Аркхейм

Сегодня он соображал плохо — на уровне запойного орка. Но кости уже практически не ломило. Прошел месяц с тех пор, как Эреб (https://arkhaim.su/index.php?msg=553433) накачал его какими-то психоактивными веществами (усилил многократно выработку организмом) дабы избавить от болевого шока, и заставил затихариться в разрушенном браке на краю кандитской промзоны. С тех пор Симбер всё никак не мог собрать свой мозг обратно. Реальность мира значительно пошатнулась, а ведь он никогда не баловался даже травкой.

К концу месяца ему стало лучше. Серьёзно. Тело ощущалось куда более прочным, зрение — чётким, ломило только кости. Ну и хвост постоянно заплетался в ногах. Никак не получалось им нормально управлять, и спрятать тоже. Симбер умел прятать атрибуты этнархской расы — крылья, — но объяснения Эреба: «Я всё продумал, детеныш, хвост втягивается в позвоночный столб! Давай, ты вроде не тупой...» — не помогали. Симбер чувствовал себя тупым.

Ах да. Ему запретили называть себя Симбером. Каждый раз, когда он забывал новое имя и назывался прошлым (хотя оно приносило много боли), — он получал вспышку сильной головной боли.

Дорога до Климбха помнилась крайне смутно. Кажется, он купил билет на пиратский корабль, а те оказались на редкость благородными. Его даже не обокрали. Эреб выбирал корабль очень тщательно и долго, словно читал людей.

А потом он попал на эту чёртову планету — Климбах. Симбер думал, что трущобы Циркона научили его быть стойким и готовым ко всему. Ха-ха. Как бы не так. Даже в условно безопасных зонах города Пандемониум тогда оказалось опаснее, чем в тёмных подворотнях человеческого отходника, гордо зовущегося районом для неблагонадежных.

— ... боже... что за долбанная хуйня... Ин... Инфармикс... — пробормотал он, сидя в какой-то захудалой таверне.

— «Ты сейчас не в состоянии запомнить имя из трёх слогов? Странно. Я малость подкрутил в тебе химию, это не должно было сказаться на твоём интеллекте...» — услышал он голос хтона.

— «Господи зачем ты это делаешь... мне надо было просто убиться об какого-нибудь охотника...»

Заплатил за чашку чая и пару бутербродов. Откуда у Симбера деньги? Да понятно — позаимствовал у дядюшки.

— «У тебя депрессия. Твоё напоминание о старом имени её обостряет. И ты хочешь его забыть. Если я не буду сейчас поддерживать твою жалкую тушку подобными методами... ты просто ляжешь и сдохнешь. Давай, доедай свой бутерброд, детеныш, а потом хорошо выспись. Мне нужно на время снизить контроль и уйти в... эм... назовем это астрал. Постарайся не попасть в какую-нибудь дерьмовую ситуацию, пока меня не будет...» — Инфирмукс уткнулся лбом в стол и замолчал.

Бандитские хари за соседним столом обсуждали странного чувака по имени Эстебан, который сморкался громче, чем «война за планетоиды гремит». Инфирмукс не подслушивал — просто ещё не научился отключать усиленный слух хтоника и неосознанно улавливал обрывки разговора. Видать, хорошо быть этим племянником. Он уныло покосился на высокого темноволосого мужчину с небритой щетиной и... неприятно понял, что тот отдалённо похож на его отца. Разве что черты лица более грубые, в них не было того благородного аристократизма. Но, возможно, это потому, что в целом дядюшка легендарного Эстебана выглядел так, словно каждый день засиживался в подобных забегаловках, а порой его выпроваживали пинками. Как говорится, в курятнике и благородный павлин становится деревенскими индюком.

Голова снова болела, а долетающие обрывки разговора вызывали тревогу. И то, что эти люди странно косились в его сторону. Ещё со времён цирконских трущоб Симбер понял одну простую истину: когда на тебя косятся — неважно кто, — это не к добру. Поднялся из-за стола и направился к выходу. От греха подальше, так сказать. И вдруг услышал позади голос: «Аврелиан уходит!»

Кто? ВОТ ДЕРЬМО! Раздались выстрелы, и Инфирмукс героически... припустил к выходу. О нет, он точно не хочет знать, как там этого племянника кличут дома! Ведь стреляют они по нему! Или..? Что вообще происходит? Инфирмуксу кажется, что он бегает чертовски быстро! Серьёзно! Один раз ему удалось убежать от копа — тот не смог перелезть через охранительное ограждение вокруг заброшенного недостроя. Но ствол лазгана, уткнувшийся между лопаток, ясно дал понять, что его карьера бегуна потерпела сокрушительное фиаско.

Тело застыло само. Мужик, который на секунду напомнил ему отца, заговорил, и Инфирмукс почувствовал, как к горлу подкатила тошнота. На мгновение показалось, что его вырвет прямо здесь. Но тело застыло. Парень понимал, что такой человек не будет просто так бросать слова на ветер. Он в него выстрелит. Ибо это — долбанный Климбах! И здесь убивают не глядя. Гил показался уже прожжённым жизнью хтоником, а с такими следовало быть особенно осторожным. Так говорил Эреб. Даже если этот отморозок не убьёт его выстрелом в спину, то будет стрелять по ногам. Нельзя получать серьёзные ранения. Нельзя так глупо подставляться. Инфирмукс поднял руки. Кажется, так надо делать, чтобы показать, что ты сдаёшься?

— Инфирмукс, — он с трудом произнёс это имя, оно всё ещё казалось ему нелепым, но Эреб говорил, что здесь все дохрена эпичные, и он должен быть благодарен, что хтон не выбрал ему какое-нибудь более «яркое» имя. Вроде Властелин Солнца или Оверлорд.

— ...с козырей пошёл, — тошнота всё ещё не отступала, но Инфирмукс нашёл в себе силы усмехнуться. Он точно не станет умолять или делать как те... совсем слабые хтоники, готовые на всё ради защиты. Он лучше сдохнет. — Работенка — это хорошо. Когда я сюда заходил, у твоего друга была печать распорядителя арены. А у тебя не было этого ошейника и простреленной ноги. — при этом голос Инфирмукса не звучал нагло или дерзко, в нём чувствовалась обречённость человека, который прекрасно понимает своё положение. Он говорил спокойно и тихо.

Развернулся, всмотревшись в хмурое лицо побитого жизнью хтоника. Как он мог решить, что они с отцом похожи...

— ...ты собираешь хтоников для гладиаторских боёв, верно? — взгляд уткнулся в чёрный артефакт, что сковывал шею Гила. Инфирмукс ещё не видел подобных артефактов.

В таверне стало особенно пусто, когда её покинули трое, делая вид, что ничего не происходит. Абсолютно ничего не происходит.

— Гил, дружище, — услышал он голос со стороны барной стойки. Там крупный, толстый орк протирал тряпкой столешницу и с интересом наблюдал за сценой.

— Может, махнёмся? Этот хтоник совсем зелёный, один Грыгхаал знает, как он пережил аннигиляцию. Такой на арене не продержится и двух минут. Сдохнет от пердежа первого же монстра. Зрители и кошельки не успеют открыть, чтобы отсыпать почтенному Аристэеусу свои денежки. Тебе сколько сказали собрать молодняка? Обычно управитель боёв ищет два десятка на сезон. Давай я тебе подгоню своих. Есть там достойные, парочку точно найду. А этого ты отдашь мне. У меня есть хорошие покупатели на подобный товар. Как тебе сделка? Это будет в пять, а то и в шесть раз лучше той цены, которую заплатит тебе распорядитель арены.

— Инфирмукс.

"..."

"...?"

"...?!"

"Что за инфернальный ...ц!"

- Грозный щёголь, значит? - Гил опирается на правую ногу почти всем весом, отчего его поза принимает несколько расслабленный вид. Не столько от боли в левой, а потому что ботинок хлюпает. А хлюпать, ясно же, тут должен не он. - Знаешь, приятель, вдруг ты чего откроешь - пролив какой или хребет, лучше своим именем не называй. По маме, - Эл изучающе смотрит в лицо развернувшегося к нему п... Инфирмукса, то есть. Молодой хтоник - с усмешкой. Что ж. Если итоги его самоанализа и диагностики ситуации, в которой оказался - это усмешка. Славно. Что делать с детьми в истерике, пятисотлетний дархат знал плохо. То ли в зоопарк вести, то ли ремень вытаскивать. Климбах и так зоопарк, куда больше, а ремень извлечёшь - ну, вдруг штаны спадут? Лучше пусть улыбается своему будущему.

— ...ты собираешь хтоников для гладиаторских боёв, верно?

"А дремлет в нас бригадир со стройки, значит, вон какие логически цепочки возводим".

- Очезоришь так, что муравьёв пасти можешь, н-да? - Элеаргил подкидывает ружьё, осматривается вокруг - куда деть бандуру? - и просто бросает лазган на ближайший к себе столик, подступая к Инфирмуксу - на расстояние чуть ближе, чем приличней между двумя мужчинами. - Смотри, - Гил поднимает левую ладонь к лицу Инфирмукса, несколько раз щёлкает пальцами, привлекая взгляд паренька к своему выставленному на уровне глаз указательному пальцу. - Смотри-смотри, - правая рука Эла вытягивается над и за плечо паренька, тому за голову, лапа дархата неторопливо двигается в обратном направлении, пока Гил смотрит на чужие зрачки, плавающие в рдяном багрянце алых (экий зело поэтичный малый) радужек. Чтобы отметить малейшее движение чужого взора, фиксируя наружную границу угла височного периферийного зрения. - Тц, ого, дружочек, хреновина в твоём котелке, она подарки - для будущего себя делает.

Послать хтонь внутри себя - дело непростое. Во-первых, куда она может уйти? Ног у неё нет. Ей - твои нужны. Во-вторых, хтонь - существо недалёкое, потому далеко свалить не может. Максимум - в послезавтра отвалит. Где ты в неё и наступишь ещё раз. Мужчина с куда большей придирчивостью разглядывает свой "улов". Подросток выглядит, как для обитателя трущоб, сносно. Одежда даже, кажется, новая. Так себе, уже не первой свежести, но он точно не снимал её с чужого плеча и вряд ли носит уже восьмой год - или век - подряд. Даже локти куртки не вытянуты и коленки штанов не протёрты - практически икона стиля, как для среднего пандемониумгородца.

— Гил, дружище...  ...тебе распорядитель арены.

"Вот же планетка, и каждый-то знает, кто я и что мне делать. Можно мне побыть немножко самостоятельным?  Не шибко ль я охренел просить о таком, э? Не? Норм?!"

- Думаешь, этот парень - эрудит, что ли? Хочет чем-то эрудическим заняться? - Гил направляется к стойке, от которой через зал - что очень громкое название для внутренностей рюмочной - указывает на стоящего, где его оставили, Инфирмукса. - У пацана голоса в голове, чтоб понимал, ах-ха? Он письмецо с сердечками не отправит после первого свидания. Разбегутся твои клиенты в слезах, а виноватым - буду я, - опирается локтями о столешницу, сгибает левую ногу в коленке, наконец-то выливая из дырявого мыска ботинка смесь алкоголя и крови. На пол. Не его же пол. - А вообще, ты только что врагом ему стал, - Элеаргил искоса смотрит на орка, насмешливо и почти вопросительно. - Он теперь твой враг, пацан! Ты ему ничего не сделал. Но. Бах-пуф! И вот ты должен мне в шесть раз больше денег, чем три секунды назад. Ничего ему не стоило промолчать, но он решил сделать твою жизнь хуже, - уточнять, кто тут начал портить жизнь юного хтоника первым Эл, конечно, не стал. Лапа, указывавшая до этого на Инфирмукса, сдвинулась в сторону - нацеливаясь на далёкий, в настоящее время - лазган. - Но ты его не вали, дружочек. Барменов на Климбахе редко убивают, только если не хотят сами начать протирать грязную посуду. Сигаретку, дружище? - уже орку.

Гил замолкает, тёмный взгляд мечется по интерьеру рюмочной, пока он берёт из пачки у владельца заведения курево. Решимость дархат видел не раз. И не два. Взгляд людей, которые первые лезут на стену штурмуемого замка. Взбираются и смотрят с дурацким вопросом: "Я тут, чтобы сдохнуть. Что насчёт вас?" - во взгляде. Элеаргил уверен, что именно такое выражение было у этого старающегося держать ровный тон парнишки. Хвостатый этюд оштурмения. С хвостом, кстати. что-то делать надо, он же из-за него бегает с таким же успехом, с каким пролетающее по свалке торнадо может собрать из живущих там бомжей дворец верховного лорда с Алькора. Не сходится. Какой бы цвет причёски - в нашем случае это нечто соседствующее с кроной заходящего закатного Архея (что ж!) - ни был. Как бы приталенная куртяшка ни изгибалась на явно наличествующей оной талии, стараясь укрыть всякое там молодое тельце. Какие бы эксклюзивные аспидные рожки ни торчали из правильной формы черепушки. Какая б там светотень ни игралась на бледной коже скул и всё вот это про дугу штанов по круглому заду - для любителей молоденьких мальчиков. Никто не будет платить в шесть раз больше за такое. Только в одном случае.

"...да рулю!"

- Как ты понял раньше меня? - голос хтоника ровен и спокоен, без издыхающей на прокуренных и чуть треснувших губах иронии. - Даже я не сообразил, вот же сучара... - Гил в одно скользящее движение вскакивает пятой точкой на стойку, отметает сопротивляющуюся руку орка в сторону, и от встречи зелёной морды со столешницей брызжет кровь, куда-то пулей вылетает удлинённый клык. - А-а-а-а-а-ай, пацан, - так же "шуршаще в воздухе" Элеаргил перемещается от стойки к Инфирмуксу, опережая глухой стук падения туши орка на пол его собственной пивной. - Посекретничай? Там же имя? - еле уловимое перешёптывание, как о чём-то действительно важном. Указательный и средний палец, с зажатой между ними сигаретой, упирается в правый висок юноши. - Чувачок в твоей голове представился, м? - даже лёгкий налёт признания в тоне. Действительно, какой-то убогий УМИ 3 или 4 не сожран именной хтонью за пару месяцев. - Охо, ну ты и хмырь, детуля! Ха!

Мужчина осматривает помещение. Не так и много народу. Большая часть, впрочем, уползает на выход, опасаясь повторить судьбу бармена. Судьба у того, кстати, незавидна. Кому нужны свидетели, знающие, где живёт дракон. Дракон, который одновременно сам является сокровищем? Гил молча берёт лазган со столика, заходит за стойку и, вздохнув, не так он себе представлял этот вечер - разряжает почти весь аккумулятор в тушу еле приходящего в себя толстяка-владельца. Нормальный был, немытую тару не метал. Только точно не смог бы держать язык за зубами поле такой обиды, обязательно бы полез к архонтам с "ценной информацией".

- Подь сюда, садись, - теперь вот Элеаргил на короткое время становится владельцем "Днём нальём, вечером разольём". Со знанием дела берёт две пивные кружки, по очереди наполняет из ближайшего крана. Да какая разница - что там. Лагер или нет. Нет. По цвету - стаут. Надеемся коллективно, что краситель не грязь с ботинок. - Я тебе жизнь спас, Инфирмукс, - ни с хрена Гил решил заняться самовосхвалением. - Ну или не совсем, а в процессе. Пей, - кружка лёгким щелчком пальцев проезжает поперёк столешницы от края до края, почти сваливаясь на пол. Но - не сваливаясь. Координация - не совесть, её потерять сложней. - В бога веришь? Да мне всё равно, главное, чтобы знал, что священникам целокупненько выкладывают как есть. Без утайки. Рассказывай. Рассказывай всё, чего есть и было. И помни, я - не хулахуп, не надо меня вертеть. Не хулахуп, а - Гил, кстати, - наклоняется, шуршит в карманах трупа под ногами на предмет пачки сигарет. Закуривает, конечно.

Элеаргил реагировал странно, Симбер с трудом понимал некоторые его высказывания, словно они вливались в голову белым шумом, шурша между извилинами неким высшим знанием, до которого подростку не дотянуться в силу нехватки жизненного опыта. Это Гил сейчас его имя поносит? Симбер и сам, когда услышал своё новое прозвище, подумал, что хтон над ним издевается. Однако человек — такая скотина, что ко всему привыкает: и после пары сотен повторений сего апофеоза кринжа оно не казалось ему таким уж ужасным. Просто плохим.

— Кого пасти? — не понял он полёта мысли пятисотлетнего дархата, но уловил очередной иронический подтекст, а в следующий момент его прострелило холодеющим страхом. Подросток неосознанно сделал шаг назад, чувствуя, как жёсткая ладонь легла на затылок. Симбер отчётливо понимал, что этому хтонику вполне хватит сил прямо сейчас схватить его за волосы и размозжить голову о ближайшую поверхность одним ударом. А ещё Симбер понял кое-что другое: ему нельзя бежать, ему нельзя показывать страх и паниковать.

Не окажись у него полутора лет опыта «кутежа в плохой (по мнению родителей) компании» среди трущобских кварталов (и всё-таки отличного образования), стрелок и драк с такими же подростками... сейчас Симбер наверняка сделал бы какую-нибудь глупость. Например, принялся грубить, смотреть с вызовом, будто они ха-ха равные, попытался убежать или даже бросился с кулаками... но опыт улиц кое-чему его всё-таки научил. Например, читать мотивы и намерения людей куда более проницательно, чем положено в его возрасте. Юношам его статуса предназначено читать умные книжки и внимать науке учителей, но когда ты среди подростковой банды, то необходимы несколько другие навыки.

Симбер посмотрел прямо в лицо Гила, первые несколько секунд неотрывно изучая его глаза, считывая мимику лица и «язык тела». Удовлетворившись анализом, он слегка расслабился. Гил не был похож на тех отморозков, кто находил удовольствие в унижении других посредством «животной эрудиции» ха-ха. Этнарху доводилось сталкиваться с разными противниками, практически всегда это были его ровесники или чуть старше, и он знал, как их отличать и как следует себя вести. Например, ты должен бить первым и атаковать лидера. Бить так, чтобы вырубить. Если стая лишалась своего заводилы, она быстро превращалась в стадо. Но Симбер практически никогда не сталкивался со стаей в одиночку. Он понимал: каким бы ты ни являлся храбрецом с горящим праведным гневом взором, один крепкий удар по голове — и будешь целовать асфальт.

А ещё он никогда не убивал. Живых людей. Возможно, он виновен в чьей-то гибели или травмах, трущобы ведь не терпят ошибок, а у этнархов перед хуманами имелось преимущество во многом. Но Симбер никогда не убивал людей.

После того как орк предлагает куда большую сумму денег за Симбера, и тот на несколько секунд впал в недоумение. За что столько? Возможно, на Цирконе за этнарха из влиятельного благородного рода у его отца затребовали бы и большую сумму, но тут он просто мальчишка, который совершенно не понимает, куда ему идти и что делать.

Снова чувствует во рту горечь, но это становится терпимым. У мужика явно проблема с ногой, а ещё он походит на тех странных трущобских бомжей, которые предпочитали булке хлеба и бутылке чистой воды поучать Симбера и его банду жизни. Вот принесёшь таким пожрать, а на тебя словно из рога изобилия выливается наука о жизни. Друзья Симбера это терпеть не могли, а вот парню нравилось. Он любил впитывать чужой опыт. Нет, Гил не походил на бомжа, — те на языке поэтичных сравнений являлись, скорее, псами, а Гил — шакалом или волком. Пока что Симбер не понял, кем именно. А ещё он всё-таки слишком сильно похож на его отца. Этим своим выражением лица, в котором читалось не то осуждение, не то жалость. А ещё Гил силен, по меркам семнадцатилетнего Симбера, конечно. Юный хтоник подчиняется и смотрит за пальцами мужчины, как тот ему велит.

А дальше начинается лютый трэш.

— Блять. — Видеть, как ни с того ни с сего Гил просто взял и пристрелил бармена... вот так, словно это на Климбахе в порядке вещей... было страшно. Подросток перевёл взгляд на остальных посетителей, которых уже практически не осталось, и... хоть бы кто-то обратил на преступление внимание! Нет. Все делали вид, что так и надо, спешно покидая таверну. Симбер думал, что они пойдут за стражей, но на самом деле нет.

— Ты... его убил!? — Симбер выглядел так, словно Гил на его глазах устроил кровавую баню в элитном ресторане, — ты его убил... — последнее уже утвердительно.

Парень впервые видел столь... странный, техничный и абсурдный акт жестокости, когда другого человека убили на твоих глазах просто за слова. Они даже не дрались! Гил не защищал свою жизнь! Он просто взял и убил! Прикончил орка, не задумываясь, просто решил и привел решение в исполнение! Симбер почувствовал, как его начала бить крупная дрожь, а ноги стали ватными. Голова наполнилась звенящей пустотой. Ему тоже придётся так? Если он хочет выжить, ему тоже придётся ТАК?

Симбер выглядел до того ошалевшим, что словно безропотная овечка направился к столу и уселся, обдумывая слова про долг. Получается, этот орк намеревался его прикончить, но Гил по какой-то причине решил помочь? Симбер не верил в благодушие матёрого хтоника, но он ещё совсем не понимал уклада Климбаха и какой смысл несёт в себе имя хтона. Лгать не собирался. Уж точно не человеку, который только что на его глазах прикончил другого человека.

— Нас теперь посадят? — этот вопрос сорвался у него совершенно неосознанно, он даже не понял, что спросил.

Впрочем, следовало отвечать на вопросы. Оказаться на месте орка Симбер не хотел.

— Да, он представился. Эта хрень теперь у меня в голове. Он сказал... что его имя Эреб, а моё — Инфирмукс. До этого дерьма... меня звали Симбер. Я плохо помню хтонофикацию. Там был мутировавший лес возле кандитской промзоны. Я специально туда пошёл, хотел посмотреть... — ага, сбежал от деда, — я так и не понял... что произошло... просто очнулся в каком-то железном бараке, а вокруг неизвестные люди прочёсывали лес.

Симбер не хотел жаловаться, но почему-то с каждым словом в груди всё сжималось от жалости к себе и какой-то лютой абсурдной безысходности. Знаете, когда всё настолько хреново, что уже хорошо. Или это в нём ещё работает Эребова химия? Да, он хотел, чтобы этот человек его пожалел. Чтобы хоть кто-нибудь обратил на него внимание и протянул руку помощи. Потому что сам он не сможет себя спасти. Только не на Климбахе.

— Эреб сказал, что Симбер умер. И теперь моё предназначение — стать сильным, потом убить какого-то Уробороса и стать владыкой. — Примерно на этой минуте Симбер обхватил свою голову руками и чуть ли не застонал:

— Господи, я даже не знаю, кто этот Уроборос и чем он помешал Эребу. Я пытался заблокировать эту дрянь в голове ментальной магией, но он только посмеялся. Он сказал, что какое-то время меня будет ломать... и... короче... мне кажется, я словил приход. — На этом слове Симбер ещё крепче обхватил свою голову руками, и подавил в себе желание приложиться ей об стол.

— ...ты сказал, что я тебе должен. Но прикинь, у меня нет и половины той суммы, которую предлагал орк. А мой дед вряд ли согласится помогать хтонику. Ты знаешь, как избавиться от этой штуки в голове? Можно как-то обратно всё вернуть? Обратная хтонофикация? А? Я вообще не хотел на Климбах... здесь же пиздец опасно. Меня тут каждый второй грохнет. И этот Эреб молчит, когда он разговаривает, я хотя бы не чувствую, что один здесь... блять... кажется, я схожу с ума.

Симбер поднял взгляд на Гила.

— Ты собирал бойцов на арену? Меня там, скорее всего, убьют, но это не самая поганая смерть... так что я пойду добровольно.

И тут Симбер с отчётливостью бегущего по лезвию понял, что ни хрена он не в порядке. Это великое осознание снизошло на него вместе с разбитой о голову кружкой. Было ли больно? Не особо. В конце концов, Элеаргил держал в руках не боевой артефакт, а обычную посудину.

Но суть произошедшего заключалась не в агрессии как таковой, а в её социальном значении: если о вашу голову разбивают бытовые предметы, последнее, что вы станете делать — пытаться говорить с этим человеком.

Гил отряхивает его волосы, а Симбер смотрит на него с поистине экзистенциальным безумием. Зрачки расширены, на висках пульсирует вена, лицо выражает — «ну, наконец-то я понял эти ваши сакрально уёбищные истины, надо было сразу говорить на нормальном языке, ёпт!».

— Ты это... что, кружку о мою голову расхерачил? — он не узнаёт свой голос, в нём слышится одновременно смех и надрыв. Впрочем, удивительным образом варварское действие оказывает благодатный эффект: в сознании проясняется, он смотрит на Гила так, словно впервые его видит.

Правда, а кого он боится разочаровать? О чём вообще думает, вашу мать?! Да... неожиданно он понимает, что мыслит как жертва. Хтоником его сделали. Эреб ему приказал. Почему он вообще должен беспокоиться о моральной стороне убийства орка, который хотел продать его в рабство? Или Симбер не жаждал силы? Разве не об этом мечтал, когда прощался с родителями во время ритуального погребения? И вот он здесь. Сидит напротив человека, который вышел за рамки цивилизованного мира и выглядит практически абсурдно.

А Симбер всё ещё анализирует, как ему вести себя. На Климбахе. Будто хоть кому-то не всё равно. Элеаргил явно не заботится о социальных нормах, но Симбер — не отбитый мужик с простреленной ногой. Ещё месяц назад у него теплились планы поступить в престижное учебное заведение, он репетировал речь перед зеркалом, убеждая отца разрешить ему пойти в кадетский корпус по военной стезе. А теперь что? У него больше нет семьи, планы рухнули, он сидит в грязной забегаловке, а мужик с простреленной ногой собирается заработать на нём денег.

Так почему Симбер не в порядке? Да потому, что к этому мужику он не испытывает и грамма злости. Скорее, злость на себя.

— Ты... что, сам обдолбан? Пусть твоя чистейшая лингвистическая осторожность выйдет на пару раундов с твоим красноречием, раз ты такой мастер в словесной семантике. И что там про гномов? — последний осколок упал прямо перед Симбером, и тот его стряхнул на пол, словно так и было задумано. — Сборник мифов и сказок у тебя украли? — всё это он говорил с лицом, полным претенционной серьёзности, будто они обсуждали термодинамику в аспектах Высшей магии.

— Хорошо. Я понял. И правда симулянт, ведь в школе говорили, что обратной хтонофикации нет, но... развёл здесь абсурдопедию в надежде, что хтоники скрывают великую тайну. А великой тайной и не пахнет. Разве что дерьмом орка. Да... Эреб. Мне нравится сила, которую он обещал. Разве на Климбахе это не главное? У тебя сильный хтон? Здесь же ритуальные бои за территорию, безумный пафос местечковых владык, замки каждый день штурмуют, и бла-бла-бла... А я смотрю, ты вне этого движа, что ли? Благородный аскет и всё такое? Я без претензий, мужик, просто... разве хтоники не обретают огромную силу? Это мне и нужно. Про орка понял. Значит, труп оставишь так? А если кто-то узнает, что у его бизнеса тяжёлые времена из-за тебя? — тут он на секунду замолкает. — Ах да, кажется, я понял. Не из-за тебя, а из-за меня. За это я тебе тоже должен денег?

Симбер поднимается на ноги. Он знает, что у него нет выбора, но не видит смысла повторять уже сказанные Гилом слова. Лёгкое постукивание лазгана о плечо заставляет его вздрогнуть, он чуть не спотыкается о порог, когда слышит об Уроборосе.

— Да ну, ты бредишь что ли? Какой владыка? Этого города? Серьёзно? — ироничность Гила вполне ложится в реальность такой шутки, только интуиция подсказывает, что этот мужик не шутит. — Ладно, я понял, что Эреб, видимо, хреново постебался. Костяной дебил, блин. У него с речью не очень, имя ещё тупое дал. Ты сам назвался Гилом... а полностью как? Наверняка там не три буквы.


– Вместе веселей? — хтоник смотрит на барельеф-вывеску, «выплывающую» из высокой каменной стены, что окружает средневековый замок. Светится россыпь красных кристаллов в вечернем сумраке Климбаха. Полный текст барельефа звучит так:


И более мелким шрифтом, инкрустированным под люминесцентную кровь:


Внизу снова огромными буквами:


Инфирмукс, который всё ещё не привык к своему новому имени, чувствует себя не лучшим образом. Ха-ха. На ступенях, по которым он поднимается, видны следы ещё не засохшей крови, и... он готов поклясться, что вон там валяется чей-то глаз!

Изнутри замок создаёт впечатление довольно уютного места: обжитое, без трупов, в главном зале не менее семи десятков столов, пахнет едой и печёным мясом.


Инфирмукс вдруг отчётливо понимает, что акт каннибализма его почему-то больше не пугает. От этого осознания хочется бежать с Климбаха быстрее, чем от грядущего боя, где его, скорее всего, действительно убьют. Пока что в зале немного народа, большая часть столов пустует, но ещё не время.

— А вот и Элеаргил! — к ним спускается невысокая, на вид молодая хтэния, не старше двадцати пяти. Её острые рожки украшены драгоценными кольцами, и в целом она выглядит дорого, если не сказать роскошно.

Заместитель хозяина арены — Фиорелла Огненная. Имя её выгравировано на огромной — с ладонь — круглой подвеске, что болтается чуть ниже уровня глубокого декольте.

— ...даже не опоздал. Ксаргус упомянул, что ты сегодня выступаешь. Карточный долг, да? Не подведи, сладкий, — она фривольно похлопывает Гила по щеке. — Я поставила на тебя целых три архея! Между прочим, это в два раза больше, чем в прошлый бой! Ах да! Кто у нас тут? Эстебан? Ты решил приобщить к нашему славному делу своего сына? — хтон, вот так и работает испорченный телефон. Кому вообще дело, что Гил бесстыдно иронизировал, да ещё и называл Инфирмукса не сыном, а племянником.

—  Не знала, что у тебя есть сын... — она окинула Инфирмукса оценивающим взглядом и неожиданно расплылась ещё шире. — Магаструм, да вы одно лицо! Вот только правила для всех едины. И мне всё равно, с какими притязаниями вы сюда пришли. Рюк! — крикнула она куда-то в сторону. — Проводи почтенных на уровень к бойцам! Выбери им апартаменты покомфортнее. Да-да, я знаю, что свободна только двенадцатая, там, где Дикий Оз. Вот с малышом Озом и размести. Кстати, Ксаргус сказал, что не стоит разлучать вас с кровинушкой — уж не знаю, чем ты ему так насолил. Выступаете вместе. Сегодня привезли много интересных зверят.

Рюк — огромный лысый мужик, подозрительно похожий на палача. С усердием живодера он провожает их на этаж ниже, взяв с собой копьё, сияющее огненными рунами. И только оказавшись в коридоре, разделенным на несколько ответвлений для содержания бойцов (в не самых комфортных условиях, мягко говоря), он вскидывает оружие перед собой и басисто голосит:

— Только без глупостей, Оз! К стене! Встречай гостей! — обернувшись к Гилу, добавляет: — На нём блокираторы и кандалы. Не должен вас сильно потрепать. Давай, пацан, ты первый.

- С Циркона жрал кого, Оз?
- Ну.
- С Алькора?
- Угу.
- Эстебан на цирконата или алькорца похоже стоит?
- Хер пойми.
- Консультант из тебя...

"Почему парня, помершего на территории Старой Республики - перекашивает в солдафонский стиль алькорцев? Наш рассказик начинают связывать неувязочки".

- Рюк?
- Я с Климбаха.
- Сексапильно, но бесполезно.
- Заходи уже в камеру.
- Двенадцатые апартаменты, в смысле?
- Дуй.

- Хочешь у этого гнома спросить, украл ли он мой сборничек сказок, пацан? - Гил рассеянно разглядывает сокамерника, прислонившись к стене сразу рядом с дверью (которая, падла, всё же скрипнула внешним замком-запором, стоило обоим гладиатором войти внутрь), не намереваясь заходить глубже в помещение. -  Я поразмыслил над твоими словами, - Элеаргил приподнимает левую бровь, искоса смотря на Инфирмукса. - Никто тебя не похвалит, - правая ладонь дархата изображает в воздухе отмахивающееся движение в стиле "нет-нет". - Снизу вверх не хвалят. Дети не хвалят родителей, подчинённые не хвалят начальство, игроки не хвалят тренеров, а прихожане - священников. Слабые не хвалят сильных. Если ты за этим про силу, - щёлкает пальцами в воздухе. - Прикинь ещё раз.

- Эй, Оз, часто хвалят?
- Аплодируют.
- Эко облегчение.

- Видал, не без уважения мужик живёт, - Гил скосил было взгляд ещё раз на своего... а кто, собственно, ему Инфирмукс? Ассортимент? Ассортимент. Недурно. Кандалы на гноме звенят, так что дархат возвращает гляделки на того.

Раз окружающий тебя мир погружается в безумие, всё, что остаётся — это сгруппироваться и постараться не погибнуть, когда тело ударится о дно. Симбер уже перешёл ту точку невозврата, за которой больше не осталось обид и ожиданий хорошего. На лице подростка не читалось даже негодования — всё-таки негодовать против чистого безумия довольно глупо. Чего толку обижаться на бешеную собаку? Сейчас весь Климбах казался ему одной большой, вшивой, бешеной собакой. Элеаргил выглядел на фоне как вполне неплохой вариант первого знакомства с туземцами.

Симбер послушно шёл за ним, анализируя разговор с девицей. Получалось, что его... хм... кто ему этот человек? Знакомый? Ха-ха. Нет. Враг? Тоже нет. Неважно. Гил действительно проиграл в карты и теперь должен выступать вместе с ним, словно пушечное мясо. Отчего-то Симберу стало так по-злорадному весело, что он не сдержался и тихо рассмеялся.

— Пацан, ты что, под дурью? — заинтересованно спросил Рюк, будто подросток может оказаться наркобароном под прикрытием. И на самом деле правильный ответ был бы — «немного под дурью», вот только теперь ему приходилось взвешивать каждое слово, чтобы дожить хотя бы до утра.

— ...это я чихнул... — сказал он, глядя на Гила. В каждой камере, по обе стороны широкого прохода, сидели люди. Не только только хтоники, а еще эльфы, дархаты, элементали и совсем уж диковинные расы, не похожие на людей.

Тем временем этот безумный мужик потянул его вперёд и поставил перед собой в дверном проёме, за которым их ждал "ужасный" Оз. Симбер почувствовал удар по бедру и вздрогнул. Между лопаток пробежал неприятный морозец.

— Ты меня прямо здесь драться учить решил? — уточнил Симбер, не поворачивая головы. — Знаешь... папаня, это то же самое, что учить плавать, когда наш крейсер идёт ко дну. И я не малолетка, — он хотел добавить «мне семнадцать», но, во-первых, это звучало бы жалко, а во-вторых, ему семнадцать исполнилось меньше месяца назад. Если Гилу хотя бы триста, то Симбер для него действительно малолетка.

Оказавшись в камере, Симбер огляделся и увидел мощного, мускулистого дворфа. Судя по тому, что в свете факелов его белки были абсолютно чёрными, — хтоник. Здесь пахло кровью, гарью и мочой.

Дверь за ними закрылась, он услышал щелчок ключа и, на фоне голоса Гила, который казался ему... странным. Смысл сказанного был очевиден, но Симбер никак не мог его понять. Он посмотрел на Оза, лицо которого было испещрено шрамами, и резко развернулся.

— А если мне не нужна похвала? Я хочу только силу, — произнёс он. — И не потерять себя. — Но это была очередная романтическая чушь, поэтому он молчал. И не зря. Оз и Гил продолжали трепаться, а хтоник не сразу понял, что первый уловил запах крови в ботинке Гила. И, кажется, слетел с катушек.

— Слышь, если мы победим, мы тебя изнасилуем.

— Господи, я не буду никого насиловать! Ты псих! — взвыл Симбер, ещё не зная, что в ближайшие годы фраза "ты псих" будет у него вырываться с завидным постоянством.

Дворф впрямь оказался низким — по пояс Симберу (который, к слову, в семнадцать ещё не достиг своего обычного роста), но шире в плечах и мощнее.

Оз сорвался с места, оттолкнувшись ногой от стены, и подросток был готов поклясться, что услышал трекс камня под его босой ногой. Блядь! Он же даже без экипировки! В этот момент Гил стоял возле решёток, и по его положению Симбер понял, что тот не успеет развернуться и уйти от ошеломляющего удара.

Быстрее, чем мозг успел сообразить, что происходит, Симбер метнулся навстречу, желая сбить дворфа с ног. Тупой поступок, продиктованный непонятно чем. Ну, да... Ведь он так хотел ещё месяц назад поступить в кадетский корпус, бороться со злом и однажды увидеть своё лицо на аллее героев Легиона. Ха-ха. Такими темпами его лицо найдут в канаве. На самом деле, в первые недели после аннигиляции у хтокенов очень нестабильное состояние, и они могут совершать безумные поступки. Это качество сохраняется у них до конца жизни — со временем они учатся больше думать. Сейчас тормозящие механизмы не сработали вовсе.

Удар был такой силы, словно Симбер врезался в локомотив, а не в живого человека. Этнарха буквально отбросило к стене, он почувствовал, как клацнули челюсти, а Оз, лишь на мгновение запнувшись, будто в него только что влетел подросток, снова бросился на Гила с намерением закусить его ляжкой.


Наверное, этот бой продолжался бы ещё долго, но вдруг раздались шаги, и в Оза жахнули мощным электрическим разрядом с внешней стороны клетки. Бешеного хтоника впечатало в стену, он сполз по ней и упал ничком.

— На выход! — раздался голос Фиореллы, которая выглядела почему-то гораздо серьёзнее, чем десять минут назад.

— Только что мне пришло сообщение из дворца. — Фиорелла усилила голос магией, чтобы его было слышно во всех закоулках этого уровня. — Наша арена оказалась одной из тех, где сегодня испытывают новую разработку Ксенос-армады. Все арены города участвуют в этой проверке. Это прямой приказ Владыки Уробороса. Вас выпускают в третьей волне. Вы сражаетесь против нового вида мутантов, что именно там за существа, нам не сообщили.

— ...что..? — Инфирмукс сразу понял, что происходит какая-то дичь. Люди в клетках начали роптать, кто-то принялся биться о прутья, требуя их отпустить.

— ...Ксенос-армада? Мутанты? Проверка?

— Сам Акс-Сафе сегодня будет наблюдать за вашей битвой, — добавила Фиорелла, обращаясь ко всем участникам гладиаторских боёв.


Их повели по коридорам, и вскоре все оказались в одном большом зале, который примыкал к выходу на арену. Инфирмукс старался держаться ближе к Гилу, чтобы не провоцировать лишних конфликтов. Как он понял из обсуждений окружающих людей, третьей волне придётся сражаться с остатками мутантов, с которыми не справились две предыдущие.

— Что происходит? — попытался он узнать у Гила, надеясь, что тот всё-таки поделится информацией. Ведь они по сути в одной лодке.

Когда их вывели на тёплый, пропитанный кровью песок, перед Инфирмуксом открылась ужасная для него картина — десятки изуродованных трупов. Люди лежали на песке, многие лишились конечностей, у других выпотрошены внутренности, и ни у кого не было головы.

Инфирмукс от этого зрелища споткнулся, а в следующую секунду понял, что упал на тело, валяющееся у его ног. Ладони погрузись в кровавую кашу развороченной грудины, прямо на него снизу смотрели белые ребра, торчащие наружу. Сердце бешено забилось, и осознание словно начало окутываться кровавой дымкой.

На самом деле... ему ещё никогда в жизни не было так страшно. Всё его тело и рассудок кричали — беги. И он хотел убежать, но позади каменная стена, закрытые ворота и магический барьер. А вокруг — десяток людей из третьей волны, прижимающихся к стенам.

Симбер лихорадочно осматривал пространство, пытаясь понять, откуда прилетит удар. Но никого не видел — только трупы, кровь и песок. Вдруг его взгляд зафиксировался на странном теле, лежащем практически в центре арены. Удивительно, ведь ещё секунду назад он его не замечал, но как только взгляд остановился, то начал нашаривать десятки подобных тел.

— «Стоило мне отвернуться, детёныш, а ты уже нашёл себе глубокую канаву, чтобы сдохнуть...» — услышал он голос в голове, от которого не знал, радоваться или плакать.

Одновременно с этим над ареной раздался другой голос ведущего гладиаторских боев:

— Противник всё ещё в невидимости! По нашим подсчётам, осталось четверо! Это потрясающий уровень маскировки, дорогие зрители! Ученые Ксенос-армады проделали невероятную работу! Встречаем третью волну!

Конечно, их не называли по именам — кому вообще нужны имена? Тем более, что здесь было около десятка человек. Симбер заметил, что летальность на арене была далеко не абсолютной: все, кто смог выжить до удара гонга, спешно покинули кровавый песок.

Он поднял взгляд вверх, словно пытаясь кого-то найти.

— «Акс — свита Уробороса. Тебе пока рано смотреть в их сторону. Он контролирует мутантов, поэтому они пока не нападают...» — Эреб говорил спокойно, и словно его спокойствие передавалось Инфирмуксу. Его хвост неожиданно взметнулся, перестав висеть бесполезной верёвкой. Острие хвоста зависло на уровне его уха, направленное вперед.

— До удара гонга осталось 30 секунд. Готовьтесь! Противник в невидимости, защищайте уязвимые части тела — один удар может распотрошить вас быстрее, чем вы успеете обосраться! — рассмеялся ведущий боя.

— Гил... — позвал Инфирмукс. — У тебя есть план? — ага, словно у них вообще могло быть что-то общее. Тем более план. Но Инфирмуксу больше не к кому было обратиться — он знал только Гила. И если тот сделает вид, что его не существует, парень останется на арене один.

Когда последний удар гонга прозвучал, первым закричал невысокий хтоник в лёгкой броне, находившийся по правую сторону, в нескольких десятках метров от Инфирмукса. Из его груди вырвался фонтан крови, и тело неуклюже завалилось на песок.

— Давайте, покажите себя, бойцы! Вместе веселее! Вы — третья волна, противник измотан и изранен! За победу в этом бою все получат утроенную награду за счет казны! — подбадривал их комментатор.

Мутант 1 (https://i.imgur.com/y9t0GIV.jpeg) Сложность попадания: 19 Здоровье: 3/10

Мутант 2 (https://i.imgur.com/y9t0GIV.jpeg) Сложность попадания: 19 Здоровье: 4/10

Мутант 3 (https://i.imgur.com/y9t0GIV.jpeg) Сложность попадания: 15 Здоровье: 5/10

Мутант 4 (https://i.imgur.com/y9t0GIV.jpeg) Сложность попадания: 16 Здоровье: 4/10