[Вильям Блауз]

Сабаот / Катар / конец 5023 года

Участники эпизода: Сала-Аль-Дикель, Вильям

Эпизод является игрой в настоящем времени и открыт для вступления любых других персонажей. Если в данном эпизоде будут боевые элементы, я предпочту стандартную систему боя.

[/align]

[Вильям Блауз]

 У Арнольда была густая рыжая борода. Внимательный глаз мог найти в ней старые крошки хлеба, крыло мухи и паутинку блестящих седых волосков. У мужчины была привычка: он всегда томно разглаживал бороду левой рукой, делая при этом выражение, полное поднебесного величия, — с показной медлительностью и особенной гордостью за своё гномье достояние. Его лицо всегда было красное: от напряжения на лбу выдавались узоры вздутых вен, пухлые щёки имели багровый румянец от высокого давления, а брови были разлохмачены до самых глаз. Арнольд всегда держал при себе лопату, его взгляд был настолько же суров, насколько и сфера деятельности: он охранял деревенское кладбище.

  Вместе с ним всегда был его товарищ и побратим Патрик. А с Патриком повсеместно была его бутылка самогона, которая вросла в его тело как третья рука. Патрик был похож на скелет, обтянутый кожей: на хлипкое тело была накинута синяя телогрейка с дырками на локтях, на штанах виднелись разводы от кладбищенской земли и пролитой выпивки. Патрика трясло, как трусливое чихуахуа на морозе.  Бутылка оставалась та же по прошествии многих лет: с сорванной этикеткой и щербинкой у горла из самого дешёвого стекла зелёного цвета. Менялось лишь содержимое. Но именно содержимое делало Патрика и Арнольда закадычными друзьями и товарищами по главной кладбищенской скамье. Деревня не могла позволить держать двух сторожей, но Патрика это не останавливало. Он жил, добывая средства милостыней у дороги и торгуя палёным алкоголем, а вечером приходил к старому другу с выпивкой. Но в этот раз настроение у Арнольда было угрюмее обычного. Патрик сразу поставил два гранёных стакана на столик.

— Что с тобой? — хриплым голосом спросил он, толкая Арнольда локтем. — Земля кладбищенская в глаз попала?

Арнольд в ответ лишь тяжко выдохнул.

— Надоели дети. Привадился какой-то подросток бегать на кладбище ночью. Балуется, небось. Но я другого, друг, боюсь. Вдруг ведьма завелась или ведьмак! Или хтоническое зверьё. И таскает землю для своих чёрных обрядов. Я вчера — ух! — как выскочу с лопатой из-за угла, он и дал дёру. Я только вижу, как волосы на макушке треплются и сапоги хлюпают по лужам. Мелкий такой, ушлый! И за ним шлейф такой странный, будто бы не словом, а спиной тебе шепчет: «Не беги за мной! Дай мне уйти!» Так и остался стоять как вкопанный. Ведьмак, небось.

— Точно тебе говорю, ведьмак, — утвердительно качнул головой Патрик и поднял бутылку на уровень лица, зазывно булькнув жидкостью. — Чей с соседней деревни ещё. Ну, по стопочке?

— По стопочке, — согласно кивнул Арнольд.

 Вильям Блауз неделю за ними наблюдал: он знал, когда сторож кладбища делал обходы, когда уходил на ужин и когда его навещал горе-друг по бутылке. Он знал, что первые пять минут Арнольд посматривал на улицу из окна его кладбищенской коморки: будто боялся, что внезапно, в одиннадцатом часу ночи, на них выскочит староста и будет бить жёлтой газетой прямо по лбу, причитая, что Арнольд смеет распивать на рабочем месте. Патрик в эту минуту, разумеется, улизнёт в окно и заутробно булькнет в первой подоконной луже. Вильям помнил каждую деталь, выучил расписание каждого шага наизусть — он долго готовился к этому дню, нашёл лопату и выпил половину бутылки вина, потому что на трезвую голову всё было слишком.

  И ждал. Ждал, когда огонёк в сторожке зажжётся и пройдёт десять минут. Вильяму было сложно ещё в самом начале пути.

  Он приехал на отшиб Сабаота две недели назад. Катар для него был чужим и незнакомым городом: в противовес родной Лирее, он ощущал себя иностранцем более обычного. Всё другое: фонило старыми воспоминаниями и аурой хтоников, которые чувствовали себя тут вольготнее, чем на остальных планетах. Вильям обосновался на отшибе границы рядом с «посёлком городского типа», нашёл временное жильё... На самом деле, это был заброшенный сарай. Оно и к лучшему: Блауз искренне желал, чтобы его путешествие оказалось вне известности и Коалиции рас, и лишних свидетелей его проделок.

  И ноги вели его к кладбищу, где в уединённой каморке распивали на пару бутылку алкоголей сторож и его друг. Потом их клонило в сон, Вильям выжидал время и начал действовать. Пробрался через узкие ворота одного из входов с тусклым фонарем, нашёл свежее погребение и стал копать.

  Руки его тряслись, подкашивались ноги. Вильям знал, что за массивной плитой могилы зажиточной барыни его не было видно, но страх всё равно сковывал его немыслимостью происходящего. Он рыл свежую могилу — и занимался осквернением ради собственного любопытства. Эти долгие полчаса казались ему вечностью. Покойная Регина Криволапка была предана земле на восходе солнца. Вильям знал, почему он раскапывал именно её.

  Первая причина — её могила была самой отдаленной от сторожки. Вторая — она была больше похожа на живую, чем на мёртвую. А Вильяму было страшно — пришлось принять на храброе сердце пару-тройку бокалов крепкого, чтобы не чувствовать себя последней тварью.

  И Регина Криволапка была раскопана. В белом саване на худое сморщенное тело, с лицом, тронутый сетью глубоких морщин. Там, в могиле, она казалась, как минимум, женщиной, что прожила на земле два века. Вильям откинул крышку гроба и с усталостью плюхнулся прямо в яму — на светлые одежды, припорошенные могильной землёй. Лопата оказалась откинута куда-то в область ног.

— Фух, — устало выдыхал Блауз, часто вздымая грудь, будто бежал целый час от бандитов.

  Мёртвая Регина Криволапка выкачала из него столько энергии, сколько не могла его страсть за ночь. Вильям повернул голову в сторону покойницы, и старушка смотрела на него спокойно-умиротворенным лицом, которое ни в чём не упрекало. Это в мёртвых завораживало.

  Они спокойны, в их лицах нет торопливости и суеты. Они немы и находятся по ту сторону вселенной. Предчувствие подсказывало, давало ложную надежду, что с мёртвыми можно говорить, как и с живыми, — не словами, но путами ментальной магии. Как именно, Вильям не представлял, но и предмета для опытов у него не было.

До сегодняшнего дня.

— Открой глаза.

  Зажглась рябь бесцветной ауры. Вильям широко расставил ноги, упираясь носками в рёбра гроба и подпирая себя руками у изголовья могилы. Регина Криволапка не двинула и бровью. Блауз глубоко вдохнул воздух, чувствуя, как сходит с ума и алкоголь выветривается из его головы.

— Вставай, — строго приказывает он во второй раз.

  Ментальная магия...с мёртвыми делает необратимое фиаско. Вильям вздрагивает. Регина Криволапка открывает глаза, и они у неё мутные, серые.

— Ты...— шепчет Вильям, но не может закончить фразу.

  Регина упирается в него взглядом, будто он разбудил её после сладкого сна, и она вовсе не хотела просыпаться. Нижняя челюсть с угрозой провисла вниз, обнажая зубы с анемичными дёснами. У Вильяма сердце ушло в пятки.

— Наглец, — потусторонне возгласил голос, и Блауз отпрянул назад, упираясь спиной в край ямы.

  Ее движения были резкие, будто невидимый кукловод дергал за нитки конечности, и они податливо слушались, перенося тело в пространстве. У Регины была опущена верхняя часть туловища: её накренило набок, голова была вывернута, как у сломанной куклы, и переступала она с ноги на ногу, подволакивая левую вывороченную ступню. Вильям полез из ямы. Зубы Регины клацнули около его лодыжки.

— Ах, вот ты где, негодник! — схватила Вильяма толстая фигура Арнольда, за спиной которого, прижимая к груди бутылку, стоял Патрик. — Ты шляешься по могилам вечерами?! Ты?! Отвечай, ну!

— Я... — начал было оправдываться Вильям, но проглотил язык. — Нет! Я просто...просто...

  Уши заложило оглушительным криком. Вильям чуть было не прыгнул в могилу снова — от страха, когда Патрик уронил бутылку и завопил: богатая барыня из соседней могилы с гнездом червей в волосах укусила его за ляжку. Теперь вопили уже все трое: Вильям с силой дёрнулся из рук Арнольда в сторону: его рубашка порвалась на части, и в ладони толстяка остался лишь лоскут белой, испачканной в земле ткани.

  Вильям бежал, словно сзади его подгоняла свора голодных собак. В сущности, так оно и было: его хватали за ноги встающие из могил мертвецы, по лицу били ветки могильных кипарисов, а яркие жёлтые глаза преследовали его по всей округе.

  Он добежал до ворот кладбища на чувстве бешеного адреналина. Но следом за ним бежали сотня поднятых им мертвецов. Их оглушительный вой донёсся бы сквозь кварталы и улицы, но вокруг, увы, был лишь непролазный лес и протоптанная дорожка к одному из пропахших пабов.

  Орда мертвецов прибежала за ним следом. Вильям нёсся сквозь бьющие по щекам кустарники и лишь единожды обернулся: увидел, как мертвецы, перешагивая через головы друг друга, лезут на кладбищенские ворота, царапая их бледными ногтями. И тогда оставался один выход: бежать.

  Бежать, как можно дальше. Свистел в ушах ветер, сознания касался заунывный вой нежити. Вильям потерял свою дорогу в непроглядной тьме: казалось, до спасительного паба совсем недолго, но деревья оставались копиями друг друга, картинки стёрлись в мраке ночи. И на парусах того, кого гнала смерть, он с разбегу врезался в трехметровое чудище, сбив его с ног. Вильям ударился головой о нижние рёбра, надо лбом засверкали звёзды. Он болезненно отшатнулся, припав спиной к стволу дуба. Он ни разу не видел представителя расы эскадронов, но успокоением было лишь то, что он выглядел НЕМНОГО более живым, чем оставленные позади товарищи.

 И вроде не пытался сожрать его заживо.

— Ты...— с трудом простонал Вильям, прижимая ладонь к будущему синяку на лице, — ты разумный?

 

«Неразумное», однако, вскоре показало себя, напав на обоих башней из могильной сороконожки.

[Сала-Аль-Дикель]

«Ты даже не представляешь, что натворил...»

Быть попаданцем, где целый мир играет против тебя, очень сложно: нет друзей, нет союзников, нет лекаря, понимающий строение тела, нет даже любимого заведения! А когда к этому букету добавить еще врагов в виде собственных соратников из других каст – появляется неудержимое желание пробить ядро и покончить с собственным существованием. Но, когда принципы и задача Трибунала стоят превыше всего, даже над родными в чужих краях – превозмогай и иди вперёд, а с раздирающими сердцевину чувствами разберешься потом. «Умри, но сделай – наше всё! Сделай или умри – не подходит...» — думал Сала-Аль-Дикель, выдерживая безэмоциональное выражение. Даже не пытайтесь узнать, что же происходит внутри – побойтесь коробки Пандоры и поберегите нервы.

Миссия по поиску предателей продолжалась. На этот раз основатель Трибунала двинулся к кладбищенскому участку громадных размеров. Как докладывали информаторы Урнора Тарзадеса – там был замечен некто, напоминающий похожего на Ди-Келя мужчину в красном балахоне и несколько схожих по описанию на эскадрон фигур, но не таких «высоких и страшных», как сам заявитель. В голове промелькнул эпизод с Сининэн и Посредником. Рука невольно прикоснулась к солнечному сплетению, обтянутое искусственной кожей. Стало прискорбно, что больше он никогда, скорее всего, не увидит их – мимолетные проходимцы, изъявив волю помочь, но затем – лишь осколки в памяти. «Ради павших в битве братьев, ради моей дочери, ради светлого будущего Черного Эскадрон...» — предательски проскочила мысль, нагнавшая тоски о родной планете.

Кстати о планете...

Можно сказать, что недружелюбный Сабаот стал вторым домом для пришельца, но рад ли он этому – большой вопрос. Обитающий здесь контингент не подталкивал к общению, а возможности подзаработать хотя бы на ночлег, зачастую, не было, потому приходилось спать, где Творец решит: лес, подвал, мусорка в промышленном районе с крысами-компаньонами, которыми не брезговал питаться, жадно вгрызаясь зубами во вшивую плоть, раздирая её на части, а порой и голодал неделями, чувствуя сокрушительную для тела слабость. Время от времени удавалось раздобыть монетку и посидеть в затхлой забегаловке или что-то вроде напоминающее хостел для нищих среди нищих. Ди-Келю было все равно на престиж, статус и звания, когда речь шла о выживании в незнакомых краях. И правильно можно подумать, что такой ходячий кальций с потенциалом мог накопить на укромное местечко, ночлег и так далее, но есть пара факторов: неполное понимание, как устроен сей враждебный мир и отвращение тех, с кем общался Ди-Кель. Он сталкивался с невероятной волной расизма в свою сторону, хотя некоторые попадавшие на глаза герои заслуживали этого больше, если говорить о внешнем виде, но, так упали карты, так ведёт тропа Судьбы...

И вернемся к нашим костям...

Полученная информация привела к холму. Он открывал шикарный вид на просторы могильников: старые, новые; заброшенные и ухоженные. Конкретно сейчас о красоте торчащих надгробий было сложно что-то сказать даже Ди-Келю – глаза видели в черно-белом цвете в ночное время суток, искажая некоторые яркие вспышки и эта, как оказывается, болезнь, была получена после поражения ядра от рук Сининэн – так думал скелет. Еще некоторое время он всматривался в открытый горизонт, пытаясь найти хоть что-то полезное для себя, но полученная информация говорила, что подозреваемые были замечены здесь прошлой ночью, потому стоило направиться хотя бы на территорию, но Ди-Кель принял другой способ – «песнь маяка» – способ обнаружения следов другого ядра эскадрон. Если представить, как работает подобный механизм, то примером будет хуман, идущий по улице, а за ним «разливался» невидимый шлейф различных запахов: духи, пот, кровь, а либо, что придумает Ваша голова. И, конечно же, этот знак нужно обнаружить! «Живет» такой маяк около двух или трёх дней в зависимости от погоды. Тут и кроется сложность: пришельцу нужно заглушить свой УМИ и перенаправить его силу прямиком в ядро, а затем «выстрелить» невидимым импульсом особого строения и, если успех, то сигнал вернется, открыв глазам «точку», где длительное время топтался искомый сородич.

Первый выстрел импульсом... безуспешно...

Второй выстрел импульсом... безуспешно...

Третий выстрел импульсом... безуспешно...

Пришелец продолжал сидеть на холме и тратить силу, пытаясь отчаянно поймать сигнал предателей. Пораженное ядро выло все сильнее и сильнее после каждого импульса, принося мучительнейшую боль – образованные трещины не давали гарантии на успешное выполнение вообще любых действий и сравнимо с обыкновенным инфарктом пожилого хумана. Выполни одно сложное заклинание и поймай критическую неудачу – здравствуй смерть! Ди-Кель, крепко стиснув зубы, продолжал выпускать импульсы, словно одинокий кит в огромном океане, где нет никого, кроме него...

Пятнадцатый выстрел импульсом... безуспешно...

Тридцатый выстрел импульсом... безуспешно...

Сорок третий выстрел импульсом... Ядро дало первую осечку...

«Достаточно. Здесь не найти их след. Сдайся уже...»

[/size][/b]


Он держался за ядро и громко скрипел зубами. Ноздри высвобождали немыслимое количество магической пыли, закрывавшее скорчившееся от боли «лицо». Очередное поражение. Очередная бессмыслица. Очередной провал. Ди-Кель уже прекратил считать свои просчеты, проигрыши и опоздания. На стороне предателей был кто-то, кто очень хорошо знал ищейку и это была явно не глава «Белых Близнецов», ведь та создана его руками и предсказуемое поведение оказалось абсолютно противоположным. «Аномальное поведение? Рэйвэн? В этом мире? Да брось, Ди-Кель! Это невозможно!» — вставая с земли, подумал пришелец. В голову, буквально на микросекунду, влетел кадр из безумного и давно забытого сна, а затем издевательски испарился, не дав сообразить, что же только что за картинка предстала перед глазами. Но все подобные явления он сталкивал на болезнь ядра... Ноги унесли прочь с холма, оставив руки «голодными»...

Скелет медленно ковылял обратно в город. В черепной коробке, если так можно выразиться, было абсолютно пусто: ни мыслей, ни идей, ни предположений, ни предложений, как же действовать дальше. И почему-то ядро вновь взвыло, но не от боли, а от нарастающей тревоги. Ни устрашающие деревья, ни шепот ветра, ни даже пробегающие зверьки не вызывали резкий трепет в груди, как приближающиеся шаги. Восьмой уже хотел резко развернуться и совершить ловкий выпад, как убегающий оказался попросту быстрее и врезался с такой силой, что маска чуть-ли не улетела к чертям, раскрыв истинный облик.

Упав набок и придерживая лицевой артефакт, основатель Трибунала тихо шипел матерщину на своём языке, проклиная, как оказалось, симпатичного паренька, но вот выглядел он очень испуганным. Упавший кальций в три метра потихоньку поднимался на ноги, обтряхивая мантию, наплечник и волосы от грязи. В этот момент длинный язык имел неосторожность вывалиться, почувствовав трупный след на том, кто спросил, а живой ли Ди-Кель? Орган заполз в ротовую полость, приготовившись дать ответ.

— Нет, бестолочь этакая! Встал с могилы и ходить научился! Разумный я, конечно же! Ты... — грубым тоном выпалил пришелец, продолжая обтряхивать себя. Его взор обратил более детальное внимание на внешний вид эона и тут ядро вновь громко завопило, дав сигнал об угрозе, что вот-вот, да уже смотрит на героев. —  ...даже не представляешь, что натворил.

Время на обмен любезностями явно вышло погулять! Сейчас нужно было скооперироваться с незнакомцем! Сала-Аль-Дикель резко схватил парня за руку и потянул за себя, спрятав за спиной. Это произошло рефлекторно и на секунду пришелец задумался о том, а накой ляд ввязывается в это? Зачем помогает ему? С какой целью? Разве он пацифист? Ответ не найден, но руки сделали, а значит думать будут потом, если выживут...

Широко распахнув когтистые пальцы, эскадрон заиграл классическим оборотом глазных яблок, начав раскручивать их по орбите. Уста зашептали заклинание на непонятном, грубом и режущему слух языке эскадрон: местами шипящий, а местами настолько твердый, что казалось, этим говором забивают гвозди в крышку гроба. Воздух вокруг героев стал разряженным и могло показаться, что дышать становилось тяжелее, а обоняние улавливало запах едкой серы, горящей плоти и прогнившего сена...

— И кто тебя, тварь такую, смог поднять?! — рычал Восьмой, быстро призывая рой черепов. Атака на нежить практически готова! — Малец! Я не уверен, смогу ли сразу её расщепить кислотой, потому два варианта: атакуешь со мной в паре, а либо готовишь дверь измерений для отсупления! Сможешь? Эй! — он немного отвлекся от построения строя черепков. — Я к тебе обращаюсь! Не стой столбом! Действуй!

Призванные черепа получились намного крупнее и шипастее, нежели этого хотел Ди-Кель, а вот наполнение кислотой подвело – чуть более, чем на половину, но и этого должно быть достаточно для сдерживания или уничтожение крепкого хитина с последующим поражением осколками, если таковой был. «Iaul fark-aka-tar de la noa!» — прорычали уста пришельца и тут же черепа ринулись вверх, а затем хором, синхронизировано, будто заранее договорившись, лупили в выявленные слабые точки: два черепа с двух сторон атаковали в «лицо», заходя с двух сторон; два в открытое нечто, напоминающее брюшко, а остальные десять бомбардировали свой кислотой точку опоры монстра, пытаясь повалить на землю...

Получилось? Аль герои будут убегать от живучей твари?

[/i]

Кубики вязи черепов.