокс был бы разочарован, если Арлен действительно решил бы сдаться, но взбешенный противник - противник делающий ошибки, и явную издевку Вирокс прикрыл прозрачным покрывалом заботы, обращенной к девушке: он заметил, как Идалия тревожно качнулась вперед, поднимая руку, словно хотела остановить кого-ни их них: хаосит не знал - обращался ли этот порыв к нему, или к лирейскому лорду. Глаза эона сверкали от боли и злости на вторженца, решившего похитить его сокровище. Приходя сюда, Вирокс не собирался убивать владельца особняка, но тот сам бросился в бой, защищая свой тихий мирок, и химера считал, что его руки не связаны совершенно ничем.

  Движение руки Квинбероса, в восприятии Вирокса было плавным и мягким, но вспышка энергии, светлым добела лучом устремившаяся к нему - стремительной. Химера наспех замкнул щит, но полноценно его напитать не успевал, и, приняв лишь часть мощи атаки, защита лопнула, отбрасывая Вирокса на несколько шагов назад. Удар видимых повреждений не причинил, но все-таки оказался довольно мощен, грубая чистая сила, никакой хитрости и Вирокс почувствовал вкус собственной крови во рту.

  А Арлен уже рванулся вперед, длинным, тягучим выпадом целя острием эспадрона в солнечное сплетение химеры. На периферии восприятия он заметил, как истрепанный, уже полу-прозрачный, змей-антрафиций заходит широкой дугой ему за спину. Игры, пожалуй, стоило заканчивать.

  Вирокс, перехватывая свой нож, позволил клинку противника почти что коснуться своего тела, перед тем, как схватить его рукой и крутануться в бок. Зря князь так крепко стискивал рукоять. Рывок за лезвие, и, пусть и ценой разрезанной ладони, Вирокс дернул его на себя, шагнув навстречу. Медленно и удивленно распахнулись глаза эона, еще только понявшего, но не почувствовавшего свою ошибку: нож химеры вонзился ему сверху вниз, прямо над ключицей. Уже разинувший пасть, чтоб вонзить клыки, змей истаял в воздухе. Потом со звоном на светлую брусчатку упал эспадон, когда рука Арлена повисла плетью. Вирокс, не пряча довольной ухмылки, медленно прокрутил лезвие ножа в ране, и с оттяжкой вырвал. Потеряв опору, эон рухнул на колени, орошая дорожку кровью, пузырящейся на губах. Ставшая бесполезной, рука не удержала веса его тела, и он распростерся у ног хаосита, скребя пальцами второй руки по земле и ища взглядом Идалию. С такой раной ему оставалось жить несколько минут. Но они у него были.

  Вирокс тоже повернулся к своей воспитаннице, и, мягко улыбнувшись, пожал плечами.

  - Я его предупреждал. - он бы мог и спасти умирающего, если Идалия попросила его об этом, но сам не видел смысла щадить того, кто мог бы потом доставить неприятностей: а у торгового лордика к тому какие-никакие возможности имелись. Так что Вирокс просто поманил девушку:

  - Идем. - услышав это, Квинберос вновь попытался подняться, упираясь второй рукой в камни.

"[align=center

ost[/align]"]

[video]https://www.youtube.com/watch?v=yYP1J6REHTU[/video]

[Идалия]

Идалия следила за битвой, не отрывая взгляда от сражающихся. Вирокс по сравнению с князем выглядел грациозным танцором, изящество и отточенность его движений резко контрастировали с неуклюжими выпадами Арлена. Химера знал, что делает, в отличие от князя, и даже приближающийся удар эспадроном не стал для него угрозой, вместо этого хитроумно использованный как возможность для решающей атаки.

Дархатка заранее знала, кто победит, и все же не сдержала шумного вздоха, когда острое вороненое лезвие вонзилось в эона. Рука, проворачивающая рукоять ножа, отразилась в ее подрагивающих зрачках, брызнула кровь вслед за отблеском клинка, вырванного из тела Арлена. Завораживающее, прекрасное зрелище, но внутри Идалии все так и сжалось смутной болью. Она не знала, как ей отнестись к этому ощущению.

"[align=center

Yoshihisa Hirano — To give a marionette life[/align]"]

[video]https://www.youtube.com/watch?v=KwzzpfXffV0[/video]

Вирокс развернулся к ней с улыбкой победителя, на которую имел полное право, но дархатка лишь посмотрела на него каким-то растерянным взглядом. Вместо ответа она подошла к Арлену и опустилась рядом с ним на колени, осторожно перевернула его на спину, желая взглянуть ему в лицо. Князь не смог сдержать стона боли, и Идалия сжала губы, убирая растрепанный каштановый локон со взмокшего лба эона.

Приподняв ослабевшую руку, которая не была парализована ударом клинка, Арлен поймал ладонь дархатки, повернул голову и легко коснулся окровавленными губами запястья, где от синяков уже оставались разве что еле заметные следы.

- Прости за это, - шепнул он. - Прости...

Она промолчала, утирая краем большого пальца кровь из уголка его рта. Из последних сил Арлен рывком притянул к себе Идалию и крепко обхватил одной рукой, сжимая в объятиях. Дархатка изумленно распахнула глаза. Она едва ли понимала, что с ней происходит, но горло вдруг перехватило болезненным спазмом, зрение размыло пеленой влаги, покатившейся по щекам солоноватыми дорожками слез.

Идалия не помнила, когда в последний раз плакала. За годы и десятилетия у нее не выдавалось для этого ни единого повода. Она всегда думала, что Арлен Квинберос не имеет для нее никакого значения, но почему ей сейчас так больно? Дархатка переплела свои пальцы с пальцами эона и крепко сжала их, склонившись над князем, будто он мог дать ей ответ на этот вопрос. Сейчас только он видел ее лицо, скрытое серебряной завесой волос от взглядов со стороны.

Широко распахнутыми глазами Идалия смотрела сверху вниз на князя - к ее удивлению, он улыбался. Горячие капли ее слез падали на его лицо и стекали вниз, смешиваясь с кровью. В его теплых глазах было все - облегчение, прощение, безусловная любовь. Не было только ненависти. Он больше ничего не говорил, только смотрел на нее. Идалия считала прерывистые вздохи. Каждый из них мог оказаться последним.

«Тебе нравится, Идалия?..»

«Эй, не прижимайся так!..»

«Эти розы такие красивые...»

«Хочешь, сегодня выедем в город?»

«Я никогда тебя не оставлю...»

Пальцы, сжимающие руку Идалии, ослабли и соскользнули. Лицо Арлена больше не двигалось, его глаза созерцали только пустоту, но на губах все еще играла легкая улыбка. Дархатка дрогнула плечами и уткнулась лицом в грудь князя, вдыхая такой знакомый аромат его парфюма, сейчас смешанный с металлическим запахом крови. Она ощупью нашла его руку, снова сжав безвольные пальцы, ее губы беззвучно нашептывали что-то, слышное лишь ей самой да мертвому телу под ней.

Минуты тянулись одна за другой. Ветер носил по садовой дорожке розовые лепестки, с беспечностью стихии не спеша проникаться моментом. Наконец Идалия снова приподнялась на руках, глядя на распростертого на камнях князя. Она больше не плакала, но что-то неуловимо переменилось в выражении ее лица. Ее сердце переполняло необъяснимо сладкое новое чувство, такая невыносимая нежность к этому мертвому Арлену, какой она никогда не испытывала к живому.

Она медленно поднялась с колен, держа на руках безжизненное тело князя. Его лицо, отмеченное печатью смерти, казалось ей непередаваемо прекрасным. Почему она раньше не замечала, как красивы мертвые люди? Или это только Арлен?..

- Я заберу его, - нежно выдохнула она. - Он мой. Теперь всегда будет моим...

Она с улыбкой взглянула на химеру в упор, и ее глаза, омытые слезами, сверкали, как рубины чистейшей воды. Сейчас даже самый строгий запрет Вирокса не смог бы ее остановить - она бы сразилась с ним за это тело, как зверь за добычу. Идалия любовно прижимала к себе Арлена, не обращая внимания на то, что ее белое платье почти полностью испачкалось в крови. Неторопливым мягким шагом она приблизилась к химере вместе со своей драгоценной ношей и только сейчас задала вопрос, которым стоило поинтересоваться с самого начала:

- Куда мы уходим, Вир?

[Вирокс]

Эон медленно умирал у ног хаосита, и Идалия шагнула вперед, но не к Вироксу, на которого глянула пустыми глазами, а опустилась на колени около Арлена, не обращая внимания, что подол ее белого платья сразу налился густой, алой дочерна кровью. Решила добить? Но она развернула своего поверженного покровителя, ласково коснулась его лица.

  - Идалия. - Дархатка не ответила, и химера нахмурился, совершенно не тронутый разворачивавшейся перед ним сценой прощания. Он не знал, как девушку понимать. Идалия была сентиментальна, да, но если Квинберос был ей дорог, отчего не попросила его пощадить? Вирокс в недоумении поглядел на девушку. Она же сама хотела уйти с ним, эон пытался их остановить, а теперь она плакала, сжимая в объятиях того, кто через минуту станет просто трупом. В отличии от князя, хаосит мог увести ее силой, но какой в том толк, если окажется, что проклятый дурак за годы их связи сломал все то, что химера взращивал в душе девушки с не меньшей заботливостью и пристрастностью, чем она - свои цветы? Приручил ее, вырвал когти и зубы чудовищу, что пряталось в ее прелестной оболочке. Уже одна мысль об этом - и Вироксу захотелось продлить его агонию, только сделать так, чтоб там не оставалось места ни для ее нежных объятий, ни для тихих предсмертных улыбок, исчезнувших за занавесом волос Идалии. Только ужас и боль. Вирокс не испытывал никакой мужской ревности к эону, просто не был способен на подобное душевное движение, но это была злость собственника, которому претила даже мысль о том, что это уже не та Идалия, его воспитанница, порой даже - друг, какой он ее помнил. Но она и сама не сделала ничего, чтоб спасти умирающего... Не звала на помощь, не пыталась исцелить его или даже просто зажать рану, попробовать остановить кровь. И только потому оставался на месте и химера.

  А меж тем, горе девушки было завораживающе красивым. Она тихо плакала, сжимая в объятиях... уже не Арлена, а просто безжизненное тело. Распростерлась у него на груди, словно все еще тщилась услышать трепет в глубине плоти. И у любого бы защемило бы сердце. Вирокс только нетерпеливо оглядывался по сторонам.

  - Идалия, нам надо идти. - наверное это было последняя его попытка ее позвать. Но дархатка подняла голову, и поднялась, с телом в руках. Фантазм улыбалась.

  - Заберешь? Зачем? - Вирокс удивленно посмотрел на нее. В алых глазах сияла решимость. И легкое восторженное безумие. Вирокс ухмыльнулся и предупредил. - Его будут искать. - слова не возымели никакого действия. Идалия все так же стискивала тело в объятиях, бережно и крепко. Ладно, в честь воссоединения, почему бы не позволить ей эту прихоть. Да и на споры время тратить не хотелось. Надо было спешить - он не рассчитывал на кровавую развязку вечера. - Дай мне, я понесу. - разумеется, девушке доставало сил самой нести свою драгоценную ношу, но эон был высок, а она миниатюрна. Но настаивать Вирокс бы не стал.

  Хаосит принялся вычерчивать в воздухе сложный сигил портала. Более мощного, чем те, что могла создать Идалия, но и это расстояние было уже на пределах его возможностей. Дискордия сейчас находилась в относительной близи Лиреи, будь они даже в неполном апогее - и Вироксу было бы не дотянуться, он это учитывал. Угольно-черный, пронизанный бордовыми всполохами зев беззвучно раскрылся, соединив этот сад, которому больше никогда не цвести так густо и печально и то место, куда он собирался девушку забрать.

  — Домой, милая. - Вирокс протянул руку и погладил ее по волосам, слипшимся от крови Арлена. - Домой.