Аркхейм

— А тебе сразу скажи, — посмеивается орк на вопрос о местоположении гарема. — Но ты можешь в него попасть обычным способом, ха-ха-ха. О, так ты нашла себе мужчину мечты? Поздравлямбус!

Что именно делать с жемчужиной, зеленокожий до сих пор ничего нового не придумал, однако, брошенная провокация со стороны наглого лежащего дракона как будто бы сработала. У Таски любая безделушка может стать артефактом супер-мега-легендарно-божественного уровня!

Ракша тем временем приняла любезно поданную руку, или палец, если точнее, так что теперь все в вертикальном положении. Во всяком случае до того момента, когда алкоголь особенно сильно ударит по вестибюльному аппарату. Таска тоже отряхивается от желтого песка.

— А теперь позволь я тебе продемонстрирую, что такое сила загадывания желаний, — Таска аккуратно возвращает жемчужину из цепких пальцев драконицы, чуть коснувшись последних.

Теперь Таска, вглядываясь в предмет в прозрачной емкости, представляет себя сексапильным эльфом. Вот, оказывается, какие предпочтения у Ракши. Орк крайне редко обращал внимание на собственную внешность, и порой даже гигиену, просто потому, что не считает внешность чем-то главным в отношениях с другими. Однако у прочих людей могут быть свои взгляды на это. Но это не значит, что орк не может, когда надо.

— УЗРИТЕ ЖЕ! — восклицает Бладскал, подняв жемчужину над головой, аки Прометей украденное пламя.

Предмет действительно начинает светиться загадочным изумрудным цветом из-за псионической энергии, окружившей орка. Зеленая кожа вдруг покрывается различными грибами от подосиновиков до мухоморов, но грыбной слой быстро опадает, обнажая разгоряченное тело не менее горячего парня. Размеры Таски резко уменьшились, так что пиратский прикид стал слишком большим и просто упал к ногам вместе с пиратским головным убором. Разве что штаны вдруг появившийся эльф успел схватить свободной рукой, чтобы не заставлять присутствующих мужчин завидовать, а в остальном протомагия сделала свое дело.

Таска, как в рекламе шампуня, взмахивает шелковистыми распущенными алыми волосами, что свободно падают на плечи, грудь и спину. Мышцы теперь не такие внушительные, но зато можно сказать, что Таска добился телосложения Аполлона с красивым рельефом и необычайно чистой и гладкой, чуть загорелой кожей. Зеленые глаза смотрят на не таких красивых присутствующих с небольшой долей чувства превосходства.

— Я же говорил, что работает, — даже у голоса Таски изменился тембр, став более мелодичным и высоким. — Но теперь я вынужден отказать просьбе госпожи Сусанны сажать себе на колени госпожу Ракшу и господина Малаксиса. Им там будет слишком тесно. И нет, госпожа драконица не успела ничего себе подлить крепкого, так как уже в свите Диониса.

Эльфийское божество, спустившееся на пляж, задумчиво смотрит в пустоту, так как, похоже, Таска слишком сильно поверил, и грыбное шаманство еще и мозги с манерой речи исказили. Ладно, это долго не продержится.

— Я рад, что глава ордена имеет такие твердые принципы, — снисходительно улыбаясь, отвечает Таска демиургу. — А вот отношения Ялонга и Ракши мне неизвестны, увы. Точно могу сказать лишь то, что драконица в первую очередь любит сокровища, а во вторую — сексапильных эльфов. И не надо идти за стульями, призываю израсходовать сегодня всю магию, чтобы ночь стала волшебной!

Сказав это, Таска вновь взмахивает жемчужиной, призывая на помощь уже пространственное чародейство, чтобы просто телепортировать в беседку стулья из ближайшего видимого места. Хотелось бы, чтобы мебель торжественно вплыла под звуки горна и флейт, но сейчас пришлось уклоняться от стула, что чуть не заехал Таске по голове. Правда, величественный похер-фейс это никак не нарушило, словно так и должно было быть.

---

Воздух в лёгких густеет до раскалённой смолы и под сильным давлением прожигает грудную клетку, выбивая с пересохших губ болезненный стон. Шальной пульс прерывается азбукой Морзе, шифром известным лишь одному Творцу. Дурно. Тошно. Лихорадит. Озноб накатывает волнами, забираясь под кожу попеременными холодом и жаром, тяжело струится по венам и стягивается в сердце тугими узлами тревоги. Мышцы напряжённо подрагивают в судорожной попытке сбросить оковы сна, но тело – мёртвый груз, зашитый в саван незримой тяжести. Чужие пальцы цепко перехватывают горло, и затопленное паникой сознание отвергает саму мысль об иллюзии – прикосновение к коже кажется слишком реальным, чтобы быть наваждением. Ладонь с грубой настойчивостью продавливает трахею, вжимая затылок в рыхлую, холодную землю. Всё глубже и яростнее, пока не остаётся лишь пугающая невесомость.

Вдох.

Первый глоток воздуха царапает глотку хрипом, оставляя в корне языка едкий металлический привкус, разрывает тишину сбившимся дыханием и шумом крови в ушах, обрушивая на дракона реальность. Пахнет листвой, сыростью и собственными страхами, прорвавшимися наружу вместе с резким пробуждением. Под ногтями – грязь, словно он рыл землю голыми руками. Окружающие звуки вязнут в густом мраке, теряясь между плотно насаженными деревьями, и доносятся с тревожным запозданием: треск сучьев, бесшумный шорох крыльев и отдалённый крик ночной птицы, ритмичный барабанный перестук, вторящий беспокойному сердцу, и хруст, будто чьи-то зубы стучат о кость.

Моль неспешно поднимается с земли, стряхивает с одежды налипшие листья и землю, и кладёт руку на шею, разминая затёкшие после сна мышцы. Пальцы неосознанно скользят по коже, словно в попытке уловить остались ли следы удушья. Неуловимо мелькнувшие между деревьями тени привлекают внимание, после чего из глубины леса слышится змеящийся шорох, будто кто-то или что-то ползёт по опавшей листве, лениво и целенаправленно пробираясь сквозь заросли к тропе. Дыхание замирает на выдохе, и дракон осторожно ныряет во тьму между стволами, туда, где мрак сгущается особенно плотно, почти осязаемо.
Невидимые волны энергии потянулись вперёд, вслепую ощупывая пространство, и растеклись по воздуху едва ощутимым волнением, пока не наткнулись на уже знакомый, слабо пульсирующий отпечаток ауры. Возле извилистой тропы и рядом с кольями, на которые красноречиво были насажены черепа, он обнаруживает змеедеву, склонившуюся над недвижимым телом, словно перед трапезой.

— Не советую его есть. — Выдвинулся из тени дерева вперёд и присел по другую сторону от трупа, на мгновение вскидывая взгляд к лицу наги:

— Привет. Давно не виделись. — Пальцы осторожно скользнули к недвижимой руке и разжали кулак, изымая скомканную в нём записку. — Не смотрите им в глаза.

Любые запреты неизменно служили спусковым крючком любопытству, и стоило только услышать слово «нельзя», как внутри вскипало что-то сродни глупому протесту, цепкому желанию понять – почему? Что именно скрывалось за этим предостережением, и чем обернётся его нарушение? Каждое «нельзя» оборачивалось вызовом, приглашением к танцу на острие, где соблазн нарушить перевешивал страх последствий.

— Выходи, — внезапно поворачивает голову и щурится в темноту, откуда заметно несёт кровью.

---

Эхо рвотных порывов нехотя протиснулось сквозь ночную мглу. Бесследно исчезая в темноте, зловонная жижа напоминала о себе разве что остро бьющим запахом, да еле слышным шелестом листвы. Растворяясь в желудочной кислоте, какое-то время растительность ещё билась в предсмертной агонии, оставляя после себя нить из белого пара. Существо, что так любезно предоставило гниющей почве свой скромный ужин, пошатываясь прислонилось к ближайшему дереву. Алый змеиный взгляд, заметно косоглазя, изо всех сил попытался сконцентрироваться хоть на чем-нибудь. Что именно тонкие зрачки пытались поймать в непроглядном хаосе, пока в них ещё скакали искры, оставалось загадкой. Лишь спустя нескольких долгих минут, контузия наконец отпустила нагу. Именно поэтому она так недолюбливала телепортацию. Особенно, если та забрасывала тебя на другую планету.

Как ни странно, то что её перебросило на добрую сотен миллионов километров непонятно куда, она поняла довольно быстро. Воздух. Почва. Небо. Гравитация. Всё здесь было другим. Казалось, буквально пару мгновений назад она кралась по затянутым в болото руинам. Тёплый и влажный воздух приятно обволакивал чешую. Где-то неподалёку брачным хором вопили лягушки. Однако, стоило только любопытству взять вверх, а пальцам прикоснуться к загадочному пергаменту, как мир вокруг исчез. Тело болезненно растягивалось, разбиваясь на пучки тонких нитей, что закручивались всё глубже и глубже в бездну. Пока и она не скрылась. Теперь, вместо болота её окружал лес. Прохладная почва мерзко обхватывала хвост разлагающейся массой. Кваканье же сменила гробовая тишина. Впрочем, как только звон покинул уши, до них дошли новые, чуть более неприятные звуки.

Стук. Тяжёлый. Еле слышный. Но всё равно почему-то сильно давящий на перепонки. Лицо девушки не выражало каких-либо эмоций. И всё же, кончик хвоста нервно покачивался из стороны в сторону. Видимо решив первым делом осмотреться, дикарка слегка приподнялась на пару метров и принялась активно хлестать воздух раздвоенным языком. Неподвижная и покрытая ледяным молчанием, она словно превратилась в ещё одно дерево. Судя по всему, результат её не очень порадовал. По крайней мере, всё тело как будто сжалось в пружину, стараясь стать как можно незаметнее. Было ли это реакцией на ненормально слабые запахи диких животных? Идя рука об руку с металлическим ароматом крови, землистые нотки нежно перекручивались с тошнотворным, серным привкусом смерти. Неестественная природа этого места, скрываясь за волшебной вуалью ночи, пристально смотрела на нагу в ответ.

Непростая сущность леса явилась перед ней непроглядной, чёрной стеной. Обычно, темнота была её другом. Ведь свою добычу она всегда могла находить по тепловому следу, ловко минуя любые преграды. Сейчас же, оглянувшись назад, она не видела ничего. Будто сам лес попытался окружить её плотным одеялом. Почему-то, тепловое зрение работало только в одном направлении. Секунда медленно сменяла другую. Нага о чем-то задумалась. О чем именно — известно лишь остальным голосам в её голове. Изо всех сил стараясь не тревожить гнилой покров, змеиный хвост тихой волной устремился куда-то вглубь. Туда, где виднелись поблескивающие между стволов огоньки. Туда, откуда запах гниющей плоти доносился ещё сильнее.

Несмотря на то, что вскоре рядом показалась тропинка, ползти по ней охотница почему-то не собиралась. Возможно, дело было в обильных украшениях из черепов, что кто-то так тщательно выложил вдоль неровного края. Она, конечно, не была знакома с людской культурой, и всё же, подобный знак обычно расценивался как просьба покинуть территорию. Причём как можно скорее. Лишь только когда язык окутал особенно вязкий смрад, девушка выползла из своего скромного укрытия.

Труп. Наверное, не самое неожиданное, что можно было здесь увидеть. Склонившись над незнакомцем, она медленно провела по нему пустым взглядом. Что-то не так. Ладонь нежно прикоснулась к чужой груди, выводя на ней таинственные узоры. Вряд кто-то настолько крепкий мог просто взять и скончаться здесь от ... чего? Болезнь? Сердечный приступ? Яд? Записка в руке породила только больше вопросов. От своих исследований дикарка отвлеклась не сразу. Кончики ушей слабо вздрогнули, будто уловив тихий шёпот, исходящий в этот раз не из головы, а откуда то ещё. Припав к земле, нага вновь ударила розоватым языком воздух. Глядя на это со стороны, сложно было понять — охотилась ли она на кого-то. Или кто-то охотился на неё. 

---

С каждым новым мгновением сознание Калеба наполняла эйфория и блаженная нега, растекающаяся по всему телу от осознания свершившегося рождения артефакта. Эндорфины глушили адскую боль сдираемой плоти с тела артефактора. Иллюзии давно были развенчаны, и он предстал перед двумя девушками в истинном обличии живого мертвеца с оголенными костяками скул со сдираемой заклятиями с рук и ног плотью мышц и сухожилий. Но на лице была улыбка...Когда он увидел её, в некотором роде свою дочь, Алисию. Да, глупую и рискнувшую поднять руку на своего отца, но его дитя, которое этнарх сейчас защищал от вгрызаемых в спину, будто стальных гарпунов китобоев северных островов заклятий, что впадали в неистово от несправедливо вырванной из их мира своей части и требовали дань. Эту плату должны были делить они пополам: артефактор и хозяйка артефакта, но...Хозяйку вырвали из места платы по счетам, она перестала приносить свою жертву и потусторонние взбесились, начали вырывать плату с артефактора, но это еще не всё. Они стали тянуть его дочь обратно, потому что сделка была нарушена, хозяйка потеряла сознание.
А тут еще и удар ему в корпус от новообретенной дочери. Удар лишь оттолкнул мужчину на шаг. Девушка...Алисия...Он отчетливо видел её имя. Такое милое имя, его дитя, отеческая улыбка не сходила с уст мужчины, а в глазах была любовь. Он любил все свои творения, но она получалась на славу. В ней была и часть его, не даром она темна и глаза её пышут алым, Калеб будто увидел своё отражение только в женском обличии, а может быть затуманенный рассудок все это придумал.
- Алисия... - - Полушепотом произнес Хейл.
Но время било плетью секунд нещадно оставляя борозды окровавленной плоти на теле артефактора и чем дольше он медлил, тем меньше у него оставалось сил, как моральных, так и физический. Начали приходить видения.

Видение Калеба.

Жестким чеканным шагом и посуровевшим лицом он подошел к Алисии и несмотря на возможное сопротивление схватил её за горло, отрывая от пола на расстоянии вытянутой руки. В попытках сопротивления Алисии ничего не оставалось, кроме как выпустить из рук Лиру, что мешком повалилась на пол. - Первый тебе урок, дочь моя! - Громыхнул баритон голоса. - Не смей поднимать руку на отца своего.
В тон голосу по небу пронеслись раскаты грома и черной молнии, что стала бить в площадку вокруг них. Тело мгновенно ощущало удары собственной дрожью до самых поджилок, а костяки пальцев скрипя сдавливали пульсирующие вены шеи.
- А теперь узри!
Перехватив девушку и ухватив её за одну из рук он повалил её на земь, заломив руку за спину и задрав голову в направлении алтаря. Но сейчас алтаря уже не было, и на его месте были распахнуты в высоту с десяток метров врата из которых тугими огромными канатами тянулась магия. Все гигантские нити тянулись к ним троим, также Алисия могла бы увидеть что артефактор, будто сторукий великан, магическими руками переплетал нити, завязывая их на себе и отвязывая от девушек.
- Ничего не замечаешь?! Второй тебе урок дочь моя: сначала думай, потом делай!
Без действий артефактора Алисию давно бы затянуло обратно в портал, как, возможно и Лиру, ибо соглашение было нарушено, и кровавая плата не была уплачена. Потусторонние хозяева Алисии требовали.

Но видение рассеялось, а он вновь стоял перед отталкивающей и ненавидящей его дочерью.
- За всё в жизни нужно платить, дочь моя. - Сказал он разочарованно и даже остервенело.
Мужчина глянул презрительно на Лиру. Он знал, что девочка не понимала на что идет, так и вышло. Сейчас она являлась бесполезным окровавленным кульком в руках Алисии, а всю тяжесть последствий придется разгребать артефактору. Ладно, не в первый раз.
- Хочешь, чтобы все быстрее закончилось, Алисия? - Надменно спросил он у девушки. - Тогда не мешай.
Этнарх развернулся в направлении портала спиной к женщинам. Ударит в спину, значит так тому и быть, пусть их забирают как плату потусторонние, не жалко неблагодарных. Он не мог сражаться и с ней и теми, кто находился по ту сторону бытия. У Калеба были свои ограничения. Белесое сияние начало проявляться от его силуэта во тьме. Кости артефатора становились все белее, рассеивая тьму вокруг и успокаивая бушующие ветра.
- Сначала покой в душе. - Говорил он про себя.
Магические руки стали работать все быстрее, а Хейл закрыл глаза доверять ощущениям и опыту. Узлы канатов стали таять на глазах и рвались путы на Лире и Алисии, что должны были тянуть их в пропасть небытия. Мужчина якорем сдерживал их от бушующих волн, стеной встал на пути потусторонних сил только чтобы не дать утащить их обратно. С тела его стекала тьма густой смолой, а кости светились все ярче. Все ужасы, что были ранее меркли и реальность возвращалась в нормальное состояние, только лишь ворота оставались неизменными. Сталистые канаты магии один за одним громким эхом обрывались от девушек и отправлялись обратно в небытие. Не было великих сражений и громких возгласов, была тяжелая работа и постепенное закрытие врат. Артефактор прикладывал все силы, чтобы отвязать Алисию и Лиру от потустороннего мира. И ему это удалось. Девушки больше не были связаны с иным миром и врата захлопнулись.
Этнарх был похож на иссохшую мумию на мгновение перед тем как вновь накинул на себя привычную иллюзию. Артефактор открыл портал обратно в лавку и как только все перенеслись, он холодно и надменно сказал Алисии, держащей окровавленную Лиру на руках, не дожидаясь ни секунды:
- Пошли прочь, обе. Вам здесь больше не рады.
И не желая слушать никаких слов удалился вглубь лавки. Его более не волновала судьба неблагодарных, ему нужно было восстанавливать силы.
После этого случае артефактор дал себе слово, что больше никогда не будет пробуждать артефакт не на своих условиях.

---

Мир, в котором всё решает сила, априори не способен быть справедливым. Слепому благородству не место среди военных баталий. И сколь бы ни пытались сильнейшие Климбаха огнём и кровью прививать озлобленному сброду уважение к балансу и здравому смыслу, суть вещей не менялась. Хтоники, особенно сильные, в ком играют инстинкты Чудовищ, не любят подчиняться, не желают довольствоваться малым, а потому... раз за разом пытаются прорубить себе дорогу к абсолютному, на их взгляд, могуществу. Сброд умеет быть сильным, умеет быть яростным, умеет просто быть... несмотря ни на что.

— В моём регионе неспокойно, Инфирмукс, — сегодня в голосе Фтэльмены не чувствовалось той приторной сладкоголосой нотки, что так привычна её очаровательному образу, — одно из крупнейших племён погодных элементалей подверглось нападению подгорных, их поддержал кто-то сильный. Мои разведчики донесли о группе мятежных хтоников, что решили, в обход наших законов, захватить власть и ресурсы тех земель. Стоит ли мне этим заняться? Или, быть может, Владыка сам пожелает убить наглецов?

Инфирмукс крайне редко появлялся в своей цитадели, но сегодня как раз был тот день. Находиться в этих стенах — его прямая обязанность, если уж он выкорчевал предыдущего Владыку с корнем. Даже пожелай он уйти, это с высокой долей вероятности вызвало бы массовую бойню. Когда-то давно Инфирмукс ещё задавался вопросом, почему хтоники делают то, что делают, почему даже ему столь сложно контролировать свои импульсы, особенно первые лет десять. Ответ на самом деле лежал на поверхности. Когда в твои клетки проникает Высший хищник, что прошёл главный рубеж мира и полностью растерял собственную человечность... когда в твои клетки ЭТО попадает... словно вирус... ты перестаёшь быть тем, кем был раньше.

Возможно, будь они обычными людьми, то поступили бы иначе и не стали бы вырезать племя элементалей, преданных нынешней власти, под чистую. Но хищники желали показать свою силу, запечатлеть превосходство, окрасить багровым каждую частичку не подчинившейся им реальности.

— Разве тебе нужно моё разрешение? — Инфирмукс повернулся к Фтэльмене, что сейчас представляла собой наполовину прекрасную деву, а наполовину скелет, — возьми с собой любого воду с сильным отрядом и убей всех. Хотя, стой... если горячка боя оставит вам возможность к манёвру, приведи мне этого хтоника живым.

— Инфирмукс, я должна кое в чём сознаться... — взгляд её славно воплощал грозовые облака, столь сильно контрастируя с привычным беззаботным образом, что в дворцовом зале становилось холоднее.

— Хочешь сказать, это ты их подослала? — он усмехнулся, обнажая острые клыки, хвост хищно дёрнулся в сторону, нацеливаясь острым кончиком в ее единственный целый глаз. Конечно же, Инфирмукс играл с ней.

— Я могла бы спасти это племя... ведь гораздо раньше узнала о мятеже, — спокойно ответила она, смотря прямым открытым взглядом, — и о хтонике, что называет себя Рафаил. Но... к сожалению, Владыка, моя сучья натура не позволила этого сделать. Если вы действительно хотите, чтобы от племени остался хоть кто-нибудь, откройте мне портал прямо здесь... ибо сейчас там настоящее побоище... не уверена... что выживет хоть кто-то...

Инфирмукс замер, смотря на её стремительно меняющееся лицо и тело со смесью понимания и жалости, он знал, что по законам Климбаха должен её, как минимум, ударить.

— Это то племя, что тогда... много лет назад напало на ваше? — она должна была... обязана была в силу своего положения сообщить воеводам сразу же, как только узнала, скорее всего, эта весть пришла именно к ней, как к правой руке Владыки, но вместо того, чтобы принять благородное и справедливое решение... Фтэльмена сделала то, что диктовали ей жестокие реалии Климбаха.

— ...я не удивлён, ты всегда была очень злопамятной. Почему по грехам отцов должны платить их дети? Нападение на твоё племя организовали старейшины. Все они давно мертвы.

В центре зала формировался портал, и вскоре трёхметровая, пульсирующая энергией арка была готова принять в себя Фтэльмену вместе с воеводой и отрядом.

— Разве это не право сильного? Никто не позаботился о наших детях, они убили почти всех, тогда почему же я должна проявлять снисхождение? Пусть дохнут. Таков закон Климбаха, Владыка... кому как не вам об этом знать?

Инфирмукс медленно подошёл к ней, его хвост снова качнулся в сторону и резко ударил, рассекая уже полностью сформированную плоть от правой ключицы по груди и к бедру. На лице хтоника всё так же читались понимание и жалость. Фтэльмена не покачнулась, лишь стёрла обильно текущую кровь в ложбинку груди.

— Я сам выберу для тебя воеводу. Отправишься с отрядом Норкуса. Он проследит за тобой, наказание я придумаю позже. Спаси всех, кто остался жив. Приведи мне их. Если не выполнишь этот приказ... как сама думаешь, смогу ли я тебе доверять?

— Я спасу всех, кто остался в живых, я буду благороднее, чем они когда-либо были достойны... ради Владыки... — она склонила голову, чуть скосив взгляд на входящего в зал хтоника: высокого крепкого мужчину, за спиной которого вышагивало пять десятков солдат.


— Что вы застыли, дебилы!? Это просто слабая сучка! Взять живой! Парням будет с кем развлечься!

В комнату, где Шанайра пряталась, вломились четверо захватчиков. Двоих, явно ещё «зелёных» хтоников, облик истинной формы высшего элементаля, если не шокировал, то остудил пыл. Глаза широко раскрыты, вены на шее пульсируют. Посмотреть было на что: красивая женская фигура воплотилась в опасную стихию, что метала фиолетовые молнии и олицетворяла собой концентрацию грозы. Далеко не все умели сражаться с элементалями, для этого нужна определённая сноровка.

— Но... но... я точно туда руку не суну! — крикнул молодой парень, у которого рог после мутации в хтоника пророс как-то не так и теперь уродливым колом торчал посреди лба. Судя по всему, тот его отрезали уже не раз, но чёртов рог снова отрастал.

— Ты, ты и ты, сжимайте вокруг неё кольцо энергий, остальное предоставьте мне! — отдал приказ последний вошедший, вскидывая руку, на которой засветился красным огнём браслет — не понять, что эта безделушка являлась мощнейшим артефактом, было довольно сложно.

— ...подарим эту красавицу Рафаилу, он любит таких! — после этих слов маг начал создавать вокруг Ша хитрые энергетические цепи, он определённо проделывал это не первый раз, следовательно, являл собой образчик опытного боевика. Способна ли одна маленькая и хрупкая девочка, пусть даже ей уже далеко не шесть лет, противостоять четверым подготовленным магам? Она ведь даже не сражалась никогда всерьёз, и сегодня причинила вреда людям больше, чем за всю свою жизнь... может ли она убить четверых... находясь у трупа собственной матери?

Неизвестно, сколько продолжалось это противостояние, может быть, секунду, растянувшуюся на вечность, может быть, вечность, сжатую в секунду... просто в какой-то момент всё закончилось... знакомая по своей природе энергия окутала Шанайру защитным коконом, а вражеских магов разметало по комнате. Один превратился в переломанный труп, в котором уже не угадывались человеческие черты, второй, разрезанный косой надвое, упал прямо на кровать... третий сгорел заживо, а у четвёртого из лба торчали тонкие длинные когти. Незнакомка (если судить по фигуре позади мужчины, это была именно незнакомка) проткнула его голову безжалостно и быстро. Брезгливо двинула рукой, позволяя телу упасть у ног Шанайры.

— Моё имя Фтэльмена. Ты в безопасности. Войска Владыки уже здесь... — она смотрела на неё прямым спокойным взглядом, в котором, впрочем, не читалось никаких эмоций, — Инфирмукс приказал мне привести к нему всех, кто выжил в твоём племени. — «А также хтоника, организовавшего наступление... но пока тебе не стоит этого знать...» — Мы сумели спасти десятерых, практически все — дети. Мне жаль твою мать, но у меня приказ. Хочешь с ней проститься? Даю тебе десять минут, а после вместе со всеми ты отправляешься в Пандемониум...

Фтэльмена покинула дом, когда-то бывший очень уютным и любимым местом множества очаровательных детишек, и увидела на главной площади у пруда избитого, коленопреклонённого хтоника. Он был красив, но на вкус Фтэльмены слишком худощав.

— Норкус, Владыка приказал взять мятежника живым. Что тебе непонятно в слове «живой»?

— Разве этот утырок похож на мертвеца? — с широкой улыбкой гаркнул хтоник, опуская секиру, — хтоники его уровня не дохнут от того, что я переломаю им каждую кость в теле. Ты всех собрала? Можем отправляться?

— Да, активируй портал.

Фтэльмена думала о том, что будут чувствовать все эти люди, когда увидят и поймут... кого именно вместе с ними ведут на заклание к Владыке.

Пандемониум распахнул свои залы для гостей, встречая тёплым эхом и одиозной пустотой. В огромном сумрачном зале не было никого, кроме Инфирмукса. Собственно, единственная причина, по которой он здесь находился, вышла из портала первой и кивнула. Фтэльмена.

— Я привела всех, кого ты просил. Шанайра... — а дальше она начала озвучивать имена каждого, кто выходил из портала, наконец, вошёл последний, кого вёл сам воевода, — Рафаил, — расплылась в улыбке Фтэльмена.

---

- Так и что ты... едешь погостить?

- Хах, я там живу! Просто работаю в другом месте.

- Живёшь в Нов-Уто?! Круто, хотя по тебе и не скажешь?

- Пояснительная бригада?

- Ась?!

- Сказала, поясни, почему ты сказал, что по мне не сказать, что я там живу.

- Э, ну... железки. Знаешь? Утопия кишит техникой, и все там пользуются техникой. Все *напичканы* там техникой! Ну, большинство.

- Как ты?

- Вроде того. А ты, я гляжу, чистенькая.

- Чел, глаза на дорогу.

Лита рассмеялась, когда орк зрелых лет с громоздким визором вместо глаза смущённо отвернул лицо, испещренное старыми ранами и хирургическими операциями.
Они ехали на старой машине кочевника по запыленному шоссе, ведущему к технологической громадине на горизонте, именуемой городом-государством - Новая утопия. Выглядело достаточно жутко и прогрессивно, как штукенция из научно-фантастических произведений, что Карма наблюдала в своём мире. Солнце давно стало скрываться за хмурыми тучами, которые нависали над "Утопией" и её окрестностями. Наверное, солнце тут видят чаще те, кто работает или живёт на самых вершинах шпилей, что пронзали небеса своей высотой. Выглядит потрясающе уныло, но море, побережье которого было довольно близко, сглаживали образ.

- Тут всегда такая дерьмовая погода?

- Агась. То есть, нет... Большую часть времени. Это из-за выбросов и воздействия технологий, которые скапливаются над городом и закручиваются. Люди так думают. Дождь идёт почти всё время, грязный и иногда токсичный. Иногда. Но советую обзавестись дождевиком.

- Капец там темень, наверное.

- Куда там! Спать тяжело, помяни моё слово. Облака ведь переливаются всеми цветами городского неона почти круглые сутки, освещая всё вокруг ещё больше. Туристы находят красивым, а жители...

Орк пожал плечами. Он и сам не знал, как относится к такой атмосфере. Благо, он не проводил в городе 24/7. "Ну и корпоративная дыра, всё таки," - фыркнула про себя Карма, докуривая косячок.
Вздохнув, потянувшись и выгнув спину, она поблагодарила мужчину за попутку, накинула на себя укрепляющие и ускоряющие заклинания, и выпрыгнула из машины, побежав на всей скорости, вперёд, обгоняя рухлядь, на которой перевела дух. Она могла бы сразу телепортироваться в сам город, но ей хотелось посмотреть на окрестности прежде чем погружаться в этого железного монстра, спонсируемого ЭкзоТех. Киберпанк красив только в вымысле. Такие места - как бесячие, токсичные клоуны. Может быть весело наблюдать за ними, пока они не прицепятся конкретно к тебе.

---

Пройдя через все контрольные пункты и оказавшись в киберполисе, Карма с интересом разглядывала всех вокруг. Куча разношёрстного - и разнокожего - народа слонялись туда сюда по слякотным улицам. Уши бурил постоянный индустриальный шум от автобанов над головой, поездов, рабочих машин разных форм и размеров, и самого города, непрерывно перемешивающего все свои составляющие. Будто целый оркестр Ветви, которая не сулила ничего хорошего от города карусели. И всё же...
"Окей, это круто!" ухмыльнулась Карма, и побежала, куда собиралась. Поднимаясь с одного яруса на другой, сбивая с толку и раздражая прохожих тем, что проносилась мимо на умопомрачительной скорости. Однако её сил и магии не хватало на то, чтобы обогнать местные автомобили, проносящиеся по... чёрт знает, как это называется. Магнитное шоссе, наверное? Аэрошоссе? Буквально громадные коридоры из длинных балок, формирующих воздушное шоссе для транспорта, летающего на громадных скоростях. Намного больших скоростях, чем могла себе добавить девушка.
Она скуксила недовольное лицо. Похоже, всё же придётся воспользоваться самым ненавистным, самым противным и к чему она так давно не прибегала...

Общественный транспорт тут был ужасен. Куча людей, либо слишком грустных, либо пьяных, либо толкающих наркоту. Пара шлюх, похожих на лисиц-тиренов, на соседнем сиденье заигрывают с татуированным бандитом, плоть которого было не разглядеть из-за имплантов, и только что член у него из штанов не вытаскивали. С другой стороны сидел недовольный работяга, буквально кричащий что-то в свой телефон подчинённому, обзывая в силу всего своего скудного вокабуляра, но с талантом к громогласности и чётко речи. В воздухе пахло маслом и железом. Собственно, весь город пах разными металлами. Системы очистки воздуха тут, конечно, работали на полную, но даже их могло не хватать, так что на протяжении всего пути Карма не снимала свою маску. Палить своё лицо вездесущим камерам тоже не хотелось. Будет она ещё позволять корпорациям следить за собой, ага. Будто это добавляет безопасности.
Господи, сколько там ещё остановок?..

---

Жилой комплекс, относительно высокий этаж, квартира... Карма наконец пришла. Дверь открылась и девушка с усталым видом зашла внутрь, бухаясь на диван и откидывая голову назад. Она скучает по родным крохотным, провинциальным городкам. Ну да что уж, сделанного не воротишь.
В холодильнике нашлась банка с недопитым напитком, который Карма с удовольствием пригубила. Ещё была всякая хуманская еда, можно было что-то придумать.
Рука подхватила пульт от ультрателевизора, который голограммой выводил детальное изображение с текущего канала. Там шли какие-то новости, об очередных авариях, пропаганде, рекламе товаров... типичное говно, короче. Немного покумекав, Карма подключила канал через свой телефон, настроившись на музыкальный канал. Немного потанцевала, ловя вайб, разделась в процессе и пошла в душ. Работать вообще не тянуло, лучше пока смыть с себя грязь, пот и расслабить мышцы. Предметы одежды тем временем были отправлены в навороченную стиральную машину. Выглядела так себе, но эта модель способна постирать, высушить и разгладить всё в течении получаса. Круто же.

Расхаживая по жилой ячейке нагишом с полотенцем на плечах и растрёпанными влажными волосами, Карма задумалась чего-нибудь перекусить. Достав скудные остатки продуктов, она нарезала овощи, перемешала, отправила на сковороду. Специй бы добавить... есть тут специи?
Карма, не знала. Откуда ей знать? Это же не её квартира, а какого-то "инквизитора", который предположительно охотится на одного коллегу из Парфорссы. Сказали разведать, правда ли это. Блин, кстати!
Тень мелькнула за одним из шкафчиком, предлагая заглянуть. Оттуда выехала доска расследователя с кучей заметок, фотографий, эээ... Карма застонала от умственных усилий, что требовал этот процесс. Вдуматься в чужую систему, только автору понятную, то её мучение. Не на голодный желудок уж точно. Заодно, нашлась полупустая баночка паприки. По крайней мере, по вкусу и виду похожа. В Аркхейме даже спустя столько лет нельзя быть уверенной в том, что используешь.

Машина пиликнула и открыла отсек, выплюнув пар и дав забрать одежду. Покровная броня, выглядящая как соединённые с лифчиком трусики, были натянуты на подтянутое тело и подключились к нему, создавая невидимую воздушную оболочку от местного холодка и брызг кипящего масла с плиты. Остальные одежда со снаряжением остались на диване, слишком уж леново их было надевать: они были плотными, удобными и надёжными, но такими запаристыми в снятии и надевании! В это мире нет ничего идеального. Кроме творения, что сейчас Карма закончит!

Пожарив заправку и нарезав ещё пару холодных элементов будущего сэндвича, Карма нагрела хлеб собственной магией, а потом всё сложила в один шедевр. Отличный обед, с видом на подвижный индустриальный ад за широким окном.

---

Моль взял монтировку и может теперь заметить, что она из какого-то необычного сплава. Предположительного - магического, покрытая древними рунами. В спокойном состоянии выглядит, как обычный инструмент. Очевидно, что при активации свойств данного артефакта, а это оказался артефакт, она начнет проявлять свечение на рунах. Остальное же неизвестно, включая свойства.

Портал, который бережно должен был перенести Люциуса в город и дать время осмотреться, собрать информацию и данные определенно решил иначе. Вряд ли это было сделано без помощи анонима, который закинул прямо по координатам еще одного, кто мог быть ему полезен. Определенно полезнее Эш, которая по мнению "Смайлика" могла запороть всю вылазку на заброшенный завод. Искажение в процессе перехода между порталами ощущалось, смена проявления магии, цвета. Подстава от души, что требовала теперь осмотреться вокруг и понять, где именно находится Люциус. Аноним отправляет сообщение: "По городу гулять неинтересно". Словно сам аноним поставил точку в проявлении. И после отдельным сообщением отправил улыбающийся смайлик. После просмотра сообщения исчезли, словно никогда не было. Остался лишь контакт, которому можно написать.

Контакт наступил. Только никого не видно вокруг из союзников, но это и объяснилось почему. Маскировка легла хорошо, искажая пространство вокруг арда, пряча его от любопытных глаз. При желании скрытность можно связать с другими напарниками, чтобы они могли видеть друг друга без помех.

Контейнер поддается достаточно просто, словно там спрятана далеко не радиация. Розовые кристаллы размером чуть больше телефона. Легко обхватить в руку, а пахнут и вовсе... Клубникой? Правда, это если забыть о том, что еще чувствуется повышенная радиация неизвестного типа.

Древний открывает портал. Точечно, грамотно, идеально. Магия струится с кончиков его пальцев в нужные места, не привлекая к себе внимание. Портал? Нет никакого портала, всем чужакам он просто кажется. Хотя, признаться, на этот самый портал никто и не смотрит даже при желании. Никого нет. Хотя, на КПП возможно и могли бы обратить внимание, но там охранники решили сыграть партейку в покер, пока ничего интересного не происходит в поле зрения и на камерах. В конце концов камера у входа в энергоблок не работает.

Моль же решает взять один из кристаллов. Пусть и осторожно, через рубашку. Но разве ткань могла перекрыть влияние радиации? Пусть Моль и шагает в портал, который выводит в техническое внутреннее помещение, но выходит оттуда определенно уже измененным. Странные ощущения в теле, непривычные. Тело становится менее гибким, но более твердым и стойким. А еще, если забыть про твердость кожи, то в руке/в кармане обнаруживается кусок стейка прожарки медиум-рар. Горячий, но кожа спокойно переносит эту температуру. Порталы Древнего то заменяют напарников, то подкидывают еду. Что дальше? Кофе с круассанами или хтон с бубенчиком?

Идти в портал пожелали на все, а Хао и вовсе наблюдал сверху за помещением, которое было видно. А вот Моль в прямом эфире оказался тем самым живым мясом, которое закинули в одиночку. Благо, что всё оказалось не так страшно. Помещение представляет собой узкую сервисную комнату, которая завалена оборудованием. Стены покрыты пожелтевшими схемами энергосистем завода, некоторые порваны. Пол усеян битым стеклом и обрывками проводов, а аварийные лампы слабо мигают раз в пять секунд.

В углу помещения находится лужа розовой слизи, которая лениво расползается и наслаждается тишиной и относительным спокойствием, игнорируя мерцание лампочки. Первично выглядит безвредно, но неизвестно какую угрозу она из себя представляет.

Взгляд медленно может оценить обстановку. Шкаф, предположительно, с инструментами и вентиляционный люк в полу, который ведет вниз. Решетка на нем снята, внутри следы волочения. Кажется, там пролезло что-то крупное. Дверь в коридор, которая заперта снаружи, но есть смотровое стекло.

---

Вот смотрю я. На этот замок. И. Трогать его. Не хочется. Совсем. Пытаюсь преодолеть себя. Но ощущение не исчезает. Странно. Замок выглядит обычным. Ничего выдающегося в нём. Я не замечаю.
Прям магия какая-то. Или... Меня мучает совесть? А, ведь, по сути. Что я собираюсь делать? Проникнуть на закрытую. Чужую. Территорию. Без разрешения. А так же нельзя. Так только воры поступают.
Ладно. Ещё раз осматриваю дверь подвала. Петель не видно. Возможно, она открывается вовнутрь. Замираю. Прислушиваюсь. Нет. Никаких звуков оттуда не доносится.
Ну, его этот подвал. И, вообще, там наверняка темно. А у меня и спичек нет. Так, что. Надо ещё попробовать. Попасть на обратную сторону. Так. А если я пойду по часовой? Прямо отсюда. Иду. Попадаю на другой торец. Да уж...
Что я только не делаю. Как я только не хожу. И передом. И спиной. И левым боком. И правым боком. И по часовой. И против часовой. И бегом. И прыжком. Наматываю вокруг здания. Не меньше десяти кругов точно. А меня то на один край телепортирует. То на другой. С одного бока зайду. На противоположный пошлют. Хочу что-нибудь кинуть. Но ничего не могу взять. Короче. Уж я к ней. И так. И эдак. Со словами.
- Ну, пусти. Ну, что ты вредничаешь? Да, я только одним глазом гляну. Не буду я ничего брать. Честное слово. -
И без слов. А она... А она! То там её не трогай. То туда у ней не заглядывай. То там к ней не лезь. Не таверна, а девица какая-то! Да, что на этих задах такое? Что меня не пускают. Цензура восемнадцать плюс? Несовершеннолетним вход воспрещён? Я не понимаю. А безуспешные попытки. Меня, в конце концов, выбешивают.
- Вот и стой, как дура! Тоже мне, краля выискалась! -
Психую. Со злости топаю ногой. И... Стоп. А почему я, вообще, разговариваю с домом? Осознание несуразности происходящего. Приводит в ступор. И отрезвляет. Так, надо остыть.
Какое-то время ничего не предпринимаю. Просто стою на месте. Разглядывая ночное небо. Облака плывут. Ветер есть. Трава шевелится. Луна... Мне становится интересно. Движется ли она? Но не могу вспомнить. Её первое положение. Звёзды мерцают. И с краю. Будто одна падает. Поворачиваюсь. Но нет. Глюк что-ли?
Ладно. А это точно извёстка? Или всё же краска? Трогаю стену. Но на руках ничего не остаётся. Но ощущения не такие, как. От засохшей эмали. Вроде бы. Состояние моего тела. Заставляет во многом сомневаться.
Ну, снаружи осматривать больше нечего. О! Разве, что крыльцо. Оно заколочено. Со всех сторон. Из чего вывод. Под ним не спрятаться. Жду ещё. Укрывшись за торцом без подвала. Вдруг трактирщик выйдет. Но, тот и не собирается.
Честно. Заходить страшно. И волнительно. Тем более, я тут один. Пришедший за мной исчез. А вдруг, он внутри? Тогда и мне пора. Поднимаюсь по ступеням к входу. Так. Пытаюсь сначала определить. Есть ли сходство. Между бревном. И древесиной двери. Как бы похоже. Но и нет. Непонятно.
Ладно. Хватаюсь за дверь. И тяну её на себя. Она всё же открывается наружу. Ха... Вот, будет кто сейчас выходить. Прилетит мне по лбу. И улечу я далеко-далеко.
И, что я вижу за порогом открытой двери?

---

До чего же свезло сыскать здравомыслие в ещё не до конца утратившем самоконтроль хранителе харотского леса, иначе противостояние могло оказаться для пары путешественников роковым. И после их конца уже не будет важно, что они всего-навсего искали какие-то причудливые цветочные растения, обрётшие известность как среди ботаников и коллекционеров, так и у разбойников — жадных любителей взять от природы столько, чтобы никому наверняка не досталось, да и любой ценой заполучить заветные дикие аквилегии. Из-за такого ажиотажа любопытство Сюзанны всё обострялось: охота на них ведь далеко не из-за жуткой красоты переливающихся чёрным блеском лепестков. В них заложен куда более глубокий смысл, и изучить его предстояло с корнем и лично, среди доступных источников имея лишь отрывки. И если бы не снисхождение судьбы, заведомо пославшей эону встречу с легионером, который имел такую же цель прибытия в неизвестную тайгу, то при пережитых обстоятельствах пришлось бы совсем не сладко. Потому также в знак благодарности Симберу за такую надёжную и крепкую опору Серра тем более не могла развернуться и отступить, да и о каком страхе могла идти речь, когда на их стороне оказался сам элементаль, хоть и не сразу поверивший путникам?

Уже не впервой Ресинджер раскрывал себя всё бо́льшим джентльменом, которые своими жестами в большинстве случаев располагают к себе дам, и Сусанна исключением не стала, отвечая мужчине без задних мыслей. Они успели за столь короткое время проверить друг друга на прочность и слаженность и смогли доказать, что каждый достоин доверия. Женщина кивнула легионеру в знак солидарности с необходимостью поспешить продолжить поиски, которые должны были облегчиться благодаря подробной наводке Ссаршаарса'кшраснсаш'хаара. Тогда же прозвучало и предостережение, напоминающее искателям цветов об опасности дикой природы, а не только захвативших территорию бандитов, которые пока ещё не напомнили о своём присутствии. Как бы ни учила наёмническая жизнь быть готовой к любому исходу событий и уметь экстренно находить решения, сейчас эонка понимала это как неприятное препятствие, на которое не хотелось тратить ресурсы времени и магической энергии. Шанс успеха велик, пусть не в стиле Алой Лилии было действовать в открытую и против толпы врагов, зато в этом наверняка силён Симбер, не торопившийся раскрывать весь свой потенциал. С другой стороны, оно и правильно. Ведь порой даже союзник не должен знать особенностей напарника. В данном случае, скорее, для приятного эффекта неожиданности.

Охнув, сиренеглазая провела взглядом умчавшего элементаля и в порыве слегка сдавила мужскую ладонь, после чего тут же разжала ту и опустила на его локоть. С уст Ресинджера послышался сарказм как оценка текущего положения дел, и он был встречен сдержанным смешком эонки, озадаченно посмотревшей на темноволосого. Действительно, всё звучало не очень утешительно, однако они куда лучше знали, куда следует двигаться и кого нужно либо избегать, либо ликвидировать. Непродолжительные мысли были прерваны вопросом легионера, на что женщина слегка склонила голову и слабо улыбнулась.
— М-м-м... А как ты собирался их перевозить, коль тоже подался за ними? — Серра издала тихий добрый смешок. — Конечно, я прихватила с собой несколько мешков. В них с корнем и горсткой почвы обвяжем растения, а дальше поможет пространственный «‎карман», который мне услужливо предоставил коллега во временное пользование.
Демонстративно приоткрыла левую сторону дублёнки, показывая торчащие из внутреннего карма верёвочки сложенного несколько раз мешочка.
— Но и это вопрос не самой первой важности. Сначала бы отыскать их. До этого остаться живыми, — и вновь утешительная улыбка. Разумеется, женщина просто пошутила.

---

— ...моя окончательная смерть с высокой вероятностью разрушит этот мир. Границы и так на ладан дышат. То же самое, если я перестану быть аккумулятором по любой другой причине.
Демиург? – Баргот замер, окончив калибровку скальпеля. Он не планировал предавать окончательной смерти демиурга. Щелбан по обуху. Инструмент в его пальцах издал тонкий звон, будто лезвие оборвало невидимую струну. Взгляд переходит на пленницу.
Разрушит мир? – ехидная усмешка. Давеча у них как раз произошла интересная беседа с Данталианом. По его расчетам даже потеря первичного олицетворения не сможет существенно навредить Аркхейму. Мир треснет, но не уничтожится... – «Я – часть той силы, что вечно хочет зла и вечно совершает благо». Трещины лишь ускоряют эволюцию, – окончил мысль вслух. А уж что касается окончательной смерти прочих демиургов, то с момента прекращения Охоты третьего поколения вывелось достаточно, чтобы никто даже не заметил потерю одного или двух.
— Думаешь, я начну переговоры под угрозой, что ты вернешься через столетие мстить? – щелчок переключателя, режущая кромка нагрелась и голодно заурчала, – Или что откажусь по этой же причине от твоего неокончательного убийства? – играет лезвием на свету, – Факт твоей природы мы подтвердим, не беспокойся.
Либо опровергнем. Но было бы и вправду очень кстати, я как раз уперся с модернизацией зерен в потолок за отсутствием подопытного образца, – слегка нервно поглаживает обруч на воротнике, гася приятную взволнованность от этой перспективы.

— РАИ звучит глобально. Расскажешь, как успехи?
— Я что, похож на злодея из мультфильма~а? – разумеется дархат не станет делиться этим, хоть проявленный интерес ему польстил и даже смог приятно удивить.


— И про какую совесть ты вообще говоришь?
— Детишки. Не стала их заражать Лотти, – внезапно отвлекается и от разговора, и от осмотра короба подавителя. Одергивает халат, за край которого потерянно ухватился выживший дархат-ассистент, в итоге тот пытается вцепиться уже в штанину, но Баргот делает шаг в сторону и высвобождается со вздохом. Затем двинулся удовлетворять просьбу о смене позиции.

— Если озвучишь правила – возможно. Хотя для меня это все равно будут шахматы. Как-то я к ним привязалась, офицер.
— Я спросил твое мнение, но не давал право выбора. Весь смысл слова «пленница» означает человека без свободы воли, – довольно мурлычет. Мелкая дерзость не способна омрачить его настроение сейчас.

Марионетка вздрагивает, будто торопится настроить новый цикл Безмолвного Ока. На деле – подавляются лишние желания потыкать в светящиеся кружочки. Челюсти издают недовольный стон существа, запертого в тисках. Через пару минут тот трансформируется в пронзительный вой бессилия, отражающийся на ледяных стенах, но тут же гаснет под розовыми всполохами и движением пальца. По агонизирующему лицу ассистента стекают горячие слезы.

— Звучит так, будто я их в бордель сдаю.
— Прости, небольшая профессиональная деформация, – хитро поиграл бровями в ответ на изогнутую ею, – Раньше картель много соприкасался с красными кварталами. И невинность была хорошим товаром, – произносит мужчина с ностальгическим тоном, вспоминая сутенерскую молодость.

— ...но все равно один же не управишься, придется привлекать, разве нет?
— Возможно и придется, – картинно призадумался, – Однако вредно слишком полагаться на других, в ключевые моменты нужно самому уметь справляться со всем. Думаю, ты меня поймешь, ведь сама отказалась от страховки Эсперо.
Раз те не пришли за тобой ни в мой особняк, ни попытались отбить в космосе.
— Что же касается имени, Элериум, то не находишь некую эстетику трагедии в том, чтобы встретить смерть самой собой? Зачем нам здесь кто-то другой? Твоя внешность уже говорит о принятом решении. Хотя на нашего ребенка это никак не повлияет, – голос сочится нежностью.


Отступает на шаг, источник света сдвигается, его тень вытягивается и вдруг взмывает пикой, рассекая воздух. Баргот поднимает руку и ведет пальцем вдоль, воздух в месте соприкосновения сгущается и дрожит. Безмолвный хруст. Трещина. Все больше их расходится, куски пространства откалываются и затягиваются в разрыв, формируя дыру. Проступила странная смесь запахов: окислившегося железа, жженого нероли и гниющих орхидей, – которая разнеслась и запросто унюхивалась даже демиургом. Дархат тянется в бездну, что-то перебирает, убирает, берет новое – будто достает вино из погреба. Проем, к слову, был поставлен так, чтобы Элериум могла вот почти увидеть, что там, но этого все же не удавалось.
— Начнем с этого, – удовлетворенно кивает, извлекая небольшой куб из матового серого сплава. В местах касания на поверхности проступали голубые "вены" защитной сети, отводящей избыточную энергию в карманное измерение, – Назовем его Альфа. Конечно, у нас не получится сразу. Альфа приживется, подавленный твоей сутью. Но я отучу тебя... сосуществовать, – Баргот подносит куб к лицу, сжимая сильнее, тот светится ярче, – Всякое зерно – ветер изменений. Я буду корректировать каждый следующий порыв, пока ты не сломаешься под его напором.
А затем подсажу свое, – прислоняет свободную кисть к своему животу. Подвис так на пару секунд, а после отложил контейнер на стол рядом и направился в угол лаборатории, что-то подхватил, засунул в карман и вернулся к сфере.

Марионетка вдруг сорвалась и забилась в угол. Другой выживший последовал ее примеру в благоговейном ужасе. Источники освещения завращались, заставляя тени в помещении трепетать темными знаменами. Рука культиста вынула стилет с лезвием, напоминающим тонкий бур или сверло по своей форме, способное навредить существу особо повышенной прочности. В специальный отсек Баргот залил из дозатора антикоагулянт нано-гепарин – серебристый гель из наномашин, хуманской разработки, призванный преодолеть природную регенерацию превосходящих их существ.

Со звуком бормашины высверливает в инстинктивно проступившем хитине на запястьях магические знаки: на левом – шестигранники, образующие фрактал из "сот"; на правом – переплетенные руны, складывающиеся формулой ДНК и замыкающиеся на себе лентой Мебиуса. Кровь сочится с них густой смолой, становясь все более и более жидкой, как у гемофилика. Капли и брызги на полу сплетаются ожившими струями в магический круг под сферой с Элериум. По сторонам света формируются особо выделяющиеся сигилы: на востоке спираль-змея, на юге череп, на западе зияющая пасть с острыми рядами зубов, на севере перевернутый лебедь. Это все напоминает сложную элитную магию.
— Πάντα ῥεῖ καὶ οὐδὲν μένει. καὶ δὶς ἐς τὸν αὐτὸν ποταμὸν οὐκ ἂν ἐμβαίης. οὐ γὰρ ἂν ὁ αὐτὸς ποταμὸς εἴη, οὐδὲ γὰρ ὁ αὐτὸς ἄνθρωπος! – раздается речитатив, перекладываемый на два тембра: шепот-шипение и скрежет-крик.

---

Данные с жесткого диска заставили хумана понимающе хмыкнуть и покачать головой: полезно, но... Увы, предупреждение уже сильно запоздало, что, впрочем, было и неудивительно, учитывая что этот конкретный комплекс не использовался уже давненько, судя по почти что истекшим срокам годности различных штуковин в медблоке предыдущего помещения, где они с Лирой только что были. Сколько лет здесь все лежало "как есть"? Пару лет точно, или, может, даже больше? Лет пять? Еще полгода назад хуман на собственной шкуре убедился и увидел собственными глазами, как именно Субъект №0 был встроен в архитектуру всего города: тысячи глаз повсюду, контроль над почти что каждым (или каждым вообще?) имплантом, каждым хоть в какой-то степени кибернетизированным организмом, тотальная слежка, "дышащие" стены, нанитовые нервы Системы, вьющиеся по стенам, тысячи щупалец-волокон, струящихся внутри стен и по стенам... Псевдоживой город. Такой же, как и Новая Утопия, но на несколько порядков более омерзительный: аномалия под Ньютом давала городу-калейдоскопу запредельное количество энергии, позволяя перемещать титанические сегменты самого мегаполиса, питая заводы и производства, поддерживая силовые щиты, и правило там было лишь одно - не лезь в глубины. Туда, куда спускаться без усиленного исследовательского отряда в полном защитном обвесе было катастрофически небезопасно. "Стеклянные Когти" же... Макс, конечно, не знал наверняка, что именно город "давал" своим жителям, но по всему увиденному создавалось впечатление, что город ничего не дает, лишь высасывает из жителей и всех, кому посчастливилось попасть внутрь, все до последней капли крови, разума и жизни.

Что ж. Хотя бы обходной путь на диске обнаружился. Очередной лаз через ебучую - да сколько ж можно! - вентиляцию, но хотя бы без этих стремных кристаллов повсюду, а показания Нефа дали повод немного выдохнуть: хоть какой-то кусочек пути впереди был более или менее чист от мерзкой кристаллической поросли. Да и девчонка показала себя с лучшей стороны, разыскав где-то огнетушитель: признаться, хуман о таком даже и не догадался, зациклившись больше на мысли о "высоких температурах" и раздумывая, что бы тут такое поджечь и как именно (не так-то просто взять и поджечь закрытые металлопластиковыми и металлическими панелями почти что голые стены, без малейшего признака горючего материала), чтобы отвлечь поросль, но, за неимением очевидных вариантов, Макс уже было задавал чип-импланту данные для расчета координат подпространственного перемещения, чтобы "прыгнуть" метров на двадцать вперед, "сквозь" преграду из наростов вместе с Лирой.

Действительно. Зачем поджигать, если можно охладить - и реагирующая на тепло всезаполняющая кристаллическая поросль сама отодвинется в сторону, избегая охлажденной зоны!
- Класс! - с крайней степенью одобрения на физиономии хуман показал Лире большой палец и поторопился юркнуть в расширившееся отверстие, пробегая на другую сторону прохода. - Бегом-бегом-бегом! Тьху... Вашу ж мать...
Последнее относилось уже не к способу перемещения, не к кристаллическим наростам наростам на стенах, полу и потолке, не к висящему в воздухе дрону, как ни в чем не бывало мигающему огоньками и кладущему с прибором на кристаллы вокруг, и даже не к чистоте окружающих помещений - а к тому, что когда-то было человеком, а теперь превратилось в груду поросшей кристаллами плоти, изуродованной, деформированной, затвердевшей на грани полного обездвиживания, вмурованной в пол и стену коридора, и лишь каким-то неведомым чудом сохранило остатки сознания, протягивая к незваным гостям конечность, в которой под слоем кристаллов с трудом опознавалась когда-то обычная человеческая рука.
- Свет Архея... - несколько секунд хуман стоял неподвижно около изуродованного, но еще живого тела. Действительно живого. Проведшего в мучениях... Неведомое количество времени - не хотелось даже думать о том, что этому бедолаге пришлось пережить, сколько недель или даже месяцев он провел здесь, врастающий заживо в пол и стены, перевариваемый разрастающейся минералоподобной херней, каким-то неведомым чудом цепляющийся остатками угасающего разума за реальность, не желающий умирать таким отвратительным способом - хотя уж лучше бы ему было сдаться и умереть, - и жаждущий теперь лишь милосердия. Рефлекторно сглотнув и нахмурившись, хуман оглянулся на Лиру, дернул головой, вглядываясь вглубь помещений комплекса, туда, где что-то лязгнуло, а затем махнул рукой в ту сторону, где, согласно полученной недавно схемы помещений должен был располагаться очередной лаз вентиляции -  Неф тоже истолковал отмашку по-своему, тихо пискнув, подобрав кибернетические паучьи лапки и быстро полетев к виднеющейся в стене решетке.

- Давай к вентиляции, открой решетку для Нефа, пусть идет вперед, проверять маршрут, и лезь туда за ним. Я... Сейчас.
Присев на корточки перед кристаллизовавшимся, но еще живым телом, хуман с мрачной миной на физиономии, украшенной сведенными в одну линию складками бровей и глубокими морщинами на лбу, помедлил еще несколько секунд, нервно шевеля пальцами правой руки и пытаясь сочинить хоть какой-то способ...
Да нет. Не было никакого способа. Слишком мало осталось от бедняги и не было никакой возможности эвакуировать, или оказать магическую и медицинскую помощь на месте. Рука медленно потянулась к поясу и Макс с шуршанием вытянул из кобуры увесистый пистолет, приставляя ствол к изуродованной, деформированной, почти полностью покрытой кристаллами голове бедняги. Снова поморщился, глядя как из единственного глаза, оставшегося на разросшемся и ощетинившимся кристаллическими наростами, почти неподвижном лице, стекает по угловатым граням струйка темной жижи - уже не кровь, уже не слезы, но хотя бы еще не кристаллическое крошево
- Пусть Архей сотрет тебе память об этом кошмаре, братишка. - губы хумана шевельнулись, выбросив короткую фразу, и снова сжались в тонкую нить.

Блядство.

Выстрел в упор.
Треск черепа и хруст разлетающихся осколков кристаллов.
Безвольно упавшая на пол рука несчастного человека.

Добивать раненых, которые не были врагами - работа ублюдка-мясника, а не солдата, но иногда это было высшей формой милосердия, прекратить мучения невиновного человека при отсутствии возможности вернуть его в строй. Будь оно трижды проклято, такое милосердие. И четырежды проклят этот "Эйдолон" со своими мразотными экспериментами.

Еще секунда паузы, шелест убранного в кобуру пистолета - и Макс резко поднялся на ноги, поспешив к вентиляции, куда только что отправил Лиру. Терять времени еще больше они не могли себе позволить.

---

Информация о том, что тело Хоглана фон Айнцберна может не сдержать невидимости достаточно долго, была учтена и Маршал лишь обеспокоенно кивнул, сжав ручку железного коня покрепче. Следовало быть готовыми и к такому, ничего не поделать. Такова жизнь.

"Нет проблем, учтем", — хотелось подтвердить, но, подумав о подобной фразе, Хашрам сдержался и с губ слетел лишь воздух. Не нужно было давать повод увидеть сарказм там, где командующий даже близко не вкладывал подобный смысл.

---

— Предположение, что это первоначальная версия именно Ротарла, – интересное. Однако же... я не помню, чтобы в трудах по истории возникновения Ротарла хоть немного описывались подобные конструкции. Поглядите. Здесь на стенах какие-то узоры, похожие на технологичные схемы. И еще... вам не кажется, что некоторые пласты стен в этом лабиринте немного двигаются, подобно шкуре древних? Странное сочетание органики и технологий, которое Ротарл до сих пор не перенял, обидно, — рассказы Хашрама были вполголоса и отдавали достаточной долей профессионализма. Данную информацию Хоглан или Макх могли подтвердить в своих источниках.

Однако в некоторых источниках также есть странная череда событий: некоторыеученые Ротарла, которые занимались исследованием технологии древних, обвинялись в измене и призывались к трибуналу во главе текущего наместника Ротарла. Не все, может быть десятая часть. И по этой причине ученые вполне бы не смогли завершить свои исследования. Судьба ученых доселе неизвестна в открытых источниках.

Маршал достал масло и смазал первую дверь. Та поддалась и без скрипа открыла комнату, в коей справа и слева было по четыре колбы с алой мутной жидкостью, излучавшей мягкое тепло и издававшей странные тихие гудящие звуки.

— Глядите, тут и пульт есть. Похоже на камеру для экспериментов, но ничего ценного я не вижу. Пойдем дальше, — пытался поторопить Хашрам. Еще не было известно, сколько Хоглан может выдержать под невидимостью. Однако стоило группе разведки развернуться из комнаты, как в небольшой лаборатории проявились будто под пленкой неосязаемые фантазмы полупрозрачного красного цвета. Фантазмы в виде докторов в халатах, что-то показывавших на колбы, а среди докторов была...

— Архей меня за яйца! — выругался шепотом Хашрам. — Это первая наместница, построившая Ротарл? Что она здесь делает?!

Рука потянулась за иллюзиями прошлого, но иллюзии ответить ничем не могли и не реагировали. Ни на Хоглана, ни на Макха, ни на Маршала. Разговор иллюзий был кратким, после чего оные помаршировали к выходу плотной группкой сквозь любое препятствие и исчезли, достигнув двери комнаты.

— Проклятье... Нам нужно выяснить, что творится. Где-то был заложен пиздеж.

Когда мужчины вышли, в корридоре именно послышался топот острых ножек. Весьма знакомый. Коридор лабиринта, в котором оказалась группа разведки, патрулировался десятью паукообразными древними.

---