Аркхейм

@Аэлита Лидделл   Я прочёл письма Вэйса и мне стало жалко этого душевного мужичка. Браво!

Цитата: Соната от Вчера в 16:24:17О ньо, на что я подписалась х)))
Да я хотела щас, для разыграться, но это ладно, потом тогда (я запомнила)))))
Как ты в целом сам?

Я тоже запомнил!
Да пойдёт. Не хочу ныть, но последние недели две-три погибаю и хватает сил только на то, чтобы вечером поесть и умереть где-нибудь за просмотром какого-нибудь нудного дерьмеца. Ну а в целом нормально! Коллеги с отпусков и больничных вернулись. От этого сильно легче не стало, но хотя бы есть иллюзия поддержки х)

Цитата: Соната от Вчера в 15:40:35Возьми, почему бы и нет))
У меня последний отпуск будет где-то в ноябре, не раньше х))
Ахаха, ну тоже хорошо х))
А я то хотела тебе предложить сыграть х))
Ну ладно х)))

Вот думаю, есть ли в этом смысл или уже дотерпеть до следующего отпуска...
Давай-давай! Только я как что-то отыграю, так сразу к тебе постучусь! :3

Цитата: Хьюго Иденмарк от Вчера в 15:53:51*смахивает слезу умиления*
Новое поколение Экзотека жжот напалмом. Достойная смена. Можно уходить спокойно

Уходить не надо! Еще не время для смены поколений! х)

Цитата: Соната от Вчера в 15:17:26У меня после этого ещё неделя отпуска х)) сразу х)
Че там у тебя с играми?

Так это же вообще ляпота! Тоже может взять в августе себе и немножко отдохнуть...х.х
Я поднабрал себе 4 эпизода и все они жуть активные! И то 4 вот только взял из-за того, что обещает быть максимально чилловым х)

@Соната, согласен, отпуска всегда маловато х.х После отдыха нужен ещё отдых!
Ууу, держись там! У меня вот только кончился отпускной сезон у коллег и я сам еле выжил хД

@Соната, *ответно обнимает* все хорошо! Только ужасно душат на работке, а в целом всё также х) Как твой социально-интернетный детокс? Удалось отдохнуть от всех и вся?

@Соната, *вылетает из тьмы* доброго дня! Как вы? Как отдохнули?

Победа редко приносила ему удовлетворение в прямом смысле слова, но в этот раз, когда нити корпоративного заговора были аккуратно перерезаны, а зашифрованные данные исчезли из внутреннего хранилища, будто испарившись, оставив лишь пустоту на месте гордой цифровой крепости, он позволил себе нечто, отдалённо напоминающее удовольствие - тонкое, почти анатомическое ощущение внутренней гармонии, сродни тому, что испытывает хирург, вынувший из тела пациента опухоль размером с кулак.

Поэтому, шагнув из тени в ночь Новой Утопии, этого города-механизма, где неоновые жилы пульсировали, как артерии существа, ардэнт позволил себе вечер - долгий, скользящий по глянцевым улицам, наполненный стекающим в кровь алкоголем, игривыми фразами и иллюзией лёгкости, которую он искусственно вызывал в себе, словно врач, колющий обезболивающее в изначально невосприимчивое тело. Его пропитанный спиртом путь начался с любимого ресторана, где подаются легендарные блюда цирконского шефа, продолжился в баре с неоновыми феями, порхающими пьянящей магией, а после он и вовсе обнаружил себя посреди шумного аномального клуба, где все вокруг бешено плясали, упиваясь шариками с разноцветным дымом.

Ему требовалось больше, значительно больше, чем людям - плоть, созданная на стыке магии и звездной материи, сопротивлялась опьянению, как закалённый металл сопротивляется огню, и всё же, спустя несколько заведений, каждый из которых оставил на нём след в виде лёгкого румянца, разлившегося по скулам, и дымки в взгляде, наконец, наступило состояние, близкое к человеческой "теплоте" - неравномерной, опаловой, ускользающей.

Ард вошёл в «Огни» не то чтобы неуверенно, но с едва уловимым нарушением привычной грации, словно походка стала чуть волнистой, как идущий по ветру флаг, а невыраженная ухмылка скользила по губам. Его обтягивающая бордовая рубашка, цвета сгущённого вина и запекшейся крови, была небрежно расстёгнута до груди, обнажая бледную, выраженную ключицу и атлетическую, рельефную грудную клетку, излучающую хищное спокойствие. Белые брюки подчёркивали хищную симметрию движений, а на запястье лениво поблёскивал золотой браслет в виде змеи, свернувшийся в кольцо вокруг кости. На автомате поправив выбившийся локон и легко коснувшись браслета, словно проверяя, жив ли тот, ардэнт направился к барной стойке, где металлический бармен с имплантами отслеживал гостей как безликий дрон.

- Доброй ночи, мой вектор небытия и алкогольной ямы. Можно ваш самый сильный коктейль, - сказал он, позволяя голосу звучать мягко, почти утешающе, но с тем подспудным давлением, которое чаще исходило не от слов, а от взгляда - янтарного, расплывчатого и с тем самым нетрезвым отблеском, едва мерцающим под веком. - Для ультра, которые на кой-то черт вживили наниты, убивающие в организме любой спиртовый яд.

Бармен не ответил. Машины и не обязаны. Через несколько секунд на стойке возник стакан - тяжёлый, стеклянный, с опалесцирующей жидкостью, напоминающей расплавленный кварц, из которого поднимался не дым, а скорее тонкая линия химической субстанции.

- "Анти-ультра", - сообщил интерфейс сухим голосом, откуда-то из стен, будто даже робот предпочёл остаться в тени.

Люциус отпил, чувствуя, как язык сначала отказывается признавать вкус, затем - как разум на мгновение замирает, позволив телу ощутить огонь, столь непривычный для его конструкции. Именно в этот момент - в той точке, где магия и этанол соприкоснулись, вызвав кратковременное искрение - его взгляд зацепился за силуэт у дальней стены.

Женщина, сидящая в одиночестве, расслабленно развалилась на диванчике - движение, слишком знакомое, почти сценическое, слишком выверенное, словно заученное. И что-то в изгибе её плеча, в повороте шеи, в угле касания губ к стеклу резануло память.

Ард прищурился, моргнув не столько ради зрения, сколько ради проверки реальности. Рука скользнула к виску, как бы отгоняя лишнее, зрачки сжались в вертикальные нити - и всё же: нет. Не она. Почти. Почти до боли. Но близость - опасная вещь. Близость не нуждается в разрешении.

Он поднялся, словно по воле инерции, словно что-то внутри решило за него, прихватив стакан, из которого ещё поднималась тонкая полоса иллюзорного дыма, и неторопливо подошёл к её столику, двигаясь не как пьяный, а как змей, позволивший себе танец.

- Прошу прощения за столь прямое вмешательство в ваше одиночество, - начал он, не присаживаясь, но уже склоняясь, как тень, играющая на поверхности стола, - Но вы так поразительно напомнили мне одного человека, что я испугался: вдруг я всё-таки не один вижу иллюзии?

Он сел, почти вплыл в кресло напротив, не спрашивая, но с той мягкой вежливостью, которая не нуждается в согласии. Янтарные глаза застыли на ней и начали бесстыже сверлить огненный силуэт. Ард устроился в диванчике легко и уверенно, позволяя телу принять расслабленную позу, а янтарным глазам начать привычную, методичную работу. Взгляд скользнул по рыжим волосам, уложенным без излишней строгости, зацепился за серо-лиловые импланты, отражающие свет в ином спектре, и на линии плеч, несущих себя иначе - не вальяжно, не с вызовом, но как у человека, привыкшего полагаться только на себя. Форма одежды - плотная, закрытая, продуманная до мелочей, с карманами и холодным удобством - говорила скорее о готовности к действию, чем о демонстрации. Ардэнт моргнул, слегка откинувшись назад, и уголок губ дрогнул почти с насмешкой над собой.

- Извините мой подробный взгляд...Обознался, - тихо произнёс ардэнт, отпивая очередной горячительный глоток разноцветной жидкости. - Что ж, тем интереснее... возможно, я могу узнать имя той, кого я почти принял за одну из самых опасных женщин, которых знаю?

Как минимум изучил другой трупик и выбил норм кубики! Надеюсь, шо что-нибудь да найдется

Сообщение, пришедшее на коммуникатор, Люциус открыл без лишней спешки, хотя сердце на мгновение будто замерло - слишком уж знакомое имя светилось на экране. Элизабет Иденмарк. Сухие, деловые строки, написанные её рукой, были точны и холодны, словно острие скальпеля. Арданатей задержал взгляд на тексте чуть дольше, чем следовало, позволив себе ту самую паузу, что в равной степени была и передышкой, и разрезом в душе. Иронично, что она как всегда умела выбирать время: идеально, до дрожи, точно в момент, когда он стоял по щиколотку в трупах лабораторных монстров и распотрошенного любителя женщин постарше.

- В процессе, - краткий ответ ушёл в диалог, а коммуникатор вновь залетел во внутренний карман пиджака. Ей не совсем обязательно знать о том, что ард повёлся на дешёвую рекламу от Смайлика и нырнул в неизвестный портал, потому что седалище требовало суеты и приключений. Разберёмся и с компроматом и со Сторградом, но уже после того, как Люциус вместе со своим белобрысыми товарищами покинет злополучный заброшенный завод. Остается надеется, что эти два слова продемонстрируют рыжевласке невероятную занятость и погружение в миссию, а не полную действительную противоположность.

Люциус молча провёл взглядом по лицу юного дракона, задержавшись на тех едва заметных признаках сдерживаемого раздражения, что пробегали тенью по его чертам. Ни укола в ответ, ни яда в голосе - лишь лёгкое, почти невесомое напряжение, как дрожь в натянутой струне, что вот-вот могла бы сорваться, но осталась молчаливой. Что ж, ответного острого выпада не последовало, а это уже вполне достойно.

- Мне больше нравится идея превращения этого люка в печенье с помощью твоих способностей к протомагии. Это быстро, надёжно, и не требует кучи сил и времени.

- Идея аппетитно абсурдна, Хао, - Люциус слегка склонил голову, как будто прикидывая вкус. Мысль на самом деле неплохая, но прежде чем действовать нужно изучить всё, что еще осталось под слоем пыльной тайны в этом небольшом помещении. - И мне она более чем нравится.

Кратким кивком в сторону щупальце видного ард подтвердил, что его информация о нейроимпланте дошла до нейронной паутины арданатея. Бледноликий ступал осторожно, будто по тонкой глади льда - бесшумно, с достоинством хищника, что не хочет пугать дичь, но и не собирается нападать. Он держался на безопасном расстоянии от Моль, не навязываясь, не вмешиваясь, но позволяя себе краткий взгляд - спокойный, внимательный, почти заботливый, будто проверял, всё ли в порядке с тем, кого нельзя тронуть. Он также принялся изучать текст внутри с невозмутимой сосредоточенностью: взгляд скользил по строчкам, как клинок по шелку, не теряя ни символа, ни интонации.

Окинув беглым взглядом товарищей, увлечённых изучением своих находок, арданатей позволил себе на мгновение остаться без внимания. Никто не мешал, никто не отвлекал - редкий момент покоя и независимости.

Люциус развернулся и бесшумно направился к трупу того самого монстра, которому некогда с лёгкой грацией сорвал голову. Мёртвое тело всё ещё сохраняло свой мерзкий, искажённый облик - клубок мутаций, грубых тканей и зловонной плоти. Он присел рядом, развернув складки испорченной кожи, и начал методично осматривать останки, предварительно достав из внутреннего кармана пиджака белые перчатки. Его пальцы, покрытые плотной кожаной поверхностью, с ловкостью патологоанатома раздвигали мускулы, ощупывали кости, изучали внутренние структуры - не с отвращением, а с научным, почти изысканным интересом. Может, след от мутации, может, источник аномальной энергии...а может, просто извращённая загадка, которую стоило разгадать.

Из-под полуприкрытых век он скользнул взглядом в сторону - и заметил, как Моль касается сканера пальцем распотрошенного трупа. Едва уловимый импульс, реакция тела, резонанс Цанбая - всё это, как ноты в чужом голосе, не ускользнуло от восприятия арданатея.

Но вдруг что-то изменилось и внутри него. Незаметно, почти на грани интуитивного - как будто дыхание стало тяжелее, словно мышцы, до этого налитые невероятной упоительной лёгкостью, неожиданно обрели привычную массу. Это не было усталостью. Это было возвращением. Словно шелковая нить, державшая его тело в состоянии едва прикосновенной эйфории, была внезапно перерезана. В спине отозвался глухой вес, в локтях - привычное напряжение, а где-то в груди исчезла та коварная вибрация, та лёгкость, что заставляла даже средний палец сам собой проситься в экспрессивный жест.

- Приятного аппетита, - чуть выдохнув процедил ард, замечая, как его товарищ принялся поедать своё "порталоприобретенное" лакомство.

Изучение письма - Восприятие - 20 [Хорошо]
Изучение обезглавленного монстра - Восприятие - 30 [Отлично!]

Цитата: Моль от Вчера в 09:31:29@Люциус, ты всегда можешь изучить части билголема (не ядро), вдруг они тоже смогут подойти для сканнера. Или просто изучить сканнер, чтобы понять его слабые места и оказаться внизу.

Оке, спасибо за совет!

Ну, лана. Просканирую стейк пока, а то вдруг просроченный.

Он не отстранился, когда та безглазая тень потянулась к нему - напротив, позволил себе на мгновение остаться в этом фарсе, как будто проверяя: насколько далеко осмелится зайти подделка, прежде чем сама же и станет карикатурой. Под пальцами действительно чувствовалась мягкость кожи, тот же шёлк волос, тот же запах, как в памяти, но - без души. Без искры. Без света в глазах, что он когда-то ловил, не глядя прямо.

Ардэнт наблюдал, как заученно ласковая, почти кошачья ласка сходит на нет под хрусткий аккорд, хриплый и горький, как несмешной анекдот. Его пальцы, всё ещё на её шее, будто сожалели, что не могут стереть сам факт существования этой мерзкой симуляции.

Когда кукла задала свои вопросы, с треском, дрожащим голосом, будто заела старая пластинка, арданатей лишь усмехнулся. В этом жесте не было веселья - лишь холодное, ледяное пренебрежение.

- Не от тебя, - медленно, лениво, будто фыркая сквозь зубы. - Не в таких обстоятельствах. И уж точно не такие слова.

Голос его был спокоен, но будто по лезвию. В нём скользила обида - не личная, а эстетическая, как будто какой-то слепой ремесленник посмел скопировать великое полотно и выставить это в витрине на распродаже.

- Настоящая говорит иначе. Она говорит без разрешения, но всегда в точку. И ты, мусорная иллюзия, оскорбляешь даже намёк на неё, - бледноликий с ленивой досадой разглядел каждую строчку сбоя в её лице, каждый надрыв в голосе, который даже не пытался быть настоящим. - Такой плохой сборке разве что на помойке звенеть, изображая колокольчик.

На последнюю реплику про «жажду подтверждения» Люциус даже не ответил сразу. Он позволил тишине заползти в комнату, как яд, прежде чем мягко, почти устало, хмыкнуть и выдохнуть:

- Подтверждение? Ты путаешь меня с одним из тех, кто пишет признания на туалетных стенах. Если я чего и жажду - то красиво проиграть в приличной партии, а не слушать плохие копии собственных мыслей из металлического рта.

Кукла замерла, заискрилась. Ард не шелохнулся. Даже не проявил и тени сожаления, когда её "тело" медленно рассыпалось в черный песок - точно чёрный сахар, испорченный на корню. Он сделал шаг и позволил себе наступить прямо в останки, словно утоптал нечто недостойное. Даже не посмотрел вниз - пусть этот финал останется без свидетелей.

Взгляд его упал на терминал - подсвеченный, словно приглашение, чересчур вежливое для такого грязного окружения. Чёрный кристалл, вены проводов, кровь, что не знает красного - всё это рождало ощущение нутра мёртвого кита, распоротого и частично живого. Но даже здесь Люциус выглядел чуждым и чистым, как белая игла в куске угля.

Он подошёл к экрану - ни на миг не сомневаясь. Присутствие арда было настолько уверенным, что даже сам металл в консоли, казалось, дрогнул. Глаза коснулись надписи:

Доступ разрешен для образца 11. Загрузить данные? Y/N

Мимолетный анализ терминала и самой светящейся панели на предмет различных уловок. Люциус чуть склонил голову, как перед зеркалом, где хотел бы увидеть достойное отражение, и с тонкой, ядовитой полуулыбкой, не сказав ни слова, нажал "Y". Щелчок.

Анализ терминала на всякий случай - Восприятие - 15 [Хорошо]

@Хао @Моль Ребата, там вроде как уже все всё сто раз отсканировали и с люком Моль интересное взаимодействие замутил. Я думаю, может пусть сразу @Аэлита Лидделл отпишет, а я сразу после неё отвечу, чтобы было на что действия потратить?

@Фортуна благое дело! Может в следующий раз повезёт больше 

Свет ещё не угас, а эхо его ярости всё ещё звучало в стеклянных осколках. Люциус стоял посреди зала - возвышенно, словно не человек, а персонифицированный импульс света и возмездия. Пыль оседала на плечи, кровь - вернее, наниты - испарялись в воздухе, и тишина растекалась по полу, как масло по тёплому хлебу. Ард подался вперёд, будто ощутил нечто особенное в этом сгустке пост-битвенной сцены.

И вот - она. Или почти она.

Рыжая, тонкая, с голосом, в котором дрожь била точно в тот центр, где ещё когда-то теплилось нечто уязвимое. Там, где до сих пор сохранялся силуэт её имени, вытравленного с изяществом алхимика. Каждая интонация, каждый шаг, словно точно подобранный шифр к запретной ячейке внутри него.
Он подошёл - не как хищник, не как враг. Как тот, кто слишком хорошо знает, что сейчас столкнётся с несовершенной копией идеала. Протянул руку. Пальцы скользнули в рыжую прядь, нашли изгиб уха, затылок, как если бы пытались воспроизвести одно из многих касаний, что никогда не случались - но могли бы. Не страсть, не жажда, а дань памяти. Медленная, красивая, трагически бессмысленная.

- Конечно, я с вами...мисс Иденмарк, - прошептал он. - Мы ведь одно целое, не так ли?

Но внутри него уже копилось напряжение. Слишком гладкая речь. Слишком прямые слова. Это было не в её стиле - не в стиле настоящей Элизабет.

Он слышал то, ранее - в театре, в фразах, прошитых двойным смыслом, где даже признание в любви пряталось в соусе, в дрожи голоса, в кивке, отданном не ему, а бокалу, слову, случаю. Она не говорила "Я тебя люблю", она делала так, чтобы он это понял. Чтобы он сам дошёл до этой мысли, ощутил, распаковал, как редкий деликатес из десяти слоёв упаковки. Там была правда. Сложная, парадоксальная, неуловимая.

А здесь - фальшь. Блестящая, вылизанная под кальку. Грубая в своей безупречности.

Словно охваченный затянувшейся паузой снов, змеиный маг тянул момент - всё ещё стоя напротив, позволяя ей быть, почти соглашаясь. Его пальцы продолжали скользить по её волосам, по виску, за ухом - невесомо, трепетно, как скульптор, касающийся слишком точной копии утраченного. В его зрачках - нечто древнее, почти скорбное. И всё же неизбежное.

Потом - едва уловимое движение плеч. Ардэнт медленно изменил угол ладони, и пальцы, ещё недавно ласковые, стали непоколебимо точными. Стальной захват за линию челюсти, под основание черепа. Рука сместилась, скользнув за затылок, но уже без нежности - как рычаг, как инструмент.

Щелчок едва различим - больше слышен не ушами, а кожей. Сначала лёгкое усилие, словно он поднимает чашку с фарфоровой полки. Затем внезапный, яростный толчок, с силой, от которой сжимаются даже тени. Голова резко разворачивается под его рукой, неестественно, под мертвенным углом. Хруст - громче, чем стоило бы быть, словно сама ткань лжи треснула.

Но итог - вне кадра. Только дрожь в воздухе, только скрученное усилие в его мышцах, только опущенная голова.

- Но ты не она, - произнёс бледноликий с холодной ясностью, отряхивая ладошки друг о друга. - В тебе нет её глаз. Ни гетерохромного омута, ни того танца света, от которого мне не спрятаться. Только имитация. Только ложь.

Пауза. Он смотрел на подделку, как на неудавшуюся формулу. Без злобы. Без сожаления. С вниманием мага, разобравшего чужую работу по косточкам. Копия попыталась воссоздать главное, но упустила суть. Слишком прямолинейная. Слишком мягкая. Слишком нуждающаяся.

- "Я тебя люблю, Люциус", - эхом повторил он шёпотом, но без насмешки. - Как банально. Как неправдоподобно. Как будто пытаешься сыграть симфонию на расстроенном инструменте.

Ард не ждал, что настоящая скажет это. Не здесь. Не в лоб. Её "любовь" - если она вообще существовала - всегда шла лабиринтом. Через взгляд, в котором дразнящая искра смеялась над ним, даже в самые уязвимые моменты. Через блюдо, которое стоило целой поэмы. Через неприкосновенность, через игру, в которой прикосновение - награда, а не исход.

А потому - он улыбнулся.

И его янтарные глаза заскользили по комнате, по теням, по крошечным искажениям пространства. Ложь всё ещё дымилась. Иллюзии - не умерли. Тайна была жива. Ард развернулся, как хищник в распадшемся лесу, и его зрение расслоилось: реальность и зазеркалье теперь были равны. Ему было достаточно почувствовать, где ещё есть иллюзия. Где она может быть. Где слова обнажают больше, чем удары.

Ведь настоящая Элизабет не скажет «люблю». Она скажет: «У тебя марципан на губах, мистер Люциус». И это будет значить гораздо больше.

Попытка скрутить нежную шейку - Безоружный бой - 9 [Средне]
Осмотр окружения - Восприятие - 11 [Хорошо]
Настойчиво осматривает ещё раз, авось получше разглядит - Восприятие - 25 [Хорошо]

@Сусанна, а, ну если такой пляс, то можем и сейчас что-нибудь придумать и туда потихонечку писать! Если что постучу в ЛС с идейками и вы, если что-то надумаете, то можете без проблем предложить :3

Цитата: Хао от 28-07-2025, 10:26:43Вы еду получили только с того конкретного портала. хД Потому что он выпал мне на "отлично". хД

А, так это из-за того самого божественного портала? Я думал, что это Лита просто решила покушоть принести нам хД

Цитата: Моль от 28-07-2025, 10:22:50@Хао, буду нарочито медленно есть, чтобы вы смогли насладиться зрелищем.

Это слишком жестоко!

Цитата: Хао от 28-07-2025, 10:23:51А ты закрой глазки, высунь язычок. Я положу эту сочную и красную помидорку прямо тебе в ротик. :з

Ле, иди пихай свои помидорки кому то другому, друже!

Цитата: Хао от 28-07-2025, 10:24:17Нет, я не проходил через свой портал. хД Я в это время был на крыше и потом просто спрыгнул. хД

Замути себе портал, пройди через него и намути еды. Профит!

Цитата: Хао от 28-07-2025, 10:21:20А Люцик свой ужин скормил слизи, лол. Будем сидеть с ним и смотреть на твою трапезу голодными глазами.

А тебе разве покушать не намутили там?

@Хао, не, теперь это звучит совсем не аппетитно. 
@Сусанна, ну тогда как разберётесь со своими эпизодами, тогда и сможем настругать идеи :3

@Сусанна, тогда буду ждать! У меня пока три активных эпизода и это мой адекватный максимум. Если наберу больше, то могу начать тупо перегорать и не успевать везде ответить х.х
@Хао, ну тавай, только если они не гнилые!

@Хао, опять помидорки свои всем пихаешь? 

@Сусанна, я что-то писал в прошлую тему, но сообщение не успело дойти. В общем, как освободитесь, то можете постучаться и придумаем эпизод! С хаоситами тоже нужно коннект какой-то выстраивать 

Позитивные летние вайбы во всей красе 

Цитата: Сусанна от 28-07-2025, 09:14:00Ого, динамичные игры, погляжу. Тоже очень хочу постики отписать. Мне до бездолговья осталось всего-то три, я в шоке.
Спасибо, помаленечку. Работа-нелюбота...
Вы как?

Да! Соигроки все очень активные, поэтому как только отдаёшь один долг, сразу появляется другой и так по кругу х)
Тоже работа пожирает меня в последние недели. Один коллега в отпуске, второй болеет и вся нагрузка на мне х.х Еле как выживаю, иду домой и там уже окончательно тухну.
У нас с вами тоже был запланирован эпизод, я помню! Буду ждать, пока освободитесь и будет время под игру :3

@Сусанна, и вам здравствуйте! Да, я совсем завис в эпизодах и не было времени даже появиться во флудике х) Как ваши дела?

всем утра 

@Аранарх, выглядит интересно! Нужно будет почитать на досуге :3

Цитата: Лира от 25-07-2025, 21:54:57@Люциус, добрый вечер, красивый человек с красивой аватаркой. Я нынче усталая душа, что грустит из-за непродуктивного дня. Как ваш вечер и настроение?

Благодарю! 
А чего день непродуктивный вышел? И тем более, зачем из-за этого грустить? *пододвинул бокальчик вкуснейшего сока*
Сегодня пятница, а значит время для расслабления!
У меня день, вечер, как и вся неделя не задались, но я не отчаиваюсь...пока что.

@Аранарх, желаю удачи!
Шо это за радио такое? Звучит очень интересно, особенно учитывая, что я не так давно начал и этой стези касаться в своей работе.
@Барс Баркас Девять с Половиной, здравия желаю! Как здоровье?
@Лира, добрый вечер! Как ваши дела?

@Генри Волхайм, как вечер у вас проходит?
@Аранарх, у вас как, мистер?

Всем вечера, господа!

Гул. Давящий, как перегрузка в черепной коробке, как оглушающее напоминание о том, что здесь - не просто бой. Это лабораторный кошмар, сшитый из отражений, иллюзий и злой воли. Псевдо-Люциус - слишком близко, слишком плотно. Их сцепка больше напоминала сцену с балом марионеток, где один подделка, но всё равно держит слишком уверенно. На какой-то миг возникло странное дежавю...чужая вечеринка, чужая музыка, чужие руки. Но вспышка разрядки - и всё взорвалось.

Ард раскинул руки, взрывая воздух собой. Стены пузырятся, техника орёт, клубки тени слипаются в новую угрозу - гигантскую тушу с его же глазами. С каждым мигом это место всё больше похоже на гравитационную ловушку: затягивает, множит отражения, делает боль слишком многозначной.

Люциус выдыхает - коротко. Вижу. Понимаю. Не отступлю. Глаза сужаются, как у хищника в момент прыжка.

"Элизабет" выстреливает. Он видит слишком поздно, чтобы отразить, но достаточно рано, чтобы уклониться. Тело изгибается, шляпа едва не слетает с головы, но импульс летит мимо и в этой тьме, в этих глазах действительно что-то шевелится. Её отголосок? Или агония его разума, зацепленного за воспоминание? Связаться не получится. Нет импланта. Нет времени.
Но есть боль.

Сгусток от торговца - чёрная злобная масса, пульсирующая, как живая. Люциус успевает лишь повернуться боком, но удар всё равно достигает. Сила как машинный пресс. Его отбрасывает в стену, тяжёлой волной, и мрамор гудит от столкновения. Ард оседает на пол, коротко кашляет и, поднимаясь, отряхивает пыль с плеч:

- Похоже, вы всерьёз решили меня развлечь.

Псевдо-Люциус бросается в подножку. Люциус резко отскакивает вбок, почти скользя по плитке. Взгляд его холоден, сконцентрирован. Тень тянет чёрные пальцы, пытаясь схватить, но арденатей делает резкий разворот, вывертываясь из хватки в последний миг.

Он больше не улыбается. Серебристый свет пульсирует у него в груди. Люциус заносит руку к собственному сердцу - и вытаскивает оттуда нечто: светящееся, янтарное, с космическими перламутровыми гранями. Это и не кристалл, и не звезда. Это его свет, его ядро. Звёздная корона.

Секунду он держит её на вытянутой ладони, и всё вокруг погружается в слепящий свет. Иллюзии сгорают, тени испаряются, псевдо жизни ослеплены, кричат, теряют ориентиры. И всё это без боли для него самого. Только для остальных.

Ард вдыхает и возвращает энергию обратно, будто проглатывая солнце. Кожа вспыхивает серебром. Люциус рывком поднимает ладонь, чертя в воздухе серебристую глифу, и в тот же миг по телу пробегает резкий импульс, как удар молнии изнутри. Мышцы бледноликого сочно хрустят, будто вспоминая боевую службу древних, кости сдвигаются с глухим треском, расширяя плечи и грудную клетку. Он будто вырастает, превращаясь из изящного, высокомерного эстета в молчаливого, широкоплечего воина, готового не парировать, а сокрушать.

Стискивая кулак, ард взмывает в воздух с сухим щелчком, и в следующее мгновение его силуэт срывается с места, оставляя за собой едва различимую серебристую дугу. Воздух сминается под натиском ускорения, а лицо Люциуса искажает хищное сосредоточение. Арданатей направляет свой утяжеленный кулак прямиком в челюсть безкожего торговца, намереваясь разнести эту фальшивую маску с его лица.

Не сбавляя темпа, бледноликий разворачивается в полёте, будто танцор в финальной позе, и с новой силой отталкивается от воздуха, устремляясь к псевдо-двойнику. Один поворот корпуса, и его нога выстреливает, как натянутая пружина, в сторону лица подражателя - удар чистый, выверенный, как будто пробивает не только тело, но и идею, что кто-то ещё осмелился быть "Люциусом".

Уворот от выстрела "Элизабет" - Блокирование и уклонение - 23 [Успех]
Уворот от атаки "торговца" - Блокирование и уклонение - 19 [Неудача]
Уворот от подножки псевдо-Люциуса - Блокирование и уклонение - 21 [Успех]
Уворот от лап тени - Блокирование и уклонение - 29 [Успех]

Усиление физической силы - Усиливающая магия - 19 [Хорошо]
Удар кулаком по торговцу - Безоружный бой - 18 [Хорошо]
Удар ногой по псевдо-Люциусу - Безоружный бой - 19 [Хорошо]

@Макх Шесть, котик! Пытаюсь достучаться до микрошефа и спросить у него алкашки! А ещё похвастаться нашими прекрасными рецензиями на его кулинарные изыски. 

Цитата: Люциус от 25-07-2025, 09:57:55Прищурившись янтарными радужками, ардэнту во взгляд попалась ярко выделяющаяся белая дверь с вывеской  ^{"Микрошеф}_повар" . Сложив несложную мозайку в голове, ард вальяжно зашагал к пункту назначения. Герои с этой стопкой рецензий заслужили выпить элитного крепкого алкоголя, а не давиться дешевым шампанским! И пусть микрошеф предоставит им все условия для правильной дегустации.  Пальцы останавливаются в паре миллиметров от поверхности, и он на мгновение задерживается, прислушиваясь: к тишине, к вибрации за дверью, к еле ощутимому покалыванию в висках. А потом стучит. Один раз. Ровно, чётко, с тем особым оттенком, каким заявляют о себе те, кто не просят, а извещают о прибытии.

- Тогда мне придётся очень постараться вас поймать, - лениво, но с опасным акцентом на последнем слове, отвечает ард, скользнув по ней взглядом, будто примеряя на нее роль ускользающей сочной добычи, которая идеально подходит под ее глубокий гетерохромный омут.

Ардэнт прищурился, провожая рыжую взглядом, в котором тлел и азарт охотника, и лениво-сладкое предвкушение дегустатора. Её смех, звонкий и легкомысленный, казался почти дерзостью, но именно такие ноты ард всегда находил особенно возбуждающими. Лёгкий жест, будто она выходит из диалога, в действительности лишь заострил его - закрыла, но не запечатала, приоткрыла, но не отпустила.

- Поверьте, я не тот, кто приносит разочарование, - бледнолицый тихо хмыкнул, чуть наклоняя голову, словно прислушиваясь к послевкусию её слов, отвечая также расплывчато, но с чётким намерением, которое витало в воздухе ещё в момент их первого контакта глаз.

Ардэнт медленно провёл пальцем по краю бокала, будто невзначай, а на деле - подчёркивая ритм её игры, в которой уже не было места случайностям. Она ставила ловушки мягко, коварно, с расчётом истинного гурмана, откладывающего лакомство напоследок. Змеиный маг уловил её замысел - насладиться, когда будет поздно сопротивляться, когда блюдо само попросится на язык. Но был ли он блюдом?

Ард слегка усмехнулся, когда фраза о влюблённой змее сорвалась с её губ - звучала почти наивно, будь не так откровенно выверена. Вопрос, конечно, простой. Но за ним шипела приманка.

- А вы не боитесь, что змей уже впился? - прошептал ардэнт, чуть склонив голову, будто доверяя ей что-то потаённое. - Не снаружи. Глубже.

Пауза, наполненная затаённым шипением, тишиной между ударами сердца. Он позволил ей следить. Даже больше - подстроил шаг, чтобы она услышала, как медленно он движется, не спеша, не давя, но не отступая ни на дюйм. В этой охоте важно было не напугать, а заманить. И если ультра решила подыграть в змеиную аллегорию, то Люциус был не только частью этого уравнения - он был его началом. Да, он знал, что её наблюдение тонко, почти болезненно точно. Что каждое слово отмерено, как капля яда на лезвии. Но яд он глотал с удовольствием. Слишком приятно обжигало.

Ард молча прикусил внутреннюю сторону щеки, едва заметно, почти лениво. Иденмарк - мастер притворства, истинная артистка тонкого флирта, отводящая взгляд именно в тот момент, когда на нём хотелось задержаться. Играла наивность так ловко, что это начинало будоражить куда больше, чем открытая дерзость. Да, сейчас она делала вид, будто не поняла намёк - но ведь поняла. Слишком остро, слишком своевременно, чтобы это было случайностью.

- Не отпущу, - его голос был чуть ниже, тише, словно подбирался ближе, но ещё не касался. Элизабет вытягивает с бледных уст Люциуса больше обещаний, чем тот дал за всю свою короткую сознательную жизнь. Опасная женщина. - Только если сама не захочет уйти.

Взгляд арданатея скользнул по её профилю, задержавшись на уголке губ, в которых скрывались как ответы, так и новые загадки. Он не стал уточнять, кого имел в виду тогда - она всё уже знала. И именно этим её отказ принять вызов только подогревал азарт. Ведь, если змея обвилась, то не факт, что она вообще собирается отпускать.

Арданатей чуть склонил голову, как будто вслушиваясь не столько в её слова, сколько в подтекст, затаившийся между взглядами. Она увидела. Конечно, увидела - не просто заметила, а сделала из этого танец. Длинный, плавный, как взгляд, что тянулся за салфеткой, словно за флагом провокации.

Он позволил себе ни капли удивления, лишь легкий изгиб губ - не в улыбке, а в безмолвной констатации факта. Ведь змею сложно застать врасплох, если она сама ведёт охоту.

- Значит, заметили? А я надеялся, что антураж кухни отвлечёт вас, - короткий взгляд вверх, на неё, словно на солнце, от которого нельзя отвести взгляд, даже если ослепнешь. - Хотя штаны действительно могли быть пошире. Особенно при столь внимательной публике.

Пальцы арда всё так же небрежно касались ткани - небрежно, но подчеркнуто, ведь теперь они оба играли в открытую. Он знал, куда тянется её взгляд. И позволял. Даже подталкивал. Её неподдельный интерес, её тонкий юмор и опасная лёгкость - всё это было не просто флиртом. Это было искусством. А Люциус всегда ценил прекрасное. Даже если оно грозилось его сожрать.

Бледноликий уловил наклон её головы - тот самый, с полуулыбкой, будто проверяла, действительно ли он это сказал. Усмешка дрогнула в уголке губ. Поняла, но молчит, а значит - подыгрывает.

Конечно, она все умеет. Продолговатые формы, нужный угол, своевременный жест - здесь не просто навык, здесь школа. Сцена. Режиссура. И, судя по её глазам, отнюдь не аматорская. А Люциус, будто единственный человек в зале, что восхищенно наблюдает за очередными трюками её ловкого язычка и не может оторвать янтарных радужек от невероятного представления.

Люциус наблюдает, как она тянется. Медленно, подчеркнуто неторопливо - ни капли поспешности. Его змеиный взгляд не скользит, а застывает, точно клинок на грани удара. Не отвлекается даже на дыхание, только отслеживает: пальцы, язык, мягкое движение губ.

Момент дегустации был столь мимолетен, что ард даже не смог ощутить прикосновение её прекрасного к своим пальцам. Возможно, даже к лучшему. Мы же тут люди абсолютно не вульгарные и не будем обсасывать пальцы друг друга как в тех цирконских эротических корометражках. Их взаимодействие друг с другом больше что-то про высокое, пусть и с привкусом мускуса, соли и животного желания. Совместить несовместимое - рецепт великолепного коктейля.

Люциус замирает на миг, будто вкус блюда, оставшегося на её губах, пересекается в его восприятии с куда более тонким - вкусом игры. Он не двигается, не отвечает, только смотрит. Без слов, без улыбки, без маски. Не как ард, не как маг, не как мастер манипуляций - а как нечто, что слушает её молчание и отвечает собственным.

Спокойствие. Безмятежность. Эта игра должна бы была накалять, доводить до дрожи, рвать ритмы и сбивать дыхание, но Элизабет вносит в неё...прохладу. Не холод - а хладнокровие. То самое, что заставляет врага недооценить или замирать, думая, что ему ещё не грозит поражение. То самое, что привносит ложную уверенность, пока вокруг выстраивается ловушка.

Люциус смотрит на неё чуть дольше обычного. Не с пристрастием - с уважением. С тихим, непоказным, но настоящим.
Ход был простым. Но точным. Выверенным, как будто бы отточенным в сотнях таких же партий.

Он отпивает из бокала, небрежно поправляя выбившийся белоснежный локон, будто бы переключается на что-то иное. Но на самом деле - делает паузу. Заслуженную. Партия продолжается, и Иденмарк больше не просто фигура на доске. Она уже играет вровень. И, что опаснее, её ходы с каждым разом становятся всё лучше.

Марципан...Ардэнт уловил его, ещё до того, как конфета коснулась воздуха - обманчиво сладкий аромат с этой неприятной, плотно-миндальной основой. Приторная, тягучая ложь, замешанная на сахаре и самообмане. Он знал этот запах. Знал этот вкус. И знал - ничто в этом или любом другом мире не вызывало у него большего отвращения.

Не на ледяных континентах Артаса, где подают сливки с ферментированным мясом амфибий. Не в фаунистических борделях Амора, где десерты готовят на основе слизистых выделений галлюциногенных цветов. Даже там, в закусочных среди варп-пространства, где блюда синтезируются в ритме чужих языков - даже там ничего не было мерзее. А здесь - марципан. Упакованный в нежную розовую глазурь, в обманчивую форму, в золотую пыль на её губах.

Знала ли рыжевласка о его отвращении к этому вкусу? Это не то, о чем говорят в светских разговорах или кричат по улице. Осознанно или нет, но Иденмарк поставил арда перед выбором. Пронзительный, яростно изысканный вызов: или принять отвратительный вкус и соприкоснуться с прекрасным, хотя бы мимолётно...или отступить, отказаться, и тем самым проиграть. Пусть крошечно, пусть в рамках бесконечной партии, но всё же отдать ход. А Люциус не был тем, кто избегает ловушек.

Его бледные губы растянулись в медленной, опасной улыбке. Он сделал шаг. Потом ещё. Шёл, как будто пространство между ними сокращалось не за счёт его движений, а по воле самой сцены, будто театр уступал занавес, оставляя лишь их двоих в освещённом круге намерения.

Подошёл. Лицо вблизи - чересчур близко. Горячее дыхание. Стук сердца, отдающийся в кончиках пальцев и в более... гордых частях тела, что уже еле держатся в узком пространстве брюк. Он наклоняется, не спеша, взгляд скользит по её гетерохромному омуту - разному, как утро и полночь. Янтарные зрачки сверлят её, будто ищут ответ глубже, чем это дозволено простым касанием.

И он касается. Не поцелуем - нет. Это не страсть, не обнажённость, а почти священное прикосновение. Его зубы цепляют конфету, но лишь после паузы - как будто проверяют, насколько далеко зайдёт она, не отпрянет ли. А губы... губы на мгновение замирают на её. Тихо, как дыхание перед заклинанием.

Люциус не сразу отступает после укуса - словно замер в той точке, где их губы встретились, едва прикоснувшись, но оставив след куда глубже, чем могла бы простая конфета. Он задерживает взгляд на её лице, будто ища в её реакции то, чего сам до конца не осознал. Только потом - медленно, с намеренной тягучестью - он отстраняется, всё ещё ощущая сладкую мерзость марципана, растворяющуюся во рту, но вовсе не это было главным вкусом этого момента.

Он берёт бокал, опрокидывает его - пусто. Чёрт. Нужно найти где-то еще напитки, иначе какая это дегустация? Бледнолицый криво усмехается, уголок его губ чуть подрагивает.

- Хм. Текстура мягкая, практически пухлая и упругая...вкус слаще любого плода, даже запретного. Я не любитель марципана, мисс Иденмарк, но в этот раз мне очень понравилось наше с ним приключение.

Ард будто оставляет за собой шлейф этого двусмысленного комментария - не поясняя, говорит ли он о конфете... или о губах. Хотя, если судить по тому, как он задерживает хитрый взгляд на её лице - ответ очевиден.

Люциус продолжает движение в поисках очередного изыска, и останавливается у шкафчика, легко скользя взглядом по резному дереву с фальшивой инкрустацией. Он читает записку, что была внутри и в уголке губ проступает тонкая ухмылка. Гарсон...Как будто весь замок - чьё-то театральное кулинарное безумие, в котором даже спиртное - не роскошь, а стратегический ресурс.
И в этот момент нечто незримое - едва ощутимое, как тёплый пар над пряной похлёбкой - проходит сквозь него. Мгновение небольшого напряжения, словно бы аномалия собиралась сжаться, обернуться внутрь, проглотить всё, но...отступает. Как будто кулинарный ритуал их смягчил, убедил: гости понимают суть, принимают правила, играют по вкусу. Даже мерзкий марципан стал частью сделки.

Люциус чувствует, как по телу проходит лёгкая дрожь. Не от страха - от внутреннего расширения. Будто границы его сущности чуть подвинуты. Где-то глубоко внутри - едва уловимая вспышка силы, капля заряда, которого хватит, чтобы заглянуть дальше, чем раньше.

- Вы тоже это почувствовали, мисс Иденмарк? - ард немного встряхивает плечами. - Такие порывы я ощущал только от соприкосновения с вами, но вроде я не чувствовал на себе вашей руки...В любом случае, я отказываюсь писать рецензии без напитков. Пора нам поднять градус, - двусмысленность в каждом слоге, будто еще один фантомный собеседник.

@Хао, уже переписал с:

@Аэлита Лидделл, драться я не планировал! :'D
@Хао, не так понял, пардон. Перепишу сейчас с:

@Моль, так я ж и не описывал, что Моль смотрит на Люциуса. Только свои взгляды, глазки и т.д. 
Ну-с, буду ждать!

Цитата: Макх Шесть от 24-07-2025, 16:31:28Вы не знаете, закончился ли он и где делать заявку!

Значит нам нужна заявка на её поиск! Верно?

@Моль, тоже чекнул. Вроде все по таймлайну

@Моль, там и воспитательных бесед не было! Ну да ладно, каждый видит то, что хочет.

@Моль, а где там быкование? Просто сказал, что не люблю суету, вот и все.

- Да, нежданная дворняга, которую один раз покормил и теперь она будто намеревается провожать меня вплоть до дверей моего дома, - уголки арда растянулись в теплой ухмылке, отвечая на вопрос юного дракона.

Мягкое, почти мурлыкающее потрескивание магии сгустилось у арданатея в кончиках пальцев, когда он опустился на одно колено у розовой слизи. Та вздрогнула и опасливо отпрянула, услышав глухие крики, прорывавшиеся сквозь стены - вскрики и предсмертные стоны пленника, которого белый дракон методично потрошил, как лабораторного образца. Слизь, ощутимо дрогнув всем телом, неуверенно прижалась к ноге арда, и он, сохраняя невозмутимое спокойствие, провёл ладонью вдоль её боков, с отеческой неторопливостью, почти машинально прогоняя остаточные колебания розовой желешки.

- Тсс, всё в порядке, - вполголоса, чуть ли не шёпотом, сказал змеиный маг. - Крики быстро затихнут. Большинство из них уже посмертные.

Голос арда был ровным, низким и тягучим, будто специально приглушённым для этого помещения, заполненного мраком, отблесками крови и металлическим запахом смерти. Люциус медленно выпрямился и повернулся к остальным - Моль только что закончил своё «вскрытие», методичное и практически лишённое эмпатии, и, переодевшись, с какой-то рвущейся наружу энергией заговорил о планах, перемещениях и мутировавших органах, словно всё происходящее здесь не полевая операция, а фрагмент лекции в старом зале Академии.

Ардэнт безмолвно подошёл ближе, ни словом не комментируя беспокойное поведение белого дракона, но взгляд его на несколько мгновений задержался на юноше. В этих глазах, холодных и чуть сощуренных, не было ни раздражения, ни обвинения - лишь ровное, оценивающее принятие. Методы Люциус одобрял, но стоили ли они результата? Скорее нет, чем да. Тот слишком молод, чтобы не позволять себе импульсивности. Но арду с ним не жить. А значит - выводы сделаны, но выговоров не будет. Только осторожность. В следующий раз.

Когда Хао поднял на ладони нейроимплант и с почти детским интересом задал вопрос, Люциус едва заметно приподнял бровь, без насмешки, но с оттенком лёгкой иронии.

- Это ядро, Хао, - медленно произнёс он, подойдя ближе, вглядываясь в завитые маршруты микросхем.

Бледноликий не усмехнулся, но тень улыбки скользнула по его губам - не язвительной, не колкой, скорее усталой. Ирония не ранила, не отталкивала, а скорее разряжала сгущающуюся в помещении вязкую, тяжелую атмосферу.

Затем его взгляд скользнул к Молю. Арданатей замер, как будто что-то взвешивал в уме, и, наконец, заговорил, тихо, но достаточно ясно, чтобы не осталось сомнений - он обращается к дракону, без намёков, без обиняков:

- Ты быстро соображаешь и ещё быстрее действуешь, - начал ард, делая один вальяжный шаг вперёд. - И это, безусловно, ценное качество. Но ты работаешь в команде, где присутствуют два существа, чья память измеряется тысячелетиями. Мы не любим суету. Особенно ту, что оставляет за собой следы и лишает нас потенциально полезных компаньонов.

Янтарные радужки провели нить внимания на распотрошенный труп, который, наконец-то, нашел мир и покой в своем безмятежном существовании. Люциус не повышал голос, не гневался, даже не поучал - просто напоминал. Сумбурность - совсем не ключ к победе в столь долго тянущейся операции и белому дракону стоит обсуждать, если тот вдруг захочет распотрошить еще одно существо на их пути. Хотя бы задай пару вопросов, а потом режь.

После небольшого комментария в сторону Цанбая, ард, словно переключившись, повернулся к тоннелю, заваленному обломками. Внимательно всмотрелся, щёлкнул пальцами, и едва различимый импульс прокатился по воздуху, исследуя глубину завала. Второй щелчок спустя секунду и такая же невидимая перламутровая аналитическая волна прокатилась по люку в полу.

- Здесь, - наконец сказал ардэнь, оборачиваясь к Хао. - Как по мне, самый закрытый путь - и есть самый интересный. Остальные дороги слишком...очевидны. Значит, это может быть не ловушка, а возможность.

Люциус задержал взгляд на древнем, чуть кивая в сторону прохода.

- Расчистим вместе? Я возьму на себя правую часть, а ты - левую. Медленно. Аккуратно. Без обвалов. Пусть это займёт дольше, но, полагаю, мы не гоняемся за скоростью.

В его голосе - ни капли спешки, ни доли сомнения. Лишь ровная уверенность, которая естественна тому, кто, прежде чем бросаться вперёд, предпочитает видеть весь узор, а не его первый виток.

Слизь, тем временем, окончательно успокоилась и с довольным, чуть сонным урчанием прижалась к сапогу арда, устроившись рядом, как розоватая кошечка. Люциус склонился и чуть коснулся её головы.

- Вот так...хорошая, - тихо пробормотал, и будто бы совсем не к ней. - Всё идёт по плану. Просто чуть сумбурнее, чем я бы предпочёл.

Анализ тоннеля - Теомагия - 21 [Хорошо]

Анализ люка - Теомагия - 13 [Хорошо]

Миг - и стекло исчезает, не разбиваясь, а растворяясь, как снежинка на коже. Вместо ожидаемого звона - тишина, липкая и вязкая, поглощающая даже собственное эхо. Отражения - причудливые, тревожно кривые версии арданатея - гаснут одно за другим, словно ночь, съедающая уличные фонари. Они не умирают, нет, они будто никогда и не существовали. Только пустые прямоугольники остаются на стенах, словно бездушные тени прежнего зеркального обмана.

И тут оживают глаза голема. Фиолетовое сияние просекает пространство, изучая змеиного мага внимательнее, чем он сам себя в те холодные утренние часы перед заданием. И... покой. Признание. Голем, не проронив ни звука, кланяется, словно старый воин младшему лорду, и отходит на прежнюю позицию, возвращаясь к охране двери, которую до того, вероятно, считал священной. Спасибо торговцу за предоставленный имплант. Отработал на весь драгоценный кристалл, что ютится у последнего под лавкой. Что-то в действии голема успокаивает бледноликого, но не до конца. В сознании звенит: зеркала были не просто проверкой, они трогали его слишком глубоко. Элизабет, пусть и туманная, но всё же фиксированная проекция в этой аномалии, явно имела приоритет. Это многое говорит о состоянии его психики...и о чьём-то вмешательстве.

Открытая дверь больше не кажется ловушкой. Теперь это приглашение. Комната за ней настоящая: липкий, свежий запах крови цепляется к ноздрям, а экран с камерой выдает изощрённую издёвку - тело в маске Люциуса склоняется над трупом, уверенно завершая не своё дело. Образ правдоподобен до дрожи. Да, сюда шли не случайно. Подготовка была не импульсом, а стратегией.

Файл "Проект Лир" даёт меньше, чем надеялся бы змеиный маг, но всё же больше, чем ничего: чертежи "Ревенант Кор", пусть и обрывочные, явно пересекаются с теми, что он сам искал. Фото убитых сотрудников создают нервное напряжение - лица, которых больше нет, но кто-то очень хотел, чтобы Люциус о них знал. Вероятно, чтобы навязать вину или, напротив, вызвать азарт. Ард забирает папку. Пути назад нет, он знал это с самого начала - слишком глубоко уже, чтобы позволить себе сомнение. Договор почти исполнен, осталось донести эту папку до адресата.

Лаборатория встречает его неоновой тревогой: стены будто дышат, сдавленно, натужно. Компьютеры ворчат на незнакомом языке, от которого мурашки скребутся под кожей. Тени сгущаются плотнее, чем положено законам света. И всё это - живое. Необъяснимо живое. Сердце замирает лишь на миг - прежде чем из темноты начинают проступать фигуры.

Сначала - она. Элизабет. Но без глаз. Черепные впадины, затянутые тенью, будто кто-то вырвал у проекции душу. Фальшивая. Настолько отчётливо поддельная, что сама своим видом заявляет: "Ты знаешь, что я не настоящая". Затем - торговец, тот самый. Но лишён кожи, обнажённый до мышц, до сухожилий, будто анатомическая модель, внезапно ожившая. Гадливое зрелище. И, наконец, - он сам. Нет, "оно". Псевдо-Люциус. Улыбка, в которой больше ехидства, чем в аду, глаза с горизонтальными зрачками, шаги размеренные, как у хищника, уверенного в своей добыче. Ну каков красавец!

Не теряя ни мгновения, каждый из троих атакует. Псевдо-Элизабет стреляет, и ард реагирует рефлекторно, отскакивая вбок, будто танцующий змеей под выстрелами. Пуля вонзается в панель, не касаясь его. Проклятие торговца встречает магическую ауру Люциуса, но она - крепче, чем ожидал враг: заклятие просто распыляется, как пепел о стеклянный купол. Почти не почувствовалось. Но вот следующий противник успевает - клонированный ардэнт резко сокращает дистанцию и сжимает горло настоящего, прижимая к стене с такой силой, что сдавливается воздух в лёгких.

Несмотря на всё, змеиный маг ухмыляется, хрипло выдохнув сквозь сжатое горло:

- Приятно видеть, что даже мои клоны не могут сдержать желание прикоснуться ко мне.

Серебристый перламутровый импульс вспыхивает откуда-то из груди - арданатей вырывает волю изнутри, как накат прилива, и та взрывается наружу мощной волной, идущей по комнате, как крыло архангела, разрушающее иллюзии. Волна разносит всех троих, выбивая его двойника из хватки. Не дожидаясь, пока те соберутся, Люциус, сдвинувшись в бой, выбирает первую цель: торговец.

Вспышка движения - и вот ард уже рядом, удар наносится с точностью часового механизма. Его бледный крепкий кулак врезается в череп мерзавца, вминая того в пол, как пушинку. Раздаётся хруст - музыкальный, почти театральный, если не учитывать, что он раздаётся из тел без кожи.

Следующий рывок - к псевдо-Люциусу. Бледноликий подныривает под возможный ответный удар, резким, отточенным движением вбивая локоть снизу в подбородок своего двойника, выкручивая корпус, как пружину, высвобождая силу всей траектории.

И, не сводя игривого янтарного взгляда с пустоглазой Элизабет, бросает ей напоследок:

- А тебя, сладкая, я приберёгу на десерт.

Уворот от выстрела безглазой любимки - Блокирование и уклонение - 16 [Успех]
Стойкость против проклятия торгаша - Стойкость - 29 [Успех]
Попытка уклонения от прижатия к стене красавчика - Блокирование и уклонение - 15 [Неудача]

Перламутровый магический импульс по всем клонам - Атакующая магия - 25 [Хорошо]
Удар кулаком прямо в черепушку торгаша - Безоружный бой - 20 [Хорошо]
Удар локтем по красивому бледному подбородку - Безоружный бой - 15 [Хорошо]

Люциус не сразу отвечает. Он молчит чуть дольше, чем прилично, наблюдая за рыжей с видом человека, которого не просто зацепили - обнажили, оставив возможность либо сделать шаг вперёд, либо утонуть с улыбкой на лице. В его взгляде нет суеты. Только внимание. Точечное, будто он уже внутри неё - не в пошлом смысле, конечно. Пока что.

Он подходит ближе - совсем чуть-чуть, чтобы не вторгнуться, а создать напряжение воздуха между ними. Рука будто бы небрежно скользит вдоль стола, пальцы касаются бокала, и при этом он говорит:

- Если вы будете убегать, мисс Иденмарк, я не просто буду вас искать. Я позабочусь о том, чтобы вы оставляли достаточно следов. Чтобы охота не закончилась слишком быстро... - он приподнимает бровь, не скрывая удовольствия, делая отчетливый акцент на том, что игра может продолжиться за пределами чудной аномалии и ард готов к любому исходу.

- Мне доставляет огромное удовольствие играть с вами в различного рода ролевые игры. За пределами этой реальности мы можем продолжить нашу прелюдию, - янтарь в глазах хищно проблеснул вместе с сузившимися глазами, что внимательно и жадно пробежались по фигуре рыжевласки. - Можете бежать хоть на другой край Архея, но я знаю, что это все будет лишь для того, чтобы я в конце концов вас догнал.

Внутри Люциуса, под привычной маской язвительной театральности, вдруг вспыхнул тот странный огонь, который нельзя объяснить магией или химией - только телом. Он чувствовал её аромат не носом, а чем-то глубже, кожей, памятью, чутьем древнего существа, которое жаждет не парфюмерного акцента, а сырого, подлинного следа живой плоти. Уловимый, как дыхание под горлом, он был смесью соли и шелка, таящейся в изгибе шеи, в прогретом изгибе локтя, в тех едва уловимых молекулах, которые делает неповторимыми не формула, а существо.

А вслух ард, разумеется, сказал нечто иное.

- Парфюм... - мурлыкнул он, словно пробуя само слово на вкус, - Звучит заманчиво, но... не то. Знаете, мисс Иденмарк, у вас есть один шлейф, который невозможно синтезировать. Такой... очень интимный, - ард почти прикусил губу, чуть щурясь, - Особенно в районе шеи. До других интимных зон я не добрался...пока. Уж простите, но я человек глубоко обонятельный - люблю нюхать те места, о которых в рецензиях не пишут.

Ардэнт прошёлся взглядом по её профилю, задержался на рыжих волосах, на вороте, и добавил, почти шепотом:

- И если мне когда-нибудь повезёт...возможно, я составлю об этом собственную рецензию. Без цензуры.

Люциус ответил на утверждение провокации с той самой томной, наполовину лукавой, наполовину угрожающей грацией, с которой хищник отвечает добыче, добровольно вошедшей в клетку.

- Попробуйте, - мурлыкнул ард, делая ленивый шаг вперёд, как будто его движения были продиктованы не волей, а некой тягучей, сладострастной магией. - Я обещаю быть... незабываемым опытом. Не сразу раскрываюсь, зато потом... - бледные губы тронула насмешливая полуулыбка, - Сливочный вкус держится на губах дольше, чем у большинства винтажных вин. Особенно если распробовать как следует.

Люциус не шелохнулся, когда её ноготок, как зачарованное лезвие, медленно скользнул от его губ к шее и дальше - к ложбинке между ключицами. Он позволил себе лишь выдох - низкий, почти неслышный, но насыщенный теплом, которое стремительно разлилось под кожей. Ард замер, будто давая коже возможность запомнить это прикосновение, от которого внутри вспыхивала игривая, обжигающе-притягательная дрожь.

Глаза засияли - отражая её загадочную улыбку, и в них вспыхнул откровенный интерес: чуть ли не жадное восхищение тем, как точно и тонко она играет на его струнах. Он будто бы мысленно поставил ей целую россыпь галочек в ответ, щедро, с явным одобрением.

- Ах... в чём именно? - голос его стал мягче, почти хищно бархатным, как шепот в грешных снах. - Это ведь вопрос формы... глубины... частоты повторения, - змеиный его язык едва заметно коснулся собственного клыка, и взгляд скользнул вниз, словно подталкивая её фантазию в нужную сторону.

- Я предпочитаю неприличность не явную, а такую, что медленно зреет, ползёт будто змея сквозь высокую траву, выжидая момента для одного единственного укуса. Впрыснуть любовный яд и наслаждаться запретным плодом, - ардэнт сделал шаг ближе, но не коснулся, как и она до этого - лишь оставил намёк, тень влечения.

Внутри грелось то самое желание ощутить тепло её пальцев дольше, не отрывками, а непрерывной линией, прочерченной по бледному телу. Он жаждет сорвать с неё эту маску игры, но не раньше, чем она сама поднесёт её к краю. Эта партия слишком хороша, чтобы завершать её поспешно. Но он уже представил, как её ногти скользят чуть ниже, и в этих фантазиях не было ни невинности, ни остановки.

- Жениться? - переспросил ард с мягкой полуулыбкой, словно смакуя само слово на языке, - Такое серьёзное намерение...для столь легкомысленного грешника, как я, звучит почти как клятва целомудрия. - Люциус приподнял бровь, глядя на неё поверх бокала, а голос его зазвучал с ленивой, почти бархатной игривостью.

- Хотя...знаете, есть тип женщин, из-за которых начинаешь задумываться о вещах, которые раньше казались невозможными. - Бледноликий змей обвёл янтарным голодным взглядом её лицо - открыто, но ненавязчиво, будто просто изучал редкое искусство, а не пытался выдать себя.

- Такие не просто завораживают... они оставляют след. Где-то в районе ключиц, - добавил тихо, с лёгким намёком, который вспыхнул в его тоне, как искра в сухом шёлке. Ард не ответил прямо. Но и не скрыл, что имя этой женщины уже вертится на кончике его длинного языка, хоть и прячет он его за ухмылкой, полной предвкушения.

Ардэнт молча замер, как статуя, и в этом напряжённом молчании было куда больше вожделения, чем позволительно в обществе. Взгляд его, обычно ленивый, насмешливый, вдруг обострился, словно под кожей прошёл заряд серебристого тока. Гетерохромные глаза Элизабет отражались в его - как два огонька в ночной воде, и каждое её движение, каждое смачное облизывание или капля соуса - превращались в гипнотический сексуальный сеанс, из которого ард не желал вырываться.

Он наблюдал, как ловкий розовый язычок медленно касается пальцев. Как влага стекает с них на губы. Богатое воображение подставляло под эти жесты совсем неприличные образы, что отдавались пульсацией внизу живота. Он почти чувствовал её вкус - на собственной коже, в собственных мыслях, в ямке ключицы, что она коснулась до этого.

Люциус будто бы отдал дыхание этой минуте. Его бледные пальцы сжались - слишком быстро, чтобы заметить, но достаточно, чтобы почувствовать хруст белеющих костяшек. А потом он медленно выдохнул, позволяя себе только это - один медленный выдох, будто сдерживал нечто большее. Жажду, желание, голод, который она только раззадоривала с каждым облизыванием - грациозным, мрачновато-чувственным, почти непристойным в своей продуманной невинности.

Очнувшись от небольшого транса, ард позволил себе привычную тонкую, хищную полуулыбку - без тени смущения, без попыток скрыть собственную реакцию. Наоборот, будто даже подчёркивая её, наслаждаясь каждым мгновением этого фарса, в котором оба они играли роли.

Молча, медленно, он наклонился к столу, не отрывая взгляда от неё - словно бы получал особое удовольствие в том, чтобы каждый его жест читался как намёк, как вызов. Взгляд скользнул вниз, к салфетке с призрачным отпечатком её губ, и снова вверх - прямо в гетерохромный омут Элизабет, где плескалась провокация, безмерно опасная в своей игривости.

- Ваше... послание я приму как благословение, - вымолвил ардэнт почти шепотом, вкрадчиво, растягивая слова, будто пробовал их на вкус, так же как она пробовала соус. - Надеюсь, Вы не возражаете, если я... сохраню его.

Люциус берёт салфетку двумя пальцами, осторожно, как будто это часть интимного письма, как будто она только что оставила на ней любовное заклятие. Без излишней спешки, но с подчеркнутой уверенностью, он демонстративно поднимает её на уровне глаз Иденмарк, будто безмолвно дирижируя направлением ее взгляда и убирает её во внутренний карман брюк. И когда его ладонь касается бедра, ткань чуть-чуть натягивается, и становится очевидно - не только его голос выдаёт возбуждение. Выдаёт и то, что ниже пояса, выдаёт без стыда, словно это тоже часть представления. Намеренно протянув нить ее внимания с салфетки на выпирающий венами отчетливый силуэт достоинства, ард указал бледным пальцем наверх, игриво подлавливая ту на излишне расследующем взоре:

- Мои глаза здесь, мисс Иденмарк.

Люциус не шелохнулся. Ни единым мускулом, будто сама сцена перед ним была святотатственным ритуалом, требующим полной неподвижности, а не демонстративная проба тающего сорбета. Но в глубине зрачков вспыхнул алый огонёк - то ли от бокалов игристого вина, то ли от едва сдерживаемого желания, сминающего привычную безмятежность на его лице.

Ард наблюдал за каждым движением рыжей, как змея следит за дыханием жертвы, но без агрессии - лишь с хищной, почти театральной грацией. Подбородок его чуть приподнялся, будто он вбирал в себя этот спектакль всеми чувствами: влажный блеск губ, как пролитый мед, трепет языка, подчёркнутая обыденность жеста - всё было настолько выверено, настолько вызывающе, что и не требовало слов.

Кровь в его теле, и без того давно сорвавшаяся с цепи спокойствия, будто вздрогнула от нового толчка, и весь жар стремительно ринулся вниз, в одно-единственное место, стянутое брюками. Давление там стало почти мучительным, пульсирующим, как если бы само тело арда взывало к действию, к освобождению от этой сладостной пытки.  Её язык...лишь крошечный мускул, а управлялся он с такой утончённой жестокостью, словно был клинком, нацелившимся не только в сердце, но и в цель пониже.

Только когда она протянула ему сорбет - теперь украшенный невинным укусом, словно меткой охотницы - ард медленно принял его обратно, взглядом отмеряя расстояние между их руками. Его пальцы намеренно скользнули чуть ниже её запястья, едва касаясь кожи, будто собирая воображаемую росу с персика. Касание - мимолётное, бесплотное, но в нём была вся суть игры: прикоснуться - и не задержаться, дразня границу дозволенного. Напряжение в этой кухне было таким, что его вполне можно было прочувствовать поверхностью кожи. Никогда не знаешь от какого призрачного прикосновения псы сорвутся с воображаемой цепи.

Ардэнт посмотрел на сорбет как на символ - глупый, фаллический, будто бы вульгарный...и тем не менее теперь - их. Их трофей, их сообщник, их молчаливый свидетель. Люциус медленно повёл кончиком языка по следу её укуса, почти торжественно, а затем - облизал его, как кошка после игры, с ленивым, неприлично довольным видом. Сладость ментола, терпкость двусмысленности, ощущение затянувшейся паузы.

- Должен признать...У вас явный талант к сос... - начал ард, почти лениво, с игривым растяжением первых слогов, будто смакуя само звучание. Затем чуть приподнял белоснежную бровь, как будто только в этот момент понял, что говорит. - ...сознательной дегустации. Особенно в условиях повышенной...температурной напряжённости, - договорил он с таким театрально-серьёзным видом, будто обсуждал научный доклад, поправляя невидимые очки на переносице.

Люциус позволил себе неторопливо опустить взгляд на блюдо, как дирижёр, впервые встречающийся с нотами, обещающие нечто большее, чем просто музыку. Его тонкие бледные пальцы едва заметно скользнули по краю тарелки, ощущая холод фарфора и тонкое колебание магии, витавшей над сияющей композицией.

В зеркальных овощах отражалось многое: тонкая линия ключицы Элизабет, изгиб её пальцев, тот самый взгляд, в котором читалась бесконечная игра света и намерения. А потом - вспышка. Скрытый, непроизнесённый образ. Бледная ладонь, сжатая в момент обещания. Или предупреждения.

Первый вдох приносит сладкую отраву чего-то ностальгического - аромат утраченного будущего, которое, возможно, ещё не наступило. Второй - терпкий намёк на то, что не следует трогать. И третий... третий пробуждает воспоминания, которых не было, но которые хотелось бы прожить заново.

Когда ард подносит вилку ко рту, его вертикальные зрачки на миг расширяются, как у хищника, уловившего необычный аромат. Первый укус мягко растекается по нёбу, оставляя за собой не вкус - послевкусие. Будто тень прикосновения. Будто имя, сказанное шёпотом в темноте. Второй - уже смелее. Он словно ощутил тепло чьей-то руки на своей груди, слишком близко к сердцу. А третий...он слегка замирает, держа вилку на полпути. В этом укусе было что-то непозволительное. Как будто блюдо призналось в чувствах первым.

Ард медленно глотает, и в этот самый момент серебряный колпак исчезает, будто растворяется. А в его ушах звучит нотка - знакомая, но неуловимая. Как голос, от которого не ждёшь слов, но хочешь услышать всё. Его взгляд находит Элизабет, и в этом взгляде нет прежней иронии - только глубокое, чуть опасное признание. Как будто она и правда виновница этого кулинарного наваждения.

- Невероятный выбор, мисс Иденмарк, - кратко комментирует бледноликий ардэнт, бесшумно опуская вилку на стол.

Почти не глядя по сторонам, он шёл вдоль изогнутых, как грех, кофейных столов, покрытых белоснежными скатертями. Тарелки сменяли друг друга, одни - изысканные, другие - вызывающе странные. Однако он искал не просто вкус. Он искал... намёк. Намёк на то, что приличные гости обходят стороной. То, что не осмелится подать официант, если ты не скажешь это особым тоном.

И вот оно. Застывшее в кристаллическом кубе блюдо, которое называлось «Трепет запретного первого укуса». Ни меню, ни подписи - только магический гравий под стеклом медленно пульсировал, как чужое сердце. Содержимое выглядело... живым. Длинные, полупрозрачные ленты демонической мимозы, обвивающие влажное ядро некой плодовой субстанции, что дрожала при малейшем движении воздуха. Всё это было пропитано соками из цветов, что цветут лишь в пропитанных мускусом борделях. А подача - на темной обсидиановой тарелке с маленькими черными черепами.

Он посмотрел на блюдо, как мужчина смотрит на что-то, что нельзя, но очень хочется. Скользнул пальцами по краю. Лёгкое покалывание - то ли предостережение, то ли приглашение. Приборов рядом не оказалось вновь. Совпадение ли, что уже не первое блюдо требует дегустации с помощью рук? Очевидно, что нет. Подушечками он скользнул по глянцевой поверхности, поддевая розоватую, желеобразную субстанцию с хрустальной каплей в центре, что пульсировала, как живое. Консистенция - тягучая, упругая, чуть вибрирующая в отзывах прикосновения, как будто блюдо откликалось, играло в ответ. Он поднёс её к губам, не отводя взгляда от женщины, что сидела напротив и...О, вкус. Он был мокрым. Плотным. Ощущение языка по внутренней стороне бедра - без касания. Вкус невысказанного стона, зажатого зубами. А потом - пряный удар в корень нёба, как крик имени любимой во время взрывного оргазма.

Ард проглотил, и только потом выдохнул. Его глаза чуть прищурились, губы дрогнули в жесте, который был ближе к рычанию, чем к одобрению. Ткань штанов натянулась чуть заметнее. Такими темпами Пвиффу нужно будет найти ему дополнительную пару поварских брюк.

Неспешным жестом он снова зачерпнул, но уже с подчёркнутой медлительностью. Посмотрел ей в гетерохромный омут, в самый  центр, будто именно там - кнопка, запускающая весь механизм.

Но настоящая игра началась чуть позже. Арданатей вновь окунул палец - теперь медленно, до основания, - и, чуть провернув его в сочащейся массе, словно нарочно подчеркнув её податливость, неспешно вынул, показывая блестящую каплю на кончике. Его губы изогнулись в ленивой, почти хищной полуулыбке.

Он протянул руку над столом - не спеша, не торопя, но с тем же изяществом, как будто предлагал не угощение, а участие в некоем древнем ритуале. И, не произнося ни слова, указал янтарным взглядом на палец. В нём было не приглашение - вызов. Выбрать самой, как именно она его примет: нежно ли обхватит губами, едва касаясь, или глубже, чуть с нажимом, с тенью укуса. Или, быть может, признает своё поражение в схватке, но не в войне, вежливо отказавшись от дегустации?

Внешний вид: 14/10
 Пульсирующее желе в форме раскрытого цветка, сердцевина которого - капля светящегося нектара, словно замершая слеза удовольствия. Всё это подаётся на полуорганической тарелке, переливающейся, как чешуя древнего существа. Блюдо слегка подрагивает от малейшего движения воздуха - оно будто дышит. Оттенки колеблются между янтарно-розовыми и перламутрово-бледными, вызывая смутные ассоциации с чем-то слишком интимным.
Аромат: 13/10
 Первая нота - обволакивающе сладкая, как дыхание на коже в полумраке. Вторая - терпкий отголосок греха, чуть дымный, чуть пряный, заставляющий сердце замедлиться и учащённо биться одновременно. Последний аккорд - карамелизованный шепот чего-то, что никогда не назовёшь вслух.
Вкус: 21/10
 Первое прикосновение - неуверенное, как первый раз. Губы едва касаются - и тут же всё внутри отзывается жаром. Второй проблеск - уже с нажимом, с медленным погружением, с подрагивающей отдачей. А третий - взрывной: тянущийся вкус зрелых плодов, пряных масел и... чего-то алхимически аморального, оставляющего сладкий привкус на границе желания и предательства. Язык требует ещё, разум - сопротивляется. Тело подсказывает, кому верить.
Подача: 16/10
 Блюдо не преподносится - оно как будто соблазняет. Вместо ложки - палец, вместо салфетки - взгляд. Оно не любит одиночества: нужно делить, провоцировать, вовлекать. И лучше всего - прямо за столом.
Магический эффект:
По телу начинают пробегать бесконечные волны мурашек, будто "гастрономические" микрооргазмы, отчего хочется снять с себя все, что мешает наслаждению.
Оценка: Легендарно. Это не десерт. Это приглашение. После него вы либо разденетесь душой, либо телом. Третьего не бывает.

На какой-то миг всё вокруг будто застыло - зеркала, отражения, даже самый воздух в этом коридоре показался неподвижным, как вода в пруду перед тем, как её потревожит чужой шаг. Тени замерли, оставив после себя только ощущение присутствия - чуть вибрирующее, глухое, как низкое жужжание под кожей. Лишь одно не изменилось - запотевшее стекло, в котором рука Элизабет всё так же касалась поверхности с той стороны, оставляя за собой влажные отпечатки, как будто действительно была рядом, дышала, указывала... или намекала. Пальцы скользнули по контуру, вновь повторяя знакомый жест - будто она что-то ловит или предлагает... Но на самом деле - пустоту. Иллюзию. Отражение жеста самого Люциуса? Сомнение вспыхнуло - уж не слишком ли глубоко Элизабет засела в его разуме, если даже зеркала в забытом коридоре подземелий подражают её грациозным движениям?

По запотевшему стеклу вдруг проступили руны. Слова. Воспоминание. Истина. Забвение. Смысл казался витиеватым и ускользающим, как формула, записанная на песке во время прилива. Пальцы арданатея скользнули по стеклу, и оно поддалось, растрескиваясь с характерным сухим звуком, - будто хрупкая скорлупа, скрывающая нечто большее, чем просто отражение. За ним раскрылась комната. Пустая от ожиданий, но наполненная тревогой.

Там не было Иденмарк. Лишь кровавые отпечатки на стенах и экран, зацикленно показывающий сцену, в которой некая версия Люциуса, искажённая, словно прошедшая через призму чужой воли, без тени сожаления убивала фигуру в белом. Плащ падал медленно, будто снег. На столе - чёрная папка с надписью "Проект Лир" и красным кодом на обложке. Тот самый - пульсирующий жаром в магической метке, напоминая о сделке, от которой он так и не отказался окончательно. Соблазн ощущался почти телесно, под кожей, как заноза, которая вот-вот вылезет наружу вместе с кровью.

Но выхода в комнате не оказалось. Ни двери, ни портала - лишь трещащий экран, запах металла и путь назад через разбитое стекло. Стоило только переступить порог, как зеркало сомкнулось вновь, будто ничего и не происходило, а голем, что охранял вход, теперь взирал на него фиолетовыми глазами, явно более настойчиво и опасно, чем раньше. Проход блокирован, движение ограничено, а времени - всё меньше. Фигура из зеркала, отдавшая когда-то жест, теперь воспринималась иначе. Она не передавала - она повторяла. Как если бы всё это было игрой отражений, симметрией движений, попыткой дотянуться до самого себя через тонкую гладь стеклянной воды.

Тень исчезла. Скрылась окончательно. Но вместе с её уходом пришло понимание: сам коридор - не просто иллюзия, а ловушка. Запущенный механизм, активация которого произошла в момент, когда он пересёк не ту грань, слишком уверенно приняв игру за реальность. И теперь, чтобы выбраться, нужно найти ту самую трещину в замкнутом цикле отражений - ту, где иллюзия споткнулась о правду.

- Интересно, - кратко и абсолютно расслабленно процедил сквозь зубы ард, поправляя широкополосную шляпу за края, будто жестом переходя в более активный режим взаимодействия с искаженной реальностью.

Небольшое жжение в руке напоминало о сделке с торгашом, чья бесценная информация сэкономила бледному змею добрую часть времени на исследование бесконечной Сетяры. Предавать его, нарушать магический договор и все это забавы ради? Может быть. Но не в нынешних условиях. Люциус взял черную папку и, покрутив ее в руках, открыл, внимательно вглядываясь янтарными радужками в строчки текста.

Воздух стал вязким, тугим, будто пространство забылось и перестало подчиняться ходу времени. Но даже в этом застывшем вакууме арданатей ощущал - ловушка жива, она не выключилась, а перешла в режим ожидания, слушая и наблюдая, выжидая правильного или неправильного шага. Всё в ней казалось подозрительно личным. Ардэнт внимательно взглянул на экран, где циклично прокручивалось видео с убийством. Очаровательно.

И всё же, если аномалия построена на отражении, значит, в ней есть закон зеркала. И если есть закон, значит, есть погрешность.

Первым делом Люциус делает резкое, искажённое движение - как будто спотыкается, вскидывая руку неестественным углом. Отражения повторяют, но в одном зеркале палец задерживается. Ошибка? Сбой? Возможно, источник аномалии? Небольшая отметка в воображаемом блокноте.

Затем подходит к рунам: Воспоминание. Истина. Забвение. Порядок не случаен - это структура. Но если её развернуть? Люциус прикасается к ним в обратной последовательности, проверяя, можно ли сломать логику ловушки, инвертировать её ток.

Наконец, он вспоминает - Элизабет не кидала ничего. Она лишь отражала. Значит, зеркало ждёт не жеста, а действия. Ард фокусом материализует маленький камушек в руке и бросает его прямо в то зеркало, что отставало на миг. Не иллюзия, не повторение - реальный объект, нарушающий симметрию.

Если отражение не сможет повторить этот поступок - цепь начнёт рушиться.

Анализ принципа аномалии и поиск способ выбраться - Восприятие - 22 [Хорошо]
Понимание рун, их действий, значения и разбития - Магические науки - 21 [Хорошо]
Создать небольшой, но крепкий камушек - Материализующая магия [трюк] - 18 [Хорошо]

На её изящное предупреждение, обёрнутое в ленточку из яда и бархата, Люциус ответил не сразу. Его взгляд был долгим, неподвижным, хищно-вежливым. В нём было больше слов, чем в любой отточенной фразе, и все они змеились меж теней и тонких намёков. Он смотрел на неё так, будто вчитывался - не в лицо, а в формулу аромата, формулу флирта, в ту точку, где образ и суть сплетаются в нечто непристойно притягательное. Белая змея находит лазейку даже в самом изощренном лабиринте, так что слова Иденмарк звучали как насмешливый вызов в его сторону. Что ж, он принят уже давно. И ловушка из стен арданатея не испугает.

Он приподнял уголки губ, и улыбка его была почти ленива, но в ней скрывалось нечто большее - предвкушение, растянутое во времени.

- Для того чтобы вас найти, мисс Иденмарк, мне не понадобится хрустальная туфелька, - протянул ард с шелковистой тягучестью, - Но я не отказался бы поиметь вас...шу частичку как памятный сувенир.

В игривом голосе не было пошлости, только глубоко выверенная, сценически точная интонация обольстителя, знающего, каково это - не только говорить, но и проживать каждое слово. Будто случайно брошенные фразы, неожиданные прикосновения и хитрые провокации друг друга - все это в действительно интеллектуальная игра бушующих феромонов друг друга, которые нужно тщательно избегать, будто колючие кусочки конструктора на полу.

Он чуть склонился вперёд, словно случайно, позволяя расстоянию между ними сжаться до того предела, где дыхание одного становится частью другого. И в этой интимной близости, Люциус намеренно глубоко вздохнул, прикрывая янтарные радужки блаженными веками, втягивая запах рыжеволосой девушки, который определенно стоил отдельного размышления.

- К вашему аромату, мисс Иденмарк.

Запах не был парфюмерной композицией в привычном смысле. Скорее, алхимическим экспериментом, где горячая кожа источала оттенки пикантного мускуса, едва приглушённого лепестками жасмина, подслащённого чем-то сливочным и плотным, как масло на горячем хлебе. Было в этом букете и нечто опасное как у росы, собранной с ядовитого цветка: вкусно, волнующе, но с задней мыслью. Запах обволакивал, проникал под кожу, будто хотел поселиться в памяти. И Люциус позволял ему это - с удовольствием, как гурман, медленно втягивающий аромат вина, не прикасаясь к бокалу.


- Думаю, у вас есть право утверждать такое, только когда мы дойдем до подробной дегустации, - хитро обронил арданатей, не уточняя про что именно он говорит, оставляя лишь змеиный шлейф, тянущийся из крупиц загадочных намёков и соблазнительных уколов. Пусть, он уже не и не так сильно скрывал своих намерений, если они и вовсе были для кого-то из пары тайной, ард с каждым ходом их игры переставал играть роль аккуратно подкрадывающейся кобры, уже подготавливая сладострастный яд, что сочился желанием из острых клыков.

Люциус мог бы позволить себе почти шёлковое мурлыканье, едва сдерживая хищную усмешку, в голосе которой уже не было невинности:

- А что, если я не просто хочу быть неприличным... а неприличным именно для вас, Элизабет? Чтобы каждое моё движение, каждое слово - шло по грани дозволенного, оставляя у вас на коже лёгкий след жара...

Он делает паузу, тянет её разноцветный взгляд:

- Быть приличным рядом с вами - куда более извращённая фантазия, не находите?

Границы между дозволенным и запретным начали стираться с лёгкой наглостью арда, но, что особенно приятно, - с молчаливого согласия рыжевласой соблазнительницы. Ещё пару минут назад он почти церемонно интересовался, не возражает ли она против касания сквозь тонкую ткань, а теперь позволял себе роскошь - ласковый, мягкий жест к её виску, лёгкий, но откровенный. И она не возражала. Напротив - склонилась навстречу, как будто подставляя огню шеи восковую кожу. Это была её игра, но в его ритме.

И всё же... когда их лица приблизились настолько, что дыхания смешались, мир на мгновение изменился. Как будто свечи в замке перестали трепетать, а само пространство подчинённой кухни, как и вся эта загадочная аномалия, застыли - под натиском их взаимного напряжения. Но это было не скованное ожидание, а сладостная пытка предвкушения. Люциус, затаив дыхание, позволил глазам скользнуть по линиям её лица, словно хотел выучить их наизусть, вытравить в памяти, как нечто запретно-прекрасное. Он сделал ход. Решающий. Или почти решающий.

И вот её ответ. Щелчок зубами, лёгкий, игривый, будто раскалывающий хрустальный миг. И мир вокруг будто вновь зашевелился. Ящеры задвигали кольчугой, Пвифф отхлебнул кофейку, а котик-наблюдатель ехидно растянул свою чеширскую улыбку. Взгляд Иденмарк - вспыхнувший вызовом, как первый язык пламени. Красота этого отказа была почти мучительной - ровно настолько, насколько должна быть, чтобы хотелось большего. И если бы арданатей был юнцом с пылающим сердцем, румянец залил бы его скулы. Но он лишь позволил тонкой пелене румянца окрасить участки под глазами, как лёгкий отблеск жара внутри.

Её язык прошёлся по губам - и если кто и наблюдал за этим действом с неприкрытым вожделением, то это был он. Люциус даже позволил себе ответный жест - неторопливо, нарочито проводя кончиком языка по своей нижней губе, будто завидуя той мягкости, которой ей была дозволена собственная плоть. Но... её отказ - не поражение. Это было признание важности момента. Намёк на то, что их первое соприкосновение должно случиться в другом кадре, в иной обстановке. Где они оба не будут замешаны в пародийную войну соуса и пасты. Где всё будет по-настоящему. По крайней мере, он так думал. И это устраивало его. Даже радовало. Хотя сознание категорически отказывалось с этим соглашаться.

Ард выдохнул - медленно, почти беззвучно.

- Словно бы дотронуться до запретного фрукта, зная, что вкус его ещё впереди, - хрипловато, едва слышно озвучил свои рассуждения арданатей. - Но разве не прекраснее всего - то, что заставляет ждать? - И в этом признании не было боли - лишь игра, переходящая на следующий уровень.

Люциус дочитывает рецензию с видом архимага, который раскрыл очередную главу запретного гримуара - и не знает, смеяться или завидовать. Его палец завис над строчкой про карамелизированную грушу, а уголки губ поползли вверх, пока змеиные глаза искрились весельем.

- Жениться на тролльхе... ради соуса... - протянул он, будто пробуя на вкус каждое слово. - Прелестно. Пикантно. Возможно, даже законно в двух провинциях.

Он бросил взгляд на Элизабет, хищный и тёплый одновременно.

- Я бы с удовольствием попробовал это блюдо. Если, конечно, в комплекте шла бы не тролльха... а кто-нибудь другой, - ард подмигнул, лениво облизав губу, как будто уже ощущал вкус лаваша, приправленного солью, дымом и её губной помадой. - И пусть предсказание обещает изжогу - я бы рискнул.

Люциус, откинувшись назад, с явным удовольствием наблюдал, как соус снова предательски бежит по губам и пальцам Элизабет. Шаверма в её руках казалась уже не столько блюдом, сколько изощрённым инструментом соблазна. Бледный ард медленно провёл влажным, чуть змеиным язычком по губам, словно улавливая остатки воображаемого вкуса.

- Вы просто обожаете ляпаться в соусе, не так ли... - бархатно прошептал ард с коварной, почти театральной ухмылкой, поднося свой кус и откусывая в том же месте, где до этого коснулась она. - О, это... великолепно. Словно я в самом деле коснулся чего-то запретного. И, смею сказать, нереально вкусного. Выбор безупречен.

Словно не желая терять ни тени настроения, ардэнт изящно скользнул вдоль стола и извлёк из ледяной витрины десерт - лимонный сорбет в форме продолговатого жёлтого плода, по-театральному преподнесённый на тонкой деревянной палочке. Он был выточен в форме продолговатого фаллического жезла, но его сияние опровергало банальность формы: матовая поверхность мерцала искрами замёрзшего лунного света, словно внутри сладкой плоти сплелись эссенции ментола, эфира и терпкого лимонного нектара, собранного с кандированных лепестков цитрусовых фей. Легкий туман поднимался от его поверхности, будто он хранил в себе дыхание альпийской ночи и крошечные звезды.
 
- Посреди трапезы полагается освежить вкусовые сосочки, мисс Иденмарк... - ардэнт подал ей сорбет с неприкрытым подтекстом и приглушённой хищной теплотой во взгляде.

Люциус налил шампанского в их бокалы, не сводя глаз с её лица. И когда она, возможно невинно, потянется к сорбету губами, он не даст себе ни единой вольности - кроме той, чтобы не моргнуть, не отвлечься, не забыть ни одного движения её языка.

Внешний вид: 9/10
 На вид - продолговатый, как грешная мысль. Полупрозрачная ледяная мякоть словно высечена из янтаря северного света. Сорбет блестит, будто его облизывали духи мороза перед подачей.
Аромат: 10/10
 Поначалу - хлесткий вдох ментола. Затем - терпкий лимон, но не магазинный, а будто сорванный с ветки, растущей на крыше замка в снегопад. Есть в нём отголоски детства и тонкая нота ожидания чего-то... взрослого.
Вкус: 13/10
 Сначала - свежесть пощёчины. Потом - томное покалывание языка. Под конец - сладкая истома, как после слишком долгого взгляда в глаза того, кого не стоит любить. Лизать хочется медленно. А вот грызть — уже в другом контексте.
Подача: 8/10
 На простой деревянной палочке. Но подано тем, кто умеет подать даже лед, как поцелуй. В бокале сверкает шампанское, чтобы оттенить и усилить.
Оценка: Пять звёзд.
 Это не десерт, это ритуал. Никаких бывших. Только настоящее. Только горячие взгляды и холодное искушение.

@Хао, шо?

@Моль давай следующего нпс не будем резать, пока с ним не поговорим 

Пахло железом. Тяжелым, будто ржавчина в вареве наваренной крови, - и сквозь этот смрад Люциус уловил приближение. Не глазами - дыханием кожи, изгибом пространства, вибрацией ярости в костях мутанта. Хруст. Всплеск воздуха. Удар.

Бледноликий ушёл из-под атаки не прыжком, а смещением - словно растворился на секунду, оставив лишь шлейф аромата горьких трав и пепла. Следующий выпад - встречный: массивная лапа рассекла воздух, но не плоть. Арданатей обернулся тенью, позволив себе лишь мягкое скольжение, чтобы нога, оттолкнувшись от вывернутой конечности мутанта, задала нужную траекторию.

В прыжке, изящно, словно исполняя балетную вариацию на тему казни, он занёс ладонь над головой и с хищной точностью обрушил её на темя противника. Удар был не силовым - но идеальным. Как если бы знание анатомии, инстинкт убийства и танец актёра встретились в едином касании. Кость поддалась - хрустнула, лопнула, отозвалась эхом в стенах, и тяжёлое тело чудовища осело, сев на пол, как выброшенный мешок с тухлым мясом. Глаза его стекленели, язык обвис, руки дрожали. Он доживал.

Ардэнт шагнул к нему. Без спешки. Словно смерть шла за ним, но не для него. Сухим, яростным движением схватил мутанта за челюсть и лоб, и одним грубым рывком сорвал голову с тела. Мясо треснуло, связки затрещали. Звук был мерзким, плотским, настоящим. Голова отлетела на пару метров, оставив за собой след прерывающихся капель. Бледный замер. Осмотрел себя. Склонил голову набок - щелчок пальцев, и одежда, как и кожа, снова стали идеальными. Никакой пыли. Никакой грязи. Ни единой морщины на рукаве. Театральный занавес закрылся. Спектакль очищен.

Он взглянул на товарищей - те направились к прикованному мужчине, обвитому цепями и бредом. Слабость исходила от него, как испарина. Ард мельком прошелся по его изможденному силуэту, пытаясь зацепиться за опасные несоответствия, но его замыленный дальний взгляд не особо концентрировался на этой сцене. Древний с драконом явно смогут разобраться и, в случае чего, разговорить заключенного. Наседать над его тушей втроем, пытаясь разобраться в искалеченном разуме - затея сомнительная. Двое людей вполне могут справиться с этим. Тут же арданатей услышал шорох и слипание плоти. Напоминание. Забытый на мгновение друг.

Розовая слизь. Жива и невредима. Совершила два небольших полета и явно имеет место для обиды, если ее ново воплощённый разум уже познал эту эмоцию. Арданатей подошёл, опустился на корточки и, на мгновение задержав ладонь на тёплой, дышащей поверхности существа, достал из-под пиджака аккуратный контейнер. Янтарные радужки вновь пробежались по удивительной анатомии розового дружка. Где то он уже это видел или же ему кажется? Повернул его в руках - и с тихим, почти заботливым движением поставил перед слизью, тихо нашептывая:

- Без обид, существо. Поешь.

Аккуратный уворот от удара монстра - Блокирование и уклонение - 23 [Хорошо]
Жесткий мощный удар по черепушке и литературное жесткое добивание - Безоружный бой - 26 [Хорошо]
Попытка вспомнить/понять, что же по итогу то представляет из себя слизь - Магические науки - 20 [Хорошо]
Анализ заключенного - Восприятие - 12 [Хорошо]