Аркхейм

@Аврелия тогда большое спасибо за труды и последняя просьба:

[safehtml]
<div class="container" style="display: flex; max-width: 900px; margin: 0 auto; box-shadow: 0 0 10px rgba(0,0,0,0.1);">
  <div class="image-section" style="flex: 0 0 518px; height: 518px;">
    <img src="https://valuing-race.ucoz.ru/grok-video-27ea46cc-2349-4406-b677-16b0520b5027.gif" alt="Описание" style="width: 100%; height: 100%; object-fit: cover;">
  </div>
  <div class="text-section" style="flex: 1; padding: 40px; background-color: #151C26; display: flex; flex-direction: column; ; color: #FFFFFF; font-size: 16px; line-height: 2;">
    <p "color: inherit"> <b>Участники:</b></p>
    <p "color: inherit" style="border-bottom: 1px solid #FFFFFF; margin-bottom: 30px;"><a href="https://arkhaim.su/index.php?msg=589127" style="color: #FF9763;">Рейза</a>, <a href="https://arkhaim.su/index.php?topic=2091.msg366314#msg366314" style="color: #FF9763;">В.Е.Щ.</a></p>
    <p "color: inherit"><b>Дата:</b></p>
    <p "color: inherit" style="border-bottom: 1px solid #FFFFFF; margin-bottom: 30px;">5026 год</p>
    <p "color: inherit"><b>Место:</b></p>
    <p "color: inherit;" style="border-bottom: 1px solid #FFFFFF;"><a href="https://arkhaim.su/index.php?action=manual&page=Лирея" style="color: #FF9763;">Лирея</a>, Ансиау</p>
  </div>
</div>
<style>
</style>
[/safehtml]
Вайб-кодинг зло

@Волхайм грок вроде

@Аврелия спасибо! А есть возможность изменить с функцией "отключить аватар" в масках?

кадр, конечно прекрасный, но немного пикантный хД

Простите, что достаю по пустякам, но, пожалуйста, замените шапку вот этого эпизода на шаблон с прекрасной гифкой за авторством @В.Е.Щ.

код

Код Копировать Развернуть

[safehtml]
<div class="container" style="display: flex; max-width: 900px; margin: 0 auto; box-shadow: 0 0 10px rgba(0,0,0,0.1);">
  <div class="image-section" style="flex: 0 0 518px; height: 518px;">
    <img src="https://valuing-race.ucoz.ru/grok-video-27ea46cc-2349-4406-b677-16b0520b5027.gif" alt="Описание" style="width: 100%; height: 100%; object-fit: cover;">
  </div>
  <div class="text-section" style="flex: 1; padding: 40px; background-color: #151C26; display: flex; flex-direction: column; ; color: #FFFFFF; font-size: 16px; line-height: 1.5;">
    <p style="color: inherit;"><b>Участники:</b> <a href="https://arkhaim.su/index.php?msg=589127" style="color: #FF9763;">Рейза</a>, <a href="https://arkhaim.su/index.php?topic=2091.msg366314#msg366314" style="color: #FF9763;">В.Е.Щ.</a></p>
    <p "color: inherit"><b>Дата:</b> 5026 год</p>
    <p style="margin-bottom: 65px;" "color: inherit"><b>Место:</b> планета Лирея, космопорт города Ансиау</p>
    <p "color: inherit">— Любопытно, — заворожённая зрелищем, произнесла В.Е.Щ., медленно продвигаясь в сторону челнока. — Откуда этот корабль?</p>
    <p "color: inherit">— Он был построен людьми и сражался с мыслящими машинами далеко за пределами Лиреи и Циркона. Однако, вам на борту нечего опасаться.</p>
  </div>
</div>
<style>
@media (max-width: 768px) {
  .container {
    flex-direction: column !important;
  }
  .image-section {
    flex: none !important;
    width: 100% !important;
    height: 300px !important;
  }
}
</style>
[/safehtml]

Так Айне, замирая перед Инфирмуксом, мечущимся в лихорадке, произносящим одно обрывистое утверждение за другим, сделалась свидетелем предсмертной борьбы.

Она протянула к побратиму руки в иррациональной попытке облегчить горе, но тот не смог почувствовать их тепла. Потому что его Айне застыла в месте без времени, точно бабочка в янтаре.

Опустившись на одного колено, хтэния держала руку на щеке Инфирмукса, глядя в его затуманенные — страданием, наркотиком, яростью — глаза. Стоя на руинах столицы, прославлявшей ее имя, видя стяги нового владыки, ощущая разрыв связи с источником, понимая, что все, кто был ей дорог, возможно, давно мертвы, она не ощущала столь же сильной муки, как сейчас.

Владыка Некроделлы сломлен, была к тому близка и Дева Клинка.

— Не суждено этому свершиться, нет, — шептала она, ни то Инфирмуксу из прошлого, который не мог услышать, ни то Инфирмуксу из настоящего, который ни на что не мог повлиять. — Несокрушимыми, помнишь? Мы сделались несокрушимыми.

Пальцы Айне лежала на его руках, черный коготь — к черному когтю, не в силах остановить немыслимое. Всесилие обретенной веры исчезло, стоило только воспоминанию из общего стать принадлежим одному только Инфирмуксу. И скорбь, испытываемая двумя версиям ее побратима и ей одной, стала абсолютной.

Этой скорбью Айне дышала, когда Эреб милосердно отправил своего носителя в медикаментозный сон. Поднимаясь на ноги среди распадающихся обломков воспоминания, она увидела во взгляде побратима то, же что испытывала сама. Если поставить два зеркала друг напротив друга, можно ли назвать одно отражение неистинным?

— Нет, Инфирмукс, в извинениях нужды. Пред испытаний ликом ты оставался силен, оставался владыкой. Жизни себя лишить тебе не суждено, пусть даже Эреб, усыпив, не переткал бы память, — хочет верить Айне перед тем, как очнуться в Пандемониуме, упираясь рогами в другие, такие же угольно-черные. — Взгляни на нас. Век за веком за смертью шагали, век за веком убиваем. Если ждет впереди утрата, мы выстоим с честью. Как выстоял ты.

Она дотрагивается до лба побратима губами в коротком и полном почти родственной нежности прикосновении. Проведя с Инфирмуксом тысячелетие, Айне не могла не знать, что его триумф — аверс слабости.

Собрав под своим началом талантливых воинов, ученых и правителей, владыка Некроделлы совершил практически невозможное, сковав их не страхом или алчностью, как это принято на Климбахе, а благодарностью, рождающей верность. Манипулятор рано или поздно свершит ошибку, обманщик — заведет в ловушку сам себя. Только по-настоящему искреннее сердце сумело бы не угаснуть от тяжести бесконечно долгой и бесконечно безумной хтонической жизни. Оно же влекло за собой уязвимости.

Инфирмукс был любим, Инфирмукс любил, и любовь эта была ярмом хуже заклятья Уробороса. Как же Айне сожалела, что не может отдать ему толику жестокости. Той единственной своей силы, о ненависти к которой не знала даже Сатуайхе.


Заключив напоследок в объятия вновь обретенного соратника, Айне уверенным кивком согласилась с его предложением. Забыться в вине, а потом танцевать, смеясь, пока не склонит утренний сон — того же хотела и она, и Инфирмуксу не нужно применять свои способности менделиста, чтобы это ощущать.

— Что будет за вид, когда ты речь произнесешь, маску сорвав! Ха, устоять бы мне до того на ногах, — улыбнулась Айне, хватая Инфирмукса за руку, чтобы утянуть его в смутно знакомые коридоры крепости. — Ведь ждут пляски. Сердце без них два века томилось! А как танцевала свита наша, на празднествах, куда тайком пробрались, и на празднествах, где место почетных гостей занимали... Будь ловок, иначе страшись: оттопчу ноги!

Здесь их уже поджидали слуги, некоторые из которых уже успели переодеться в торжественные одежды и явно собирались отправиться на праздник следом. Знавшие привычки своего владыки, они накинули на плечи Инфирмукса и Айне плащи, скрывающие одежду, затем выставили перед ним целую коллекцию левитирующих масок.

Взгляд Девы Клинка какое-то время метался от одной искусной поделки к другой. Пока, наконец не избрала одну: темно-синюю морду ящера, расписанную отрывистыми мазками золотого и белого вдоль линии костяной брони и клюва. Поблагодарив бдительных лакеев Пандемониума, хтэния подхватила маску и облачила в нее Инфирмукса, осторожно продев завязки вокруг рогов.

— Эта тебе. Какую мне изберешь? — спросила она, дергая хвостом в нетерпении. Вдруг голос Айне изменился на уже знакомый владыке Некроделлы, а в ментальной сети хтонов заскрипел хитин и шорох множества укрытых панцирем лап. — Инфирмукс. Трахее дышится легче от того, что жив. Вопреки стараниям безумного-могучего Эреба, нас ждет славная охота.

Понять хтонов, особенно тех, кто, как и Сатуайхе, изначально имел в себе мало человеческого, задача не проще, чем стать владыкой древнего источника. Но хтон Девы Клинка защищал ее не только лишь из желания выжить, и Инфирмукс, со временем, тоже заручился ее покровительством. Для Сатуайхе владыка Некроделлы, как и Эреб, был частью одной стаи.

— Моя Сату рада тебе, как я могу быть рада, — объяснила Айне, отводя волосы за уши, чтобы удобнее было закрепить маску. — Поведай мне, Инфирмукс, что изменилось под нашими звездами? Послушав Симбера, брата твоего, я было решила, что за пределами Климбаха повержено всякое зло. А что же мы? Кайрос на страже трона твоего? А Рагда, в погоне за колдовства вершинами, не переломил ли себе рогов? Как стихийный сердечник дорогой Шанайры? Притея по-прежнему печаль хранит? Что Вейдталас, что Лакримоза?

Каждое имя отзывалась болью. Многие из сподвижников Инфирмукса, которых Айне успела застать, были ей дороги. Отдаться празднеству, не узнав о их судьбе, она не смогла бы, точно так же, как и не вкусив горестного воспоминания своего побратима.

Кхм, прошу прощения, у меня интеллект хлебушка и при попытке удалить пробел я удалила спойлер из биографии Айне.
Если можно, восстановите пожалуйста предыдущую версию.

Свежий ветер хлынул с гор, встрепывая темные волосы Девы Клинка. Пустыня за спиной ее спутницы все еще раскалена, но не пройдет много времени, прежде чем и она примет спасительную прохладу вечера.

— Вот как, — протянула Айне, отрывая насытившиеся теплом пальцы от пламени. — Значит, ты — орудие?

Сильнее рабства она призирала только рабство добровольное. После вступления в свиту Инфирмукса хтэния часто сражалась как с «марионетками» Уробороса, клейменными сковывающей волю печатью, так и с искренними фанатиками, почитавшими смыслом жизни умереть за божественного владыку. Ни на тех, ни на других Эленмари не походила.

— Но разве ненавидит орудие? Разве проклинает полезный инструмент лишь потому, что выплавлен он из скорби? Разве станет изводить себя не по хозяина указке — в души своей наказание? — чуть склонив голову набок, Айне царапнула бледную щеку ногтем указательного пальца. — Нет, вижу в тебе, Притее, чужой воли послушницы не больше, чем во всех живущих.

Она крутанула вертел, и сок зашипел на углях. Голод Девы Клинка усиливал голод ее хтона: долгая дорога, прерывистый сон, недавняя охота и тягучее выжидание вымотали их общее тело сильнее, чем могло показаться со стороны.

Обвинительная панихида, которую Эленмари зачитывала самой себе, рифмовалась с желанием Айне отведать непрожаренного мяса. Представив на мгновение, как она вгрызается в тонкий локтевой сустав приблизившейся эльфийки, хтэния задалась вопросом: найдет ли она вкус живой и теплой, отдающей железом крови? Или на зубах хрустнет прах истлевших костей?

— Династия, семья, корона... Ведомо тебе, не все братья наши и сестры Климбах избирают. Достаточно и тех, кто присягает владыкам внешним. В чудовище ручном есть потребность у каждого трона. Им стать — вот отреченья истинный обет! От чего ты не стоишь на страже дома своего? Уж не потому ли, что цепей тебе родная кровь не желала? Или потому, что не желала — саму тебя? — хтэния улыбнулась и, подхватив разделочный нож, быстрым движением стерла с него кровь тем же полотном, которым недавно обтирала руки. — Лжебога тщеславие велико, но не посягает он на небеса Лиреи. Инфирмукс же не нуждается в орудиях безвольных, как плату не взымает за благие деяния. Не противься истине, говоря, что в битвах наших ты лишь из прошлому служения... Ах, готова пища!

Вскинувшись, Айне поспешно потянулась к нагретому вертелу. Снимая ножом один кусок мяса за другим, она поочередно наполнила нехитрую посуду. Наконец, получив две тарелки, хтэния разлила по их краю соус и взглянула на Эленмари с таким взглядом, будто только совершила свой величайший триумф.

Подцепив ножом кусок посочнее, Дева Клинка макнула его в остывший ягодный сок и собиралась было опробовать, но застыла с приоткрытым ртом и чувством досады.

Желая добиться от собеседницы гнева — печали, обиды, несогласия — хоть какого-то чувства, она сама недовольно замотала костяным хвостом из стороны в сторону, когда зашла о хтоне. Убийце, как величала их Эленмари.

— Сатуайхе — мне соратница, давняя и верная. Лишь ей одной благодаря огонь мой не угас, — отрезала хтэния, стаскивая мясо с ножа в один укус. Проглотив пищу, не пережевывая, она недобро сощурилась. — Знай, в доверии ей отказывая, отказываешь и мне.
 
Держа тарелку перед собой одной рукой, а нож сжимая в другой, Айне приблизилась к Эленмари. Как приправы придавали мясу вкус одновременно острый и сладкий, так и в беседе искренность мешалась с азартом.

Быстрым, едва уловимым глазом движением, она наколола мясо на нож. Затем, протянула его эльфийке, держа локти согнутыми.

— Уробороса вестник ступает по нашим следам. Мы все равно что пред казнью грядущей. Раз суждено, быть может, провожать последний закат, раздели со мной трапезу, Притея, — Айне звучала строго, так, будто ни на секунду не сомневалась в своих словах. — До того, как искусство твое вечность и служенье, клыки и когти обратит в воспоминание, в котором нет нужды.

Обычные подразделы ролевых форумов: "Расы", "Магия", "География"
Подразделы Аркхейма:

— И ты обращайся, если захочешь перевезти чего-то из этого списка, — произнесла Рейза с легкой улыбкой. Мысленно согласившись с Чи-Бином, она добавила. — Разумно. Обычно защитой мне служат три метра корабельной обшивки, но, вижу, времена меняются.

Лишившись половины отряда и поддержки с воздуха, ведя угнанную колымагу сквозь радиоактивную пустыню, наконец, вступив в противостояние с собственным нанимателем, кседери ощущала парадоксальное спокойствие. Прежде чем ответить, она подумала, что умение Чи-Бина вселять в окружающих эту тихую уверенность было ценнее всего металла в его теле и десятилетий битв.

— В выносливости, физической силе и умении терпеть боль я превосхожу среднего хумана. Быть может, мои пластины развиты не так хорошо, как у мужчин моего вида, но и мне случалось отправлять в нокаут одним ударом, — Рейза говорила без гордости, так, как перечисляют очевидные факты. — Что до недостатков, моя кровь свертывается медленнее хуманской. Внутренний перелом может причинить больше вреда, если повредятся подкожные сегменты.

Пилот некоторое время гадала, какая из многочисленных рас Аркхейма скрывалась за словом «каджит», пока наконец, не решила, что речь идет об одном из малочисленных человекоподобных народов. Ритмичные нотки в голосе Чи-Бина напоминали ей звуки, издаваемыми маленьким зверем, живущим в доме знакомой из мира, лежащего за пределами червоточины. Но представив, что за тяжелым шлемом скрывается треугольный нос и пара меховых ушей, Рейза тихо хмыкнула. Слишком невероятно, чтобы быть правдой.

От обожествления механизмов она была далека, но не могла не оценить усилий, которые Чи-Бин вложил в модификацию собственного тела. Собратья Рейзы использовали кибернетику, чтобы устранить повреждения и физические дефекты. С учетом образа жизни Солнцеликого, тот, в каком-то смысле, действовал на опережение.

— Теперь я начинаю верить в наш успех. Не стану винить тебя в недостаточной магической подготовке. Как здесь говорят, не каждый источник пригоден для нее. Техника видится мне более надежным вложением.

За пренебрежением к магии пилот, как и многие, скрывала страх и недоверие к непривычному для нее явлению. Хуже проблем с волшебой для нее были только проблемы с нанимателями, которые Солнцеликий описал довольно емко. Кто-то мог посчитать его безумцем, добровольно служащему своему врагу, кто-то обвинить в пренебрежении жизнями коллег, попавших в жернова гибельной игры, но Рейза только и смогла, что негромко вздохнуть.

Кседери по себе знала: такие вещи затягивают. В конце концов, покинув свою изолированную планету, она пилотировала не туристические лайнеры, а набитые контрабандой посудины с незарегистрированным вооружением. И под единственным светилом Циркона немногое изменилось.

— Надеюсь, на сегодня в Valam запланирована только одна попытка твоего устранения... Отклоняемся западнее? Значит спешимся раньше, — согласилась возражений Рейза, плавно поворачивая руль. — Могу сказать то же о червоточине, которая привела мой корабль в твою систему. Аркхейм — странная и длинная история.


Связь восстановилась раньше, чем радиационный фон вокруг достиг пика. Вслушиваясь в переговоры, которые вел Солнцеликий, Рейза вела багги мимо радиоактивных руин пригорода, не углубляясь в переплетение заваленных обломками улиц, но и не объезжая район целиком, чтобы сберечь горючее. Оставаться пешими на открытой местности было подобно самоубийству, в чем каджит и кседери убедились при падении корпоративного транспортника.

Вот только заведя их к радиоактивным завалам, Чи-Бин опасался не зорких рейдеров, а командиров Valam. На мгновение Рейза задумалась о том, чтобы остаться в стороне от их противостояния — у нее самой не было с корпорацией никаких счетов — но быстро отмела эту идею. Все же каджит рисковал своей жизнью, чтобы вытащить ее из окружения, да и Valam в их вендетте едва ли нужны свидетели.

— Принято, — отрапортовала Рейза после небольшого промедления.

Прибившись к обломкам домов, надгробию некогда процветающего города, она сперва вглядывалась в каждую тень, в каждую бетонную плиту. Но по мере того, как багги миновал одно разрушенное строение за другим, в душе кседери зарождалась робкая надежда, что подозрения командира оказались ложными.

Надежда эта умерла в тот момент, когда из чудом уцелевших оконных проемов посыпались пули, а за развалинами показались десятки фигур, носящих обломки брони поверх антирадиационных костюмов.

Припадая к рулю, Рейза коснулась коленями облупившегося пола. Выводя машину из-под линии огня, она услышала, как прогрохотала снайперская винтовка до того, как патрон врезался в силовую броню Чи-Бина. Тогда их и настиг второй багги.

— На выход, Чи! — прокричала кседери, осознавая, что повернуть она не успеет.

Но у Солнцеликого были другие планы. Взявшись за двуручный меч, он прирезал пулеметчика, не успевшего пустить оружие в ход, после чего оборвал жизнь водителя одним быстрым выпадом.

Рейза едва успела поддать скорости прежде, чем пальцы сами собой вцепились в металл силовой брони.

Вместе с Чи-Бином она воспарила вверх, видя, как воспламеняется земля под вспышками взрывающихся мин. Всполохи раскаленной плазмы достигли снайперского гнезда у покосившегося билборда, и кседери поняла, что для каджита его броня была все равно, что для нее — небольшой корабль, пристыкованный в доках цирконского города Сио.

Инструмент, щит, союзник, оружие. Надежное вместилище для души.

Когда ноги Рейзы вновь оказались на земле, она устремилась за каджитом под прикрытием его брони, как тот советовал прежде. Пули из заблаговременно перезаряженного пистолета-пулемета были немногим быстрее двуручного клинка: кседери удалось пристрелить одного и ранить двоих до того, как до них добрался Чи-Бин.

— За тобой, — отрывисто проговорила Рейза. Лишившись багги, она ощущала, как контроль над ситуацией выскальзывает из ее рук.

Дневной свет лился сквозь прорехи в потолке здания, в котором они спешно укрылись. Засада поджидала у обвалившейся лестницы на второй этаж. Семеро рейдеров, сумевших избежать огня плазменной пушки, сгруппировались и открыли пальбу из укрытий, стоило только силуэту Солнцеликого показаться в проходе.

Зная, что ее антирадиационный костюм не сравним с силовой броней, Рейза старалась держаться в хвосте их своеобразного отряда. Стреляя практически вслепую, она расчищала путь вперед на пару с каджитом. Как и во время предпоследнего боя, в действиях кседери не оставалось ничего, кроме выученных до автоматизма действий и увидеть закат этого дня.

Как и предсказал Чи-Бин, у выхода их поджидали еще двое. Один из них был еще жив после того, как завалился на землю с простреленными ногами.

За проемом в стене открывался вид на городские руины, тянущиеся от выжженных радиацией скал до белого василькового горизонта. После симфонии криков и выстрелов, тишина казалась оглушающей — и мимолетной.


Рев двигателей накладывался на звук, с которым колеса приминали каменистую почву, а вместе с ним был третий, низкий гул, который Чи-Бин и Рейза прежде не слышали на просторах Легосса. К руинам с востока приближалась автомобильная колонна, гораздо крупнее отправленной на перехват корпоративного транспортника.

Возглавлял ее тот самый бронегрузовик, похищенный у Valam. Обшитый высокопрочным проциидовым сплавом, он блестел даже спустя десятки часов езды по бездорожью и резко контрастировал с окружавшими его авто — знакомыми наемникам багги и пересобранными внедорожниками. Мерцание силового поля защищало от большинства видов вооружения, а встроенный ракетный комплекс мог повредить даже артефакторные доспехи, не говоря уже о том, чтобы превратить городской пригород в идеально выровненную плоскость.

Хорошо, когда искомое само приходит в руки, плохо, когда оно само ищет тебя, чтобы убить. Рейза в замешательстве посмотрела на Чи-Бина, ожидая его команды. Бежать к месту последнего сигнала сквозь руины, попробовать завладеть потерянной корпоративной собственностью, рискнуть жизнью ради переговоров или просто-напросто укрепиться в разрушенном здании, пока есть время?

Солнце клонилось к закату.

Цитата: Аврелия от 05-11-2025, 13:13:12В какой момент человек признаётся Изгоем?

при прохождении медосмотра

Вопросники RPG-топа вне контекста звучат шикарно хД

Придерживая добычу второй рукой, Айне вспорола плоть точным разрезом. Охота была только половиной удачного обеда, и, хотя хтэния была способна оценить вкус сырого мяса, сегодня ее тело требовало чего-то более питательного и изощренного в приготовлении.

Бережно освободив кабана от внутренностей, она пересыпала ягоды в металлический котелок свободной от ножа рукой. Затем, подвесив оный над костром, принялась с видом увлеченного кулинара извлекать из кучи припасов мешочки с пряностями.

Заверения Эленмари, прозвучавшие в этот момент, показались Деве Клинка почти кощунственными.

— Дух бросишь в источник, а что же желудок? Путь долгий предстоит нам одолеть, — удивилась она, рассматривая нехитрые ингредиенты. — Сегодня с нами перец жгучий с юга Мараны. Черненого имбиря корень, что я в Рутении за полцены смогла добыть. Сушеных трав букет: чабрец, касмора, розмарин — помнишь, Инфирмукс их заготовке обучал? Но вырезка всего важней! Ее поджарим на огне и в соусе из ягод потопим. Поверь мне, слаще только вид Уробороса воеводы с отделенной головой.

Срезав узкую полоску нежнейшего мяса с туловища зверя, Айне сняла с огня начавшие закипать ягоды. С быстротой, с которой она орудовала своими парными кинжалами, хтэния порубила вырезку крупные куски, после чего, разделавшись с завязками тканевых мешочков, щедро осыпала будущее блюдо приправами. Наколов мясо на шампур, она, наконец, возложила мясо на огонь.

— Не время, — взгляд Девы Клинка сам собой упал на другие мешочки, косвенно упомянутые в разговоре. В отличии от тех, что она поспешила спрятать обратно в сумку после завершения готовки, в них хранились не специи и травы, а материалы для ремесла, овеянного дурной славой. — В бегах они, подобно нам, но хитростью сумеют плена избежать. Сильна наша стая, в том нет сомнения.

Но Айне занимали не пошитые серебром птичьи скелеты. Переводя взгляд с ноши Эленмари на нее саму, хтэния пыталась вспомнить, когда та ела в последний раз. До того отсутствующий аппетит без труда можно было списать на изнеможение после марша. Случалось, когда и у нее самой едва хватало сил на то, что переживать галеты и сухой хлеб.

Вот только обращаясь к прошлому, Дева Клинка никак не могла вспомнить, когда Эленмари пировала много и жадно, как это принято на Климбахе. И впервые за столетия знакомства решила задуматься о причинах.

Айне с Эленмари, насколько могут быть похожи мешочки с пряностями и посеребренными костями. Обе невысокие, тонкие, светлокожие, с большими глазами, словом, не плечистые валькирии, каких ожидаешь встретить в свите мятежника. Но если одна сочетает худобу с округлыми линиями тела, юного, но безусловно зрелого, то острая нескладность черт второй оттеняет плотно собранную жилистую мускулатуру. Светлые волосы эльфийки завивались, точно перистые облака и щеки ее, бывает, окроплял розовый румянец, тогда как локоны эона лежали прямо, а бледная кожа если и вспыхивала, то насыщенно-алым.

В конечном счете, на голове Айне гордо возвышались рога, а из прорези в одежде торчал костяной хвост, легко покачивающийся в такт ветру, но на Эленмари аннигиляция не оставила ни следа. Задумавшись о том, как могла выглядеть ее спутница без своих светлых одеяний, Айне поняла, что в этом вопросе и заключается разгадка.

— Вернемся к истощению. Ответь, Притея, чем провинилось это тело? Рефлексы твои быстры, а зубы и когти способны убивать без капли волшебы. Что за дар! Четыре дня и пять ночей мы без сна взбирались по склонам крутым. А после дали бой, врага назад отбросив. Смогли бы достигнуть триумфа, природы нашей хтонической лишенные? — спросила Айне, стирая кровь с рук обрывком льняного полотна. — Так вознесем же ей хвалу трапезой, как подобает!

Ладони хтэнии были повернуты к пламени костра: хотя ветер был удушающим, ей нравилось ощущение жара на кончиках пальцев. В ярко-алых глазах плясали веселые искры, сказывалась близость обеда и найденная загадка, обещавшая облегчить тяготы скитаний.

Белая рукоять кости к белой коже, быстрый просчитанный взмах — все равно что порыв холодного ветра в непогоду. Айне любовалась Шанайрой, как прежде на арене. Такой она хотела видеть последовательницу Некроделлы: уверенной, знающей, способной себя защитить. Осталось только огранить этот самородок точно так же, как стихийная сущность элементаля была огранена человеческой формой.
 
— Достойная избранница. Требует такта, скорости, остроты ума. Видела я, меч тренировочный движениям твоим тяжесть придает. Кинжал мой велит сражаться близко, о ранах вопрошая. Рапиры же быстрый клинок колет искусно, раз высчитать момент способна... Regredi, Шанайра? Пусть так, назад с ней ступая ты лишь приблизишь соперника пораженье! — провозгласила Айне, извлекая Помилование и Казнь из ножен отточенным движением. — Испытаешь клинок прежде, чем в путь отправимся? Не тревожься: не бой я предлагаю, лишь разминку.
 
Теперь уже хтэния стояла перед элементалем с занесенной над головой Казнью и выставленным горизонтально Помилованием.
 
Но обороняться ей пришлось не от стали, закаленной в пламени источника, а от вопросов, не менее смертельных. Вскинув голову в ожидании, Айне вновь осудила себя за поспешные слова. Шанайра не была ожесточена иллюзиями, а только незамутненно чиста, как и подобает кристаллической жеоде в сердцевине горной породы.
 
Огранить не раскрошив. Как именно Айне не знала — для нее Климбах не подбирал слов, не таил истин — но не принять вызов не могла.
 
— Убивал, подобно каждому из нас, — согласилась хтэния за мгновение до того, как рапира Шанайры столкнулась с ее кинжалом, огласив оружейную тихим звоном. — Источника чары вины не знают, приказы, проходя сквозь рук десяток — слепнут. Страх твой разумен, но может ли служить причиной не восставать супротив зла? Следовало ли тогда противиться Уроборосу? Не та я, кто горе с благом на одни весы кладет. Но если могу за злодеяния воздать или жизнь сберечь, знай, так и поступлю.
 
Сопровождать лидера мятежников и быть архонтом в свите владыки источника — ни одно и то же, и Дева Клинка поняла это в первые десятилетия правления Инфирмукса. Но до сих пор она упорно цеплялась за принципы, отрицающие понятие меньшего и большего зла. На ее счету было достаточно непричастных, которых она не смогла спасти или вовсе подписала смертный приговор, но Айне никогда не осмелилась бы назвать их «допустимой ценой».
 
Размахнувшись, она нанесла удар, скорее с целью проверить, как быстро Шанайра успеет блокировать его, чем действительно намереваясь атаковать.
 
— Ты же, Шанайра, стоишь подле владыки, и грех его — твой грех. Но заклинаю, когда оборвешь невинного жизнь, намереньями благими себя оправдывать не смей. То были слова Уробороса о его тирании. Слышишь? В стенах их эхо звучит до сих пор, век за веком.
 
Проверяя внимательность элементаля, хтэния пустила в ход оба кинжала. Нанося удары с двух сторон, она ускорялась с каждым новым взмахом.
 
— Ха! Сам проклят тот, кто проклятым наш мир считает. Давно пределы его ты покидала? Всюду одни пляски: за власть над десятком лишним, за побрякушки золотые, за вздох последний. Одно различно, у нас сильный, слабого спину попирая, за благородством лживым не таится. Не богом, не законом, не происхожденьем, в бою он обретает право. И если преступит черту, в бою я ему и воздам. Нет справедливости, помимо той, что достигается клинком. Ни под одними небесами.
 
Некоторые хтоники, особенно недавно пережившие аннигиляцию, возводили другие планеты системы до статуса утраченного рая. Айне же, напротив, противопоставляла себя и Климбах «цивилизованным мирам», не говоря о них иначе, чем с презрительным снисхождением. Несмотря на то, что Коалиция рас вот уже тысячу как взяла под свое крыло лояльных хтоников из организации Азраил, Дева Клинка продолжала видеть в них убийц своих собратьев.
 
В конце концов, они достигли паритета. Отсалютовав Шанайре, Айне легко поклонилась, как требовала фехтовальная традиция и ее чувство прекрасного.
 
— С рапирой управляться умеешь, остальное отточит сражений череда. Стемнеть уже должно, пора нам отправляться. Ступай за мной через портал, — сказала хтэния, возвращая кинжалы в ножны. Наметив контуры заклинания движением рук, она улыбнулась, вспомнив о последнем вопросе Шанайры. — Их выковал друг мой старый, мастерству не уступавший Хаагенти. Слитки предназначались Квиету, Уробороса архонту. Тот, гневом воспылав, Пандемониум самовольно покинул. В чаще лесной устроил охоту, покуда дичью моей не сделался сам. О, дел пыточных наивный мастер!
 
Пространство перед Айне взорвалось алой вспышкой неровного разлома. За ним виднелись затуманенные очертания города, безусловно, принадлежавшего Климбаху. Дева Клинка ошиблась ненамного: улицы освещали последние лучи уходящего солнца.
 
— Орайна, — она обернулась и внимательно посмотрела на Шанайру, прежде чем сделать шаг вперед. — Здесь ожидает тобой желаемый урок.

Ого, сейчас закидаю тебя вопросами, Ша как будто в личке не могла, ахаха

1. Как у тебя появился концепт Шанайры как персонажа? Это был старый концепт или что-то новое?

2. Если бы Шанайра было хтоником, какие бы у нее были отношения с хтоном?

3. Что самое лучшее во Фтэльмене?

4. Как ты видишь положение элементалей на Климбахе? Они хотели бы более цивилизованной жизни или считают хтонический беспредел нормой, гордясь им?

5. Знаю, что это еще не отыграно даже близко, но как Шанайра бы отреагировала на возвращение Айне?

6. Вряд ли это будет отыграно, но как бы Шанайра относилась к Симберу, если бы знала, что он альтер-эго Инфирмукса?

7. Есть трек, который у тебя прямо 100% ассоциируется с Шанайрой или ее эпизодами?

8. Могла бы Шанайра гипоетически начать служить Уроборосу, если бы Инфирмукс так и не победил? Или скорее сопротивленствовала бы с остатками его свиты?

9. Что в Климбахе и/или Некроделле нравится тебе больше всего?

10. Что могло бы заставить Шанайру покинуть свиту?

В прошлом бедствие внешних миров системы, ныне разумный симбионт Айне, Сатуайхе — яркий представитель промежуточной категории разрушителей-аннигиляторов.

Совмещая внешние признаки различных членистоногих (в основном, многоножек и ракообразных), она была рада как расщепить жертву на молекулы, так и разорвать ее мандибулами. В этом Сатуайхе помогали гигантские размеры, усиленная регенерация, прочный панцирь и чудовищная физическая сила. Разум ее при этом оставался звериным: другими мотивами, кроме потребности в пище, убежище и доминировании над сородичами Сатуайхе обременена не была.

Особенную известность и собственное имя («satuaihe» означает сказочный мотив/сюжет на языке одного из народов хуманов) Сатуайхе заслужила на Хароте. Согласно легенде, одному герою удалось пробраться в ее логово и обманом завладеть одной из пластин панциря, позже перекованной в артефакторный щит.

Путь Сатуайхе как хтонического чудовища окончился на Лирее в 3 089 году. Во время масштабного хтонического вторжения в земли Империи Рур-Баэль она слилась с юным эоном Айне вместо того, чтобы аннигилировать ее. Вопреки своей мрачной славе, Сатуайхе или, как иногда зовет ее Айне, Сату быстро приняла свою роль симбионта и помогла своей носительнице выжить на неспокойном Климбахе.

Несмотря на то, что Сатуайхе ответственна за смерть семьи Айне и невольно даровала ей клеймо чудовища, хтэния относится к ней с теплотой. Она позволяет хтону говорить собственным языком, частично управлять телом (Сатуайхе отдает предпочтение хвосту) и прислушивается к ее желаниям. Сатуайхе разделяет ощущения и чувства Айне, и наоборот. Большинство друзей и знакомых хтэнии общались, в том числе, и с ее симбионтом.

Азарт битвы пьянил Айне до бесстрашия. Отступив назад, будто бы пытаясь уйти от удара рунной булавы, она прошептала заклятье сквозь зубы. И тут же с силой швырнула труп, которым прикрывалась как щитом, во второго бандита, перезарядившего арбалет и готовившегося выстрелить.

— Гори!

Дева Клинка взмахнула руками, не выпуская из них Помилования и Казни. Над мертвецом вспыхнул магический сигил. Прежде, чем его товарищ успел увернуться, в сантиметре от него прогремел взрыв. На мгновение над зеленью Гилеи багровел ураган искореженной плоти, чуть более и чуть менее живой.

Просто и эффективно, как и весь магический арсенал, которым обладала Айне. Не полагаясь на сложные рунные построения, она отдавала предпочтение чарам, которые можно было активировать жестом и словом. Пусть даже они будут не так разрушительны.

Теперь, когда оба клинка хтэнии были свободны, она, не давая оставшемуся в живых противнику опомниться, сокрушила его оборону чередой быстрых выпадов. Помилование и Казнь казались Айне продолжением ее ладоней, столь же естественным, как и пластинчатый хребет Сатуайхе, вросший в кости. Разве могла тягаться с ними неповоротливая булава?

— Спой мне! — попросила Айне, вонзая острие клинки в уязвимый участок брони бандита. Сдавленные ругательства стали ей ответом. — Спой нам! Спой нам о поражении предателей! Спой о лжецах, что в тени милосердия сильного замыслили мятеж! Спой, как жизни лишу одного за другим! Спой, добыча!

Оружие Девы Клинка потрошили окровавленный нагрудник один за другим. Наконец, враг, выпуская из рук тяжелое оружие, рухнул на одно колено. Вложив все усердие в последний удар, хтэния услышала, как под Помилованием хрустят ребра.

Почти инстинктивное ощущение присутствия вынудило ее обернуться, выставляя перед собой скрещенные кинжалы. Вовремя: успей Шантитус на пару мгновений раньше, его когти искромсали бы не только защитную ауру Айне, но и ее спину.

— Снова промах, Рагда? — держа удар, она подалась вперед всем телом. В алых глазах читались привычные насмешка и вызов. — Все то же, год за годом, за веком — век! На замыслов твоих крушенье мне любоваться так сладко, что предательство себя готова с рук спустить!

Помилование и Казнь лязгнули, когда Айне совершила ими резкий круговой взмах вместо того, чтобы, как могло показаться, оттолкнуть ильтенора. Преобразуя остатки магической защиты в энергию, она решилась на отчаянный шаг. Перехватив Казнь двумя пальцами, она скрестила оставшиеся в замысловатом жесте.

— Предательство же побратима моего? Никогда!

И дюжина сотканных из огня кинжалов, копий Помилования и Казни, заплясали вокруг хтэнии. Пусть магическое оружие не было столь же остро и смертоносно, как то, которое Дева Клинка держала в руках, зато служило ей своеобразным щитом.

Желая не упустить и мгновения, Айне сошлась с Шантитусом в поединке стали и пламени.

Сражавшиеся вместе на протяжении двух столетий, побратимы Инфирмукса знали о способностях и уязвимостях друг друга практически все. И теперь, когда они зашли дальше тренировочных поединков и соревнований «кто перережет больше глоток за бой», это знание играло против них.

Выматывая противника отвлекающими маневрами и лишая концентрации — хаотичным танцем огненных клинков, Айне даже сквозь сводящий с ума гул артефакта понимала: этот бой не закончится, пока один из них не ошибется.

— Заткнитесь, выползни! — рявкнула Сатуайхе ее гортанью в такт лязгу и шипению огня. Затем по ментальной связи пронесся оглушающий гул под грохот хитиновых доспехов. — Бесхребетные выродки, отравляющие сеть стенаниями! Скоро мои мандибулы перетрут ваши кости. Никчемные, жалкие... Раз не хватает сил извлечь себя из тел, я сделаю это за вас!

Хтон Айне была известна звериной свирепостью. Наделенная истинным обликом монструозной многоножки, она и после аннигиляции осталась существом простым, почти примитивным. Восприняв свое положение симбионта как должное, Сатуайхе не тяготилась обществом своей носительницы, а, напротив, прониклась к ней некоторой странной привязанностью. И привязанность эта была взаимна.

— Я достану их для тебя, Сату! — пообещала Айне, рассекая клинками воздух. — Из остовов сотворю трофей!

Гарема не существует и никогда не существовало, это все происки врагов Некроделлы

Приблизившись к алтарю, Айне замерла так, чтобы оказаться точно между двумя владыками древности. По правую руку Инфирмукс, отделенный от своего настоящего тяжестью семи столетий, по правую — та, кем она была неполный месяц назад.

Возложив ладонь на изгиб локтя побратима, хтэния задумалась о том, как мало в их случае значило время. Ни временное наркотическое блаженство, ни стальная маска долга не могла избавить от страдания, проявившегося в забытье Гилеи дурманов и под светом холодных огней далекого Циркона.

— Недуг, создающий ложные связи, и грех нашей слабости? Нет, нас сломило иное. Мне следовало прежде рассудить. Владыка нуждается в клинке, тиран — в мятежнике,  — взгляд Айне устремился к прошлому, замершему на полуслове. Ледяные обвинения, поспешный гнев, колдовство, созданное безумцем. — Заклинаю, будь храбр, Инфирмукс, будь мудр перед легенды завершением.

Время возобновило свой ход. Владычица Шатрукс недоверчиво сощурилась, ее пальцы, ткущие магическое полотно, были напряжены так, что, казалось, с них вот-вот сорвутся молнии.

Враждебная, непреклонная, такой, какой и должна быть правительница с Климбаха. Но, черпая эмоции из воспоминаний Айне, Инфирмукс из настоящего видит, каким тяжело дающимся притворством, уступкой необходимости была эта роль для его соратницы. Видит ли то же самое сквозь наркотическую дрему Инфирмукс из прошлого?

— Твоею дланью оборвалась жизнь воеводы, что пламенем своим мне клятву приносил! Известно тебе, меньшее служило причиной для войн, что прошлого владыки вели, покуда один не будет убит или пленен. Достаточно тех, кто у берегов Ласа-Тарер именует меня ставленницей твоей, достаточно тех, кто у Пандемониума врат призывает тебя от прошлого во имя подданных отречься. Чего, невмешательства кроме, ты способен желать? Не веришь же в самом деле, что вражду мы вместе способны пресечь!

Айне из прошлого вглядывается в затуманенные глаза побратима, страшась и одновременно надеясь обнаружить в нем неискренность. Но к своей неожиданности находит только знакомые искры в алом мареве, темнее и насыщеннее ее собственного. И, в такт прозвучавшим следом словам Инфирмукса, вспоминает.

Не они ли, давние побратимы, считали, что все возможно, если не избегать простых дорог?

Из-под плотно сжатых губ Айне вырвался звонкий смех, веселый и задорный, как в прежние времена. Она смеется долго, обхватывая руками солнечное запястье и позволяя Сатуайхе, затаившейся в самом дальнем уголке их общего костного мозга, недовольно покачать костяным хвостом. Пока, наконец, не подхватывает пальцами начавшую расплетаться магическую структуру и не смотрит на Инфирмукса, как не смотрела на него уже целый век.

— Месть отринуть, уважение, традиции силу ради блеклой надежды. Безумие... Так и поступим! Ты и я, Инфирмукс, мы явимся к ним, шаг в шаг ступая, не как владыки, но как верные побратимы! Перечертим границы, прежде кровью окропленные. Позволим кланам, от меня отрекшимся, тебе присягнуть, но смертный приговор каждому предпишем, кто восстать решит. Как прежде, сражаться, пировать, вместе...

В тот же момент узоры на поверхности каменного алтаря вспыхнули, окольцовывая пол и стены магическими письменами. Печать была завершена.

Очертания храма за спиной Айне померкли в белом свете — цвета кристалла Шатрукс, который Инфирмукс видел, когда навестил ее после царственного триумфа. Он сам оказался среди тягучего фиолета Некроделлы. Две энергии разделили алтарь надвое незримой границей.

— Но прежде, — склера, радужка и зрачки Айне затмевало белое свечение, ее антрацифии, обычно незаметные, были напитаны волшебством источника как никогда прежде, — отрежем тебя от пут давнего врага!

Рунная вязь вбирала силу Шатрукс и Некроделлы, проходившую сквозь энергетические источники их владык. Инфирмукса и Айне поглотила эйфория, настолько сильная, что ее отголоски ощутили наблюдатели грядущих времен.

Айне из настоящего горько улыбнулась, крепче сжимая руку побратима. Она смотрела на алые прожилки в белизне некогда принадлежавшего ей источника. Вздрагивая, точно сеть трепещущих капилляров, те расползались за спиной хтэнии.

— Довершим начатое! — предрекала прошлая Айне, протягивая к побратиму руки. — Отвоюем нашу вечность!

Тогда родился образ, век за веком оживавший в кошмарах владыки Некроделлы. Насыщенный фиолетовый схлестнулся с алым, и прежде, чем Инфирмукс успел среагировать, пурпурно-алая, кровавая волна поглотила все вокруг. Темный силуэт Айне истончался, распадаясь на клочки. А затем каждую клетку тела пронзила агония, не дававшая сделать и шага. Энергетическую паутину насквозь прожигал огромный поток сокрушительной энергии.


Воспоминание померкло, а, когда возобновилось вновь, на потрескавшихся плитах лежал только Инфирмукс из прошлого. Над ним склонилась Айне, но не та, которую он мог бы увидеть.

— Потому я искала тебя, — сказала она, на мгновение поднимая взгляд на Инфирмукса из настоящего. — Не письмена безумца, не промах. К страданью тебя привела смерть надежды. Остальное было сокрыто от меня. Пепел костра погребального, дуэль ненависти и всепрощения, забвенья холод, золотые цепи — все одно, все во имя наших душ. Теперь ты знаешь.
 
Утренний свет пробивался сквозь бойницы выбитых окон. Обломки алтаря были разложены точно части древнего монумента. Светлая каменная кладка на стенах была мокрой от влаги, мозаика на ней поблекла. Таким же храм Уробороса запомнила Айне, когда спустя века очнулась там же, где сейчас был принадлежавший воспоминанию Инфирмукс.

Видеть его отчаяние было невыносимо, но Дева Клинка не позволила себе отвернуться.

— Теперь знаю и я.

«Бездействие ломает рассудок», — проскрипел хитином голос хтона в голове Айне, на что та ответила коротким кивком. Теперь, когда горный перевал был преодолен, а свинцовая усталость отступила, передышка оказалась для нее хуже плена.

Всматриваясь в горизонт, рассекаемый обветренными скалами, хтэния брела к скромному лагерю, разбитому неподалеку от речного разлива. Ее походная одежда, легкая броня, похожая на ту, что носят эоны, запылилась, из пучка на затылке выпали черные пряди. На одном плече Айне тащила тушу бронированной дикой свиньи, кажется, вовсе не чувствуя тяжести. Губы ее были синевато-красными от ягодного сока.

Малая радость после череды тягот, которую она, не раздумывая, разделила с Эленмари, подойдя к ней достаточно близко.

— День благословлен доброй охотой! Смотри же, Притея, что учуяла для нас моя Сатуайхе, — назвав имя своего хтона, Айне протянула спутнице тканевый мешочек, внутри которого уместилась горсть крохотных ягод.

Пищей нельзя пренебрегать, потому что неизвестно, сколько еще предстоит петлять, уходя от погони, у подножья северных гор. Энергию источника нельзя расходовать понапрасну, потому что отряд архонта Уробороса может настигнуть в любой момент. Наконец, связываться с Инфирмуксом нельзя, потому что магический отпечаток легко обнаружить.

Поэтому каждое пробуждение Айне начиналось одинаково: перебросившись с Эленмари парой фраз, она уходила охотиться, оставляя на нее заботы о лагере. Затем они обедали тем, что удавалось добыть и обсуждали дальнейший маршрут.

Прошло много дней с тех пор, когда Два Клинка говорила с кем-то, кроме эльфийки и своего хтона. Еще больше — с тех пор, как она видела чудовищные фигуры солдат Ксенос-армады. Казалось, мир позабыл о них, похоронив среди камней и выгоревшей на солнце травы.

Сбросив свою ношу, Айне села у костра и деловито извлекла из котомки наточенный нож. Расположив добычу лапами к верху, она начала подрезать жилы, привычно и быстро. Бронированные пластины, поросшие рыжей шерстью, сходили, обнажая розовое мясо.

— Какие вести принесли твои безмолвные слуги? Не давали о себе знать соратники наши в то время, что отсутствовала я? — хтэния обернулась к Эленмари, пока ее руки свежевали зверя будто бы сами по себе. — Держать нам путь следует в Шатрукс, к лесам близ Люциф реки. Затишье... Не видишь в нем угрозы? Козни врага нашего раскинулись широко. Не ими ли скованы мы, как веревками — цирковые куклы?

О Эленмари Айне узнала раньше, чем нога той впервые ступила на радиоактивную землю Климбаха и до сих пор с трудом могла подобрать слово для описания своего отношения к ней.

Встречая Инфирмукса после очередного визита на Лирею, Дева Клинка насмешливо осведомлялась, согласился ли король Эниолиса взять его в законные супруги. Пережившая аннигиляцию в достаточно юном возрасте, она не оставила в мире за пределами Климбаха ничего значимого и, вдобавок, считала его однозначно враждебным. «Не вознестись тебе чужим штыками», — твердила Айне давнему побратиму, демонстративно отвергая помощь, которую предоставлял эльфийский монарх.

Когда его дочь, талантливая колдунья, которую Инфирмукс наставлял в искусстве некромантии, слилась с хтоническим чудовищем, Дева Клинка ощутила нечто схожее с триумфом. Позволив новоприбывшей оправиться несколько первых дней, она навестила Эленмари, ожидая увидеть привычную смесь страха, гнева и кровавой жажды. Но в бесцветных глазах нашлось место только такому же бесцветному горю. Айне, не сумев разглядеть в них ничего иного, удалилась в недоумении, предоставив эльфийку неизбежной гибели, которая, как ей казалось, настигнет ту совсем скоро.

Но десятки лет спустя Эленмари по-прежнему сопровождала свиту, а Айне по-прежнему не знала, как следует к ней относиться. Дар некромантии, которым обладал Инфирмукс и его ученица, но, увы, не обладала Айне, только сильнее оградил ее от попыток сближения. Знание о том, что у побратима есть нечто, что она разделить не способна, зато способна — странная пришелица из порочного внешнего мира, наполняло Айне непривычной холодной яростью.

Теперь, когда все сущее для Девы Клинка сузилось до каменистой пустоши, образ Эленмари, белое пятнышко на фоне багровых гор, уже не вызывал у нее ни злобы, ни непонимания. Он сделался чем-то правильным и постоянным, как выматывающее ожидание.

«Если до сих пор не бросилась с обрыва — или в палачей Лжебога объятия, она должна быть несломленной», — решила хтэния, рывком сдирая кожу со звериной туши.

Пространственный разлом распахнулся перед Шантитусом, и Айне почти инстинктивно подалась назад. Но ни удара, ни вспышки магии не последовало. Кайрос сгреб ильтенора, выводя его из-под несостоявшегося удара, как матерый зверь, хватающий за загривок заигравшийся молодняк.

Десять лет спустя после аннигиляции он оставался больше драконом, чем хтоником. Признак слабости, считала Дева Клинка.

Готовясь искромсать кинжалами незащищенное плечо, она ринулась вперед. Вдруг мир, слепящий монохромом, оглушающий тишиной, обрел краски. Переклички птиц в ветвях, шепот листвы, журчание далекого ручья, перезвон затянутых паутиной кристаллов — все это обрушилось на Айне в единый миг. Вонзив Казнь в кору поросшего лианами древа, Айне устало оглядела своих спутников.

— Поэтому надлежит тебе помнить об осторожности, — сказала она, тщетно пытаясь вернуть голосу прежнюю непринужденность. — Трофеи в Гилее — ловушка, иначе быть не может. Как не был бы к лицу тебе капкан, голову венчающий, не ступай в неизвестность беспечно, Рагда. Кайросу от смерти того, кто в ее объятия стремится.

Мысли Айне путались. Минуту назад она хотела убить Шантитуса — не превзойти, не потешаться, а оборвать жизнь выверенным надрезом впервые за века их совместных странствий. Не сводя с ильтенора глаз, она приготовилась обороняться, но вместо того, чтобы устранить очевидную угрозу, укрытую за навязчивой заботой, тот решил прислушаться к подозрениям драконьего питомца.

Из-за проклятого гула в голове Айне было непросто понять свои собственные мотивы, не говоря уже о чужих. Выдернув кинжал из древесных волокон, она постаралась вернуть сознанию четкость и вложить все силы в то, чтобы следовать в поисках неведомых лиходеев.

Или чтобы вонзить Помилование и Казнь в Шантитуса, вновь повернувшегося к ней спиной?

— Разум отравлен! — прохрипело древнее чудовище, звавшееся Сатуайхе, устами Айне. Затаившаяся в позвонках хтэнии, она ощутила возвращение тишины первой.

Тайный враг явил себя до того, как Айне успела до конца осмыслить эти слова. Речь Шантитуса для нее то звучала, то обрывалась. Взгляд алых глаз метался от татуированного вора к ительнору, от ительнора — к показавшемуся из-за зарослей папоротника громиле. Причинно-следственные связи рушились и сплетались. Паранойя сделалась абсолютом.

— Ты... ты ведал о западне! От того и привел нас сюда! — прокричала Айне, выставляя перед собой острие парных клинков. — С нами желаешь покончить, дабы Инфирмукса в сети свои безраздельно заключить!.. А ты... с ним заодно! Куплен был неисполнимым обещанием, как всякий новообращенный!.. Лицедей и неоперенный птенец!

Самый высокий из троицы, прикрывавшей главаря, восторженно воскликнул:

— Глядите на девку! Работает! Сейчас друг друга переб...

Последняя его фраза утонула в хрипе: метко брошенное Помилование пронзило глотку насквозь. Айне утратила рассудок и, как верно заметил ительнор, принимала союзников за врагов, но боевые навыки, отточенные столетиями битв, остались при ней. Для расшибленного восприятия хтэнии разбойники, сообщники Шантитуса и Кайроса, были такой же приоритетной целью, как и все прочие.

Силуэт Айне исчез, расщепившись ворохом алых, как энергия ее источника, искр. Она появилась на другой стороне импровизированного поля боя, сжимая в левой руке рукоять брошенного Помилования. Свистнул пусковой механизм арбалета, и Айне выставила навстречу зачарованному болту труп, прикрываясь им, как щитом. Подельник стрелка, вооруженный булавой, сверкающей антимагическими рунами из сангиниума, опрометчиво ринулся к ней.

— Клинки мои не проведете! — рассмеялась Айне, парируя удар свободной рукой, сжимавшей Казнь. И хтон, забыв о собственных предупрждениях, вторила ей. — Вы добыча!

@Нюва, почему бы и нет?
А, стой, вы с Инфирмуксом уже пожениться успели что ли?

@Элериум, океанариум очень залипательное место, да +_+ Лучше зоопарка местами.
Привет.)

@Нюва Инфирмукс сказал, что делегировал гарем Каю
Так что торопись

@Нюва иди в беседку, тебя там ждет Кай в лепестках грибов и роз

— Клинки эти, сильнейших жизни обрывая, выковали себе имена, как для меня — славу. Второй зовется Казнью, — объяснила Айне, принимая кинжал из рук Шанайры. Подняв его, она всмотрелась в игру света на поверхности металла. — Потому что помнить должно, что помилование и казнь на Климбахе подчас одно и то же. Смерть.

Хтэния коснулась лезвия кончиком пальца, нежно, как касаются возлюбленного, прежде чем убрать Помилование в ножны. Услышав слова Шанайры, она резко обернулась, всмотревшись в ту цепким взглядом как за минуту до того, как они сошлись в битве.

— Еще нет, но, ученье мое усвоив, убийцей сделаешься, — с нажимом произнесла Айне, чуть склоняя голову набок. — Скажи, разум мой дурачит сам себя и под взглядом Хаагенти ты не просила наставить себя в лишении жизни искусстве? Знай: кто на Климбахе рожден, или убийца, или убит, не дано третьего.

Проведя тысячелетие в бегах и кровопролитных битвах, Дева Клинка видела жизнь как вечную борьбу: за себя, за идеалы, за соратников. Даже когда ее побратим стал владыкой Некроделлы и комфорта в жизни его свиты заметно прибавилось, оставались враги, о которых хтэния не забывала ни на миг.

Свое прошлое до аннигиляции она помнила смутно. Поэтому, пытаясь понять мотивы Шанайры, Айне видела только блеклые и плоские образы книжных иллюстраций, но никак не то, чем можно руководствоваться.

Или истина заключалась в разном понимании определений?

— Если же в глазах твоих врагу смерть даровать — не есть убийство, обучать тебя следовало Лжебогу, не мне.

Неуверенность Шанайры заставила Айне пожалеть о своем порыве. «Роза без шипов, Сатуайхе, роза без шипов, — мысленно обратилась она к хтону, хотя знала, что та и так делит с ней чувства. — Лучше бы быть ей лицедейкой».

— Да, приспешник. Бывший, Инфирмукса стараниями, — подтвердила хтэния, смягчившись, позволяя себе усталую улыбку. — Нет в благодарностях нужды. Мне следовало сказать Фтэльмене, что в стенах Пандемониума тебя запирать — что паутину энергетическую калечить. Ты в свите владыки Некроделлы, Шанайра, и земли правления его должна знать. Мыслишь верно: тому потребно оружие. Я помогу подобрать.


Вместе они шли по эбонитовым коридорам крепости. За недолгое время, прошедшее с поединка, известие о том, что Шанайра добилась ничьей с давним побратимом владыки, легендарной Девой Клинка, облетело весь Пандемониум. Вслед Шанайре бросали взгляды уважительные, заискивающие, оценивающие, даже завистливые, а кланялись, не реже, чем Айне, успевшей перекинуться приветствиями с несколькими знакомыми.

Стражи почтительно расступились, когда элементаль и хтэния приблизились к оружейной Пандемониума. Ответив им легким кивком, Айне коснулась металлических дверей, больше похожих на ворота, ладонью, запитывая их крохой магической энергии, чтобы открыть.

Перед их с Шанайрой взглядами раскинулась вереница стоек и витрин, тянувшихся от пола до потолка, от порога одного зала до витого проема у входа в другой. Выкованные на Климбахе ребристые двуручные мечи с радиалисовой пылью покоились близ зачарованных эльфийских скимитаров и контрабандных лазвинтовок с Циркона.

Придирчиво осматривая каждый экспонат, Айне шагала от одного стеллажа к другому, размышляя вслух:

— В фехтовании талантлива, тонка и проворна. Нет нужды превосходство тяжестью обременить, щита или клинка. Источник горит ярко, я чую. Вторую руку стоит оставить свободной для начертания. Знаки мои — просты и слабы, по сравнению с тем, что освоить тебе предстоит. Подойдет ли рапира? Или рондельный кинжал станет служить тебе? Вариантов — что на небе звезд, и надлежит нам выбирать с умом.

@Нюва, не надо развидеть, надо спать, чтобы набраться сил и вступить в чат х)

@Нюва иди к нам, детка

Пламя Некроделлы согревало.

Объятая магией древнего источника Айне была все равно что замерзший скиталец, тянущий к костру закоченевшие пальцы. Энергия лилась в паутину сквозь выбитую в камне печать, придавая сил и ложного ощущения всемогущества. Узоры антрацифий, то немногое, что роднило древнюю хтэнию с обитателями Лиреи, вспыхнули. Лицо озарила блаженная улыбка.

Абсолютное наслаждение, к которому рано или поздно пристрастится каждый владыка. Айне слишком хорошо помнила времена, когда Шатрукс неоспоримо принадлежал одной ей. Если не непривычная чуждость Некроделлы, отчетливо пробивавшаяся сквозь поток энергии, она могла бы и не удержаться от искушения взять больше, чем владыка мог отдать.

Опьяненная источником, Айне услышала голос Фтэльмены прежде, чем до нее донесся стук каблуков по камню и сладкий запах духов. Одернув себя, хтэния перевела взгляд на элементаля. Учтивые слова, прозвучавшие следом, звучали для нее подобно похоронным речам.

Потому что глаза Фтэльмены смотрели с прежней жесткостью. Не так, как когда первая сподвижница владыки вплетала ленты в непослушные черные волосы. Не так, как когда она смеялась перезвоном колокольчиков, прикрыв губы изящной ладонью.

Инфирмукс был самым важным, но не единственным, кого Айне лишилась.

— Оставим прежние обиды, Фтэльмена, — примирительно предложила хтэния до того, как ее побратим объявил о начале праздника. В ее, Девы Клинка и Тирана Шатрукс, честь.

Айне смотрела на Инфирмукса с непониманием, пока Фтэльмена быстро удалялась на своих каблуках. Когда его ладонь коснулась скулы хтэнии, та, машинально, накрыла ее своей собственной ладонь, ощупывая ноготь указательного пальца.

То же черное костяное полотно, из которого были созданы изогнутые рога и сужающийся к концу хвост. За время их разлуки Айне почти забыла его текстуру, и теперь с удивлением обнаружила схожесть их с Инфирмуксом метаморфоз. Несмотря на то, что Эреб напоминал змеевидного дракона, а Сатуайхе — многоножку, их носители были схожи, как могли бы быть сестра и брат.

Хтэния взяла его за протянутую руку до того, как до нее дошел смысл сказанного побратимом. Ее удивление сменилось горьким осознанием.

— Не помнишь? — Айне сжала пальцы Инфирмукса так, будто пыталась силой протащить его сквозь тяжкий груз своих воспоминаний. — Иначе быть не могло. Разделение проклятье обмануло, от безумия избавив, да только не наполнить снова памяти колодец. Ты видишь, Инфирмукс, наш последний день, наш последний век?

Стоило ли разрушать идиллию, которой три часа назад было место только в ее грезах?

Во вторую сотню своих климбахских лет Айне часто задавалась похожим вопросом. Достигнувшая некоторого воинского мастерства, она могла бы служить владыке или капитану вольного отряда в обмен на кров, развлечения и пищу, тогда как охота за заслуживающими казни не вела ни к чему, кроме обретения новых врагов.  И всякий раз хтэния приходила к выводу, что именно торжество несправедливости было причиной ее вендетты.

Инфирмуксом она дорожила не меньше. И потому не могла милосердно придаваться иллюзиям, его или своими собственными.

— Да, сила моя прежней не чета. Прежде чем завоеванное вернуть, следует укрепить источник, тело, волю. И многое — столь многое! — обдумать, — проговорила Айне, освобождая ладонь хтоника, лежавшую на ее щеке. Перед тем, как ответить на его вопрос, она плавно развернулась, будто собиралась закружить владыку в танце. — Кто я? О чем вопрошаешь, Инфирмукс! Не знаешь точно, от чего нет у меня имени хтонического. Я Айне, твой побратим, клинка дева, Адатахесова убийца. Позволишь если, стану, как было прежде, кинжалом в руках твоих, воеводой-ликвидатором, нет — давних битв орудием. Но не трофеем, что в залах пиршественных выставляют. Иначе Айне мне не быть.

Вместо того, чтобы повернуться вокруг собственной оси, хтэния резко подалась вперед, оказываясь лицом к лицу с Инфирмуксом. Закинув руку тому на плечо, она настойчиво потянула побратима на себя, приглашая столкнуться лоб ко лбу, рог к рогу.

— Коснись памяти моей, чтобы празднество грядущее не отравлять.



Теплый камень Пандемониума сменился сырым мрамором безымянного храма. Крохотный остров море Аламос когда-то принадлежал Уроборсу и помимо рунных колонн мог похвастаться удачным расположением: он находился между источниками Некроделлы и Шатрукс, владыки которых когда-то были побратимами.

Айне смотрела на Инфирмукса сверху вниз несмотря на то, что все еще сильно уступала ему в росте. Привычка владык, судий и тех, кто вынужден отстаивать свою правду: сегодня Тиран Шатрукс играла все роли разом. Руки ее были скрещены на груди, пальцы плели магическую сеть над разбитым алтарем. Над противоположным концом должен был работать Инфирмукс.

— ... исполнил свой долг. Едва блюстителей завидев, отступники в глушь, а там по Люциф вверх до самого моря, где Некроделлы граница. А как отозваны будут мне присягнувшие — ведомо тебе, сколько из них смерть нашли в чаще? — вернутся в деревни. Где будет им ужин званный, припасов полные тюки и мечей наточенных гора. А дальше запад воспылает крамолой. Ведь братья наши элементали свободу выгрызают у Тирана.

Структура, призванная исцелить разум Инфирмукса, напитывалась магической энергией. Светящаяся паутина пентаграмм ощущалась напряженной до предела. Занятые ее преобразованием, Айне с Инфирмуксом напоминали скорее не союзников, а соперников по перетягиванию каната.

— Выжечь дотла — что еще командиру оставалось? Блюстители дозором долгим ожесточены, отступников семьи без боя не сдадут. Не будь резни, пришло бы восстание, за ним — голод. С тех пор, как с Адатахесом заклейменных сняли кандалы, Шатрукс закупает больше пищи, чем вырастить способен. Тысячи невинных, говоришь? Пусть так. Честь моя не стоит гибели миллионов.

От ее слов разит усталостью и холодом. Когда-то их споры были жарче, сперва шутливые, как у двух молодых хтоников, воображающих себя владыками, затем — почти доходящие до смертоубийства. С каждым десятилетием Инфирмукс и Айне медленно, но неизменно отдалялись друг от друга. Их духовная связь превратилась из чуда в тяжелую цепь.

Столь же прочным должно получиться заклятье, которое оградит владыку Некроделлы от его хтона. Но в холоде не разожжешь горна и не скуешь цепи, поэтому его хватило всего на шестьсот семьдесят два года.

Положите вот этот эпизод в завершенные, пожалуйста.

СООБЩЕНИЕ ОТ АДМИНИСТРАЦИИ

Готово.

Соберу что ли кристаллы немного.) Выдайте, пожалуйста:

Защитник форума и 100 кристаллов — за отзыв с оценкой от профиля Copycat

Картограф и 20 кристаллов — за добавление Кэфитолия

Чем больше шкаф и 5 кристаллов — за вот этот эпизод

СООБЩЕНИЕ ОТ АДМИНИСТРАЦИИ

Достаточно указать наименование достижения с пруфами.
Выдано

Цитата: Каллен от 08-10-2025, 21:31:43Тушенка вообще какая то отвратительная на вкус у последнее время.

Вот да. С консервами никогда не угадаешь даже с овощными.

Цитата: Каллен от 08-10-2025, 21:31:43Да я очень капризная в отношении еды.

Та же история, но не вижу причин что-то менять пока не пришла ядерная зима.

Цитата: Каллен от 08-10-2025, 21:21:18Изюм тоже не особо жалую

Избирательность в еде боль, понимаю.

Терпеть не могу печенку, окрошку, тушеную капусту, суп с картошкой, холодец, сорбет, перловую кашу и кучу других вещей, которые люди каким-то образом умудряются потреблять.

@Волхайм, то есть ты сторонник дискуссионной моногамии, я правильно понимаю?

Цитата: Кайрос от 08-10-2025, 21:19:13Вот ведь... А должен быть пафосным и крутотяцким *не тяну... плохо(*

Эм... но как же пафосный и крутой, но комфортный чел? Это же классика.
Не, если ты о том, как адекватный человек смотрит на пати из Некроделлы, то мы, конечно, все поехавшие эджи-школьники, тут без вопросов. Но на фоне...

Цитата: Каллен от 08-10-2025, 21:18:58К сожалению я не люблю джемы

Это усложняет дело, хм
А изюм и орехи?

Цитата: Сусанна от 08-10-2025, 21:18:35Шалите, милашки?~

Только определяем хлеб, но это не точно

все некроделльцы уже собщались со всеми, а у меня птср флудовой, ну за что

Цитата: Кайрос от 08-10-2025, 21:17:04А вот с Каллен я, увы, совсем мало успел пообщаться, потому сложно сказать

У меня примерно такие вайбы от ее анкеты, которую просмотрела мельком, но да, ты прав, надо вчитаться.
Хлебный титул слишком важен, чтобы подходить к нему безответственно.

Цитата: Волхайм от 08-10-2025, 21:15:45@Кайрос @Айне  Ну кто я такой, чтобы спорить с мнением, когда оно касается хлебных булочек?

Да вступай в разговор, будем дискутировать.
Уверена, у тебя не меньший опыт в этой сложной теме, чем у нас.

Цитата: Кайрос от 08-10-2025, 21:14:21В кафешке глазурь есть не очень удобно... Хотя и внутренности могут вдруг выстрелить))) Засада)))

Вписываться в общество vs быть счастливым

Цитата: Кайрос от 08-10-2025, 21:12:30А вот это - приятно *мурлыкнул*

Ну у каждого было похожее с хлебом скорее всего.)
Твой персонаж максимально ламповый выходит по отыгрышу, даже если иногда едет кукухой. Мне нравится.

Цитата: Каллен от 08-10-2025, 21:07:35

Вижу в тебе рулет с джемом и корицей
@Кайрос Каллен ведь рулет с джемом и корицей, да?

Цитата: Кайрос от 08-10-2025, 21:08:01Глазурь твёрдая - сверху, но внутри крем манго-маракуйя *облизнулся*

А мне наоборот больше нравится глазурь. Такая сахарная.

Цитата: Волхайм от 08-10-2025, 21:09:28В моей жизни как-то многовато манго-маракуйя в последнее время

Может это не манго-маракуя вовсе? Тогда ты бы радовался.

Цитата: Волхайм от 08-10-2025, 21:06:18Что простите?

Такое случается когда охотишься за ягодами в хвойнике.

Цитата: Кайрос от 08-10-2025, 21:06:20шоколадный маффин

Обожаю шоколадные маффины! Как и Айне, так что все логично.

Теперь ты. Мне кажется, Кайрос это вкусный зерновой хлеб с семечками, ради которого тащишься километр до той-самой пекарни.

Цитата: Волхайм от 08-10-2025, 21:01:56*Пахнет лесными ягодами и хвойником*

Да не настигнут тебя полчища комаров!

Цитата: Кайрос от 08-10-2025, 21:02:38Хм... эклер с манго-маракуевоей начинкой))

С такой твердой оранжевой глазурью? Да, ему подходит.

Цитата: Кайрос от 08-10-2025, 21:01:15Что? *пискнул* Я ждал твоё хлебобулочное изделие! *возмутился*

Мое хлебобулочное прозвище для тебя? Подожди, надо сосредоточиться...

Цитата: Соната от 08-10-2025, 20:58:52Нет, я инопланетная пакость... /кродеса/

Ты можешь расширить свой ареал на Климбах! Будешь нашим талисманом я уверена, что Инфи согласился бы на такой эпизод хД

Цитата: Волхайм от 08-10-2025, 20:58:24Почему абрикос? Только ли из-за цвета?

Еще потому что абрикосовое повидло кисло-сладкое. И у него приятная текстура. Думаю, этот вкус тебе подходит *обнюхивает маску Волхайма*

@Волхайм, ассоциации с выпечкой это многогранный и интимный процесс, поняла тебя.