Аркхейм

Рен оценивающе осмотрел пятиэтажное здание, его взгляд скользил по трещинам в штукатурке, выступающим кирпичам и старым водосточным трубам. Здание явно видело лучшие дни — облупившаяся краска, разбитые черепицы на крыше. 

 — Последний этаж...  —  пробормотал он, прикидывая траекторию  — В Климбахе я взбирался на скалы повыше. Но там хотя бы это считается нормой. 

Повернувшись к Кириону, Рен неожиданно усмехнулся:

— Возможно, я  слишком мнительный и нам стоит войти через парадный вход. Постучаться и попросить чашечку чая.  — сказал он, ощупывая каменную кладку здания. 

Он поправил колчан за спиной, убедившись, что стрелы не зазвенят в самый неподходящий момент, и сделал шаг к парадному входу, но не переставая следить за окнами верхних этаж. Он был готов защитить Кириона в случае опасности, в крайнем случае хотя бы похоронить его тело с почестями. 

Записи Рена об античной философии
(Найдены в библиотеке между мирами, записаны на пергаменте неизвестными чернилами, мерцающими при свете.)


Время в этой библиотеке течёт иначе. Возможно, его здесь вовсе нет. Когда я открыл тяжёлый том «Античной философии», покрытый странной кожей, которая на ощупь напоминала одновременно пергамент и живое существо, я почувствовал, как реальность вокруг меня изменилась. Строки начинали двигаться, подстраиваясь под моё понимание, а мысли древних философов оживали в моей голове с пугающей ясностью.

Я начал с истоков.

Часть 1: Рождение мысли

Первые греческие мудрецы смотрели на мир иначе, чем все до них. Они не просто верили в богов — они пытались понять законы, по которым устроена сама реальность.

Фалес из Милета, стоя у моря, говорил, что «всё есть вода». Это не было буквальным утверждением. В его словах скрывалась гениальная догадка: за видимым многообразием мира должна существовать единая первооснова.

Анаксимандр, его ученик, пошёл дальше. Он назвал эту основу «апейроном» — беспредельным, вечным и бесконечным. Это было уже нечто большее, чем просто стихия. Это была абстракция, чистая философская категория.

Но настоящий переворот совершил Гераклит Эфесский. Его слова «всё течёт» стали пророческими. Он видел мир как вечный огонь, где всё постоянно меняется, где нельзя дважды войти в одну и ту же реку. Но в этом хаосе, утверждал он, есть порядок — Логос, разумная закономерность, управляющая всем.

И тут явился Парменид и опроверг всё.

Часть 2: Спор о реальности

Парменид из Элеи говорил вещи, от которых у меня мурашки бежали по коже.

«Бытие есть, небытия нет», — утверждал он.

Мир, который мы видим — с его движением, изменением, рождением и смертью — это иллюзия. Настоящая реальность едина, неизменна и вечна. Мысль и бытие — одно и то же.

Его ученик Зенон придумал свои знаменитые парадоксы, чтобы доказать: движение невозможно. Стрела никогда не достигнет цели, Ахиллес не догонит черепаху.

Я сидел, поражённый. Как можно было так мыслить две с половиной тысячи лет назад?

Но настоящая революция ждала меня дальше.

Часть 3: Сократ и рождение человека

Сократ не писал книг. Он просто ходил по Афинам и задавал вопросы.

«Что такое добро?»
«Что есть справедливость?»
«Можно ли научиться добродетели?»

Его метод — майевтика, «повивальное искусство» — помогал истине родиться в сознании собеседника. Он не учил — он заставлял думать.

«Я знаю, что ничего не знаю», — говорил он.

И за это его казнили.

Когда я читал «Апологию Сократа» Платона, у меня дрожали руки. Его последние слова перед смертью: «Но уже время идти, мне — чтобы умереть, вам — чтобы жить. А что лучше — никому не ведомо, кроме бога».

Часть 4: Мир идей Платона

Платон, ученик Сократа, создал целую вселенную.

Его теория идей — это не просто философская концепция. Это поэзия, прозрение, откровение.

Есть мир, который мы видим — несовершенный, изменчивый, тленный. И есть мир идей — вечный, совершенный, истинный. Красота, справедливость, добро — всё это существует как идеальные формы.

Его «Пир» — гимн любви как стремлению к вечному. Его «Государство» — утопия, где правят философы. Его «Федон» — размышления о бессмертии души.

Я закрывал глаза и видел его пещеру — где люди прикованы и видят лишь тени на стене, принимая их за реальность.

Часть 5: Аристотель — систематизатор вселенной

Аристотель был другим.

Он не верил в отдельный мир идей. Для него суть вещей была в них самих. Он создал логику. Он классифицировал всё: от растений до форм правления.

Его «золотая середина» — между крайностями. Его бог — перводвигатель, причина самого себя.

Читая его «Никомахову этику», я вдруг понял, что это не просто философия — это инструкция к жизни.

Часть 6: После классики

Эпикур учил не бояться смерти.

«Когда мы есть, смерти нет, когда смерть есть, нас нет».

Стоики — принимать то, что не в нашей власти.

«Не события волнуют людей, а их мнения о событиях».

Скептики сомневались во всём.

«Мы ничего не знаем, даже того, что мы ничего не знаем».

Последние мысли

Я сидел среди этих книг и понимал: эти люди не просто думали. Они жили своими идеями. Они умирали за них. Философия — не набор истин. Это бесконечный поиск.

Портал в Родий всё ещё мерцал вдали. Но теперь я знал: куда бы я ни пошёл, эти мысли пойдут со мной. Потому что, как сказал Сократ: «Неисследованная жизнь не стоит того, чтобы жить».

(Последняя страница исписана мелким почерком, некоторые слова стёрты. Видны следы чернил, которые, кажется, всё ещё слегка светятся в темноте.)

Рен медленно поднялся с холодного каменного пола, озираясь вокруг. Библиотека, в которой он оказался, была огромной — высокие потолки терялись в полумраке, а бесконечные ряды деревянных стеллажей уходили вдаль, растворяясь в туманной дымке. Но как? Когда он закрывал глаза, он был в таверне своего мира. 

Книги стояли плотно, их переплеты были выполнены из кожи, ткани и даже какого-то незнакомого материала, напоминающего металл, но легкого, как пергамент. Названия, вытисненные золотом и серебром, мерцали призрачным светом: "Я ничего не знаю" Сократ, "Афоризмы житейской мудрости" Артур Шопенгауэр, "Дао Дэ Цзин" Лао Цзы. Ни одного знакомого имени.

Воздух был пропитан запахом старых страниц, пыли и чего-то ещё — возможно, озоном, словно после грозы. Между стеллажами стояли массивные дубовые столы с зажжёнными лампами, хотя огня в них не было — лишь холодное голубоватое свечение, похожее на плазму. На одном из столов лежала раскрытая книга с диаграммами, изображавшими спирали ДНК, переплетённые с математическими символами.

В дальнем конце зала, за последним рядом книг, мерцал портал — вихрь переливающихся энергий, сквозь который угадывались очертания Родия: знакомые башни, улицы, даже звуки города едва долетали сквозь пелену между мирами. Но Рен не торопился.

Он провёл пальцем по корешкам, ощущая лёгкое покалывание — будто знания в этих томах были не просто информацией, а чем-то живым. "Если этот мир исчезнет, когда я уйду, то хотя бы запомню..." — подумал он, доставая одну из книг. Страницы сами раскрылись перед ним, и буквы задвигались, подстраиваясь под его язык.

Лесной эльф уже несколько недель отдыхал от прежних заказов, безмятежно проводя время в ожидании задания, которое затронет его душу. И вот утром, подойдя к мерцающей электронной доске объявлений, он заметил его. Тот самый заказ – спасение леса.

Для Рена это было больше чем просто задание. Всю свою жизнь он охранял древние чащи у реки Хелла, где каждый шелест листьев, каждый изгиб коры значил для лесных эльфов больше, чем судьбы многих разумных существ. Деревья были его народом, его семьёй. И теперь чужой лес звал на помощь.

Сборы не заняли много времени. Через пару часов рюкзак был упакован, лук проверен, и Рен уже шагал к кораблю на Алькор. Путешествие заняло всего несколько дней – время он коротал за игрой в карты с попутчиками или в лёгкой дремоте под шум ветра в крыльях корабля.

По прибытии местные указали ему дорогу, и вскоре он стоял перед внушительным домом старосты, где уже собрались те, кто, как и он, откликнулся на зов. Первым представился темноволосый мужчина – Симбер. После его короткой речи, Рен сделал шаг вперёд.

— Здравствуйте, — произнёс он, и его голос наполнил комнату. — Рен из лесов Хеллы.

Рен и Кирион вышли из кафе на узкую улочку, где старина и прогресс сплелись в причудливом танце. Над их головами вились светящиеся шары-фонари, подвешенные на невидимых глазу магических нитях. По брусчатке, испещрённой древними руническими узорами, то и дело пробегали голубые искры - следы недавно проехавшего экипажа с кристаллическим двигателем.

 — Лесные эльфы редко покидают чащи не потому, что деревья дороже,  — Рен сказал негромко, ловко лавируя между двумя торговцами, толкающими тележку с парящими над ней ящиками,  — а потому что города... слишком шумят. И пахнут железом.

Они свернули в переулок, где стены домов, сложенные из живого камня, медленно пульсировали тёплым светом. Над дверями аптеки висела вывеска с переливающимся эльфийским текстом, рядом - лавка техномага с витриной, заполненной механическими птицами. Одна из них внезапно ожила и защебетала, провожая эльфов стеклянными глазами.

Рен нахмурился, когда группа студентов-алхимиков громко рассмеялась, указывая на их уши. Его рука непроизвольно потянулась для неприличного жеста, но опустилась, когда он поймал себя на этом движении.

 — В лесу, —  продолжал он, переходя на эльфийский диалект,  — если что-то смотрит на тебя - это либо станет ужином, либо сделает тебя им. Здесь же... —  Он кивнул в сторону бородатого дварфа, который, усевшись на летающем скейте, с любопытством разглядывал его лук.  — ...здесь все просто смотрят. Как совы на солнце.

Они миновали площадь, где магический фонтан переливался всеми цветами радуги, и свернули к жилому кварталу. Здесь дома были попроще - каменные стены с вкраплениями самовосстанавливающегося стекла. На подоконниках сушились травы в горшках, а у одного особенно ветхого здания рос настоящий дуб, пронзивший крышу своими ветвями

Рен сидел, обхватив чашку с остывшим мятным чаем, и слушал, не перебивая. Его золотисто-зелёные глаза, холодные и оценивающие, не отрывались от Кириона, будто сканируя каждое слово на правдивость. Когда тот упомянул нападение, бровь Рена непроизвольно дёрнулась — дело становилось интересным. 

— «Без лишних вежливостей» — мне нравится, — наконец произнёс он, слегка склонив голову. Голос был тихим, но чётким, без намёка на городские манеры. — Ты прав насчёт одного: если тела не нашли — это не серийный убийца. Убийцы не прячут трупы так хорошо... если только они не используют их для чего-то.

Он отодвинул чашку и сложил руки перед собой, пальцы сплетённые. На миг его взгляд скользнул за спину Кириона — проверить дверь, окна, тени в углах. Старая привычка.

— Твоя журналистка... она знает, что ты приведёшь с собой лесного эльфа? — в голосе Рена мелькнула лёгкая насмешка. — Потому что если её информаторы в полиции, а люди тут похоже не любят эльфов...

Официантка приняла заказ Кириона. Рен дождался, пока она уйдёт, прежде чем продолжить:

— Я согласен. Но с условием. Мы не лезем в драку первыми — если что, я дружелюбный помощник, а не наёмный убийца. Да и репутацию местных эльфов лучше не пачкать ненужной кровью.

— Когда идём к твоей знакомой? — Рен откинулся на спинку стула, но взгляд его оставался бдительным.

Темнота в лесу у реки Северный Юн была густой, как чернила, но глаза Рена, привыкшие к сумраку чащоб, легко различали очертания деревьев и трепет листьев на ветру. Он не ночевал в городе — слишком душно, слишком шумно. Вместо этого разбил временный лагерь на окраине, где лес ещё не был вырублен под новые кварталы Ортебата.

Костер перед ним уже догорал, оставляя лишь тлеющие угли, но тепла хватало. Рен сидел, скрестив ноги, и натирал тетиву своего лука специальной смолой — чтобы не трескалась от сырости. Потом проверил каждую стрелу в колчане: наконечники должны быть острыми, оперение — ровным. «Готовь оружие до рассвета, и оно спасёт тебя в сумерках» — так учили его старейшины.

Из кармана плаща он достал КПК, ещё раз пробежался глазами по письму. «Антиэльфийские настроения...» Хмыкнул. Не то чтобы он был ярым защитником сородичей — среди городских эльфов он чувствовал себя чужим. Но нападение на кого-то просто за происхождение... это уже переходило границы. Да и плата, скорее всего, будет хорошей. Потушив угли, он закинул колчан за спину, обмотал плащ вокруг плеч и забрался на нижние ветви старой ели. Спать на земле в незнакомых местах — глупость.

Проснулся он с первыми лучами солнца — беззвучно, как и привык. Спустился с дерева, потянулся, ощущая лёгкую одеревенелость в мышцах. Утро было прохладным, но без привычного для этих мест ледяного ветра. «Погода благоволит», — подумал он, разминая пальцы. Быстро собрал лагерь: свёрнутый плащ-одеяло, пустую флягу , немного провизии. Оружие — лук, два кинжала — оставалось при нём. Перед тем как двинуться в путь, на мгновение замер, прислушиваясь к лесу. Даже здесь, на границе с городом, ещё слышался шепот природы. «Не то что в Родие, но... сойдёт».

Дорогу в Ортебат он уже знал — прошёл её несколько раз за последние дни. Сначала тропа через редколесье, потом — грунтовая дорога, а там уже и городские мостовые. Людей становилось больше: торговцы с телегами, рабочие с утра уже спешащие на фабрики, пара патрульных на дальнем посту. Рен держался в тени, не привлекая внимания, но и не прячась — странный эльф с луком всё же вызывал взгляды.

Он свернул в «эльфийский» квартал, где воздух пахнул не дымом заводов, а травами и древесиной. Здесь было... почти как дома. Почти.
Кафе «Шампиньон» оказалось небольшим, но уютным, с резными деревянными столами и запахом свежего хлеба. Рен выбрал место у окна, как и обещал, спиной к стене — чтобы видеть вход. Заказал мятный чай (слишком сладкий на его вкус, но терпимо) и стал ждать.

Только вступил в ваши ряды, полон сил и энергии. Так что готов вписаться в любую возможность поиграть

Всем добрый день.
Чувствую себя полным идиотом, но после того, как приняли мою анкету, в разделах «Найти соигрока» или «Квесты» я ничего не нашёл. Куда мне стоит податься?

1. Имя и фамилия персонажа
Рен из клана Вайлдингов.

2. Раса и год рождения
Лесной эльф, родился в 4981 году нашей эры.

3. Место проживания, род занятий и состоятельность
Родом с далёкой планеты Климбах, которую покинул не так давно, чтобы отправиться навстречу неизведанному. Начинающий странник, чьи стопы ещё не успели покрыться пылью бесчисленных дорог. В сердце - жажда приключений, в мыслях - поиск своего предназначения. Живёт сегодняшним днём: то скудный заработок на еду и ночлег, то случайные подработки - лишь бы хватило на шаг вперёд.

4. Цвет магической энергии
Лаймовый

5. Биография
В тенистых чащах у реки Хелла, неподалёку от города Родий, живёт замкнутый и таинственный клан лесных эльфов. Вайлдинги веками хранят прибрежные леса, ревностно оберегая их от чужаков. Их мир вращается вокруг охоты, скрытности и древних обрядов, а с внешними жителями они сближаются лишь ради торговли или разрешения редких конфликтов.  С самого детства Рен отличался от соплеменников. В то время как другие эльфы находили утешение в шепоте листвы и вечном круговороте лесной жизни, его манили далёкие горизонты. Он мечтал не о бесконечной охране деревьев, а о приключениях, о мирах за пределами знакомых троп.  Когда пришло время, он объявил старейшинам о своём решении уйти. Но клан не отпускал своих так просто - Рену пришлось доказать, что он достоин свободы. В испытаниях лучника он показал, что его стрелы не дрогнут даже в чужих землях, а сердце не собьётся с пути.  Теперь он странник, лишь начинающий своё путешествие. Но в душе он верит, что однажды его имя станет легендой - не только среди Вайлдингов, но и среди всех лесных эльфов.

6. Образ
Высокий, стройный и гибкий. Мышцы не выделяются, но подчёркивают его природную ловкость. Лицо красивого юнца с бирюзовыми отметками клана, бледные волосы ниспадают ниже плеч, контрастируя с ярко-зелёными глазами.  Его наряд -  гибкая кожаная броня плотно облегает тело, не сковывая движений.  Стальные наручи и сапоги с узорчатыми застежками защищают уязвимые места.  Наплечник украшен стилизованным металлическим лесным ястребом.  Поверх доспехов - просторные одежды лесных оттенков и короткий треугольный плащ напоминающий лист.

7. Уровень персонажа и наличие «источника»
6 уровень, магия.

8. Связь с игроком
Здесь или телеграмм @OuterHavent

9. Как вы нас нашли?
Гугл

10. Вид проверки анкеты
Приватная