Аркхейм

За свою пусть и недолгую жизнь Линн повидал множество снов. Одни он помнил почти в деталях, другие — как сквозь туман, будто сотканы из ускользающего между пальцами дыма. А были и такие, что исчезали бесследно, едва он открывал глаза. Сны бывали разные. Радостные — про тёплый, сытный домашний ужин, от которых он просыпался с урчащим от голода животом. Леденящие — где он снова и снова гнался за сестрой, но находил лишь криво обтёсанный надгробный камень на вершине холма. И были такие... неловкие, от которых юному вору приходилось просыпаться красным как рак. Но этот сон был другим. Особенным. Потому что он повторялся уже месяц. Раньше ночь была передышкой. Сейчас — приговором. Днём он чувствовал хоть какое-то облегчение, а вот с наступлением темноты всё тело напрягалось в ожидании. Каждую ночь — одно и то же. И каждый раз он просыпался выжатым, как лимон. — Чёрт возьми, если так пойдёт и дальше, зимой я вообще на улицу не выйду — подумал он, натягивая одеяло и зажмуриваясь.

Сон пришёл быстро. И снова — она. Та самая бесконечная, глухая ледяная пустошь. Слева — знакомый холм, тот, что он мог бы узнать среди тысячи. И больше ничего. Лишь снег, ветер и пронизывающий до костей холод. Умереть, даже во сне, он не мог себе позволить. Ему это было противно, противоречило его сути. Улицы его хорошо научили — даже таракан борется за жизнь до конца.

Он знал дорогу. Шёл по ней снова. Пробовал когда-то свернуть — без толку. Смерть ждала и там. Метель не заканчивалась. Снег не заканчивался. Пространство будто замкнуто на нём одном. Единственное, что он когда-либо находил здесь — поместье, к которому шёл и сейчас. Путь до него занимал добрых пять часов. Пять часов, чтобы снова увидеть острые черты крыши на фоне блеклого неба. Это было его единственное убежище. Или ловушка. Может, там удастся развести костёр, переждать остаток кошмара. А может, за дверью будет нечто хуже метели. Он не знал. Но выбирать было не из чего.

— А ведь помнится, кто-то мне говорил, что любит зиму — Стуча зубами и дрожа от холода, он мерно делал шаг за шагом, с ненавистью пытаясь вспомнить кто же это мог быть. Как не странно, но холод во сне ощущался вполне натурально. Его одежда никак не спасала от холода — она попросту не была для этого предназначена. Сжавшись в комок, стараясь не думать о бескрайней дороге впереди, Линн издалека больше напоминал обледенелую, забыту́ю кем-то куклу, заброшенную в сугроб и обречённую медленно исчезать под слоями снега.

Постепенно, он стал сбавлять ход — дальше надо было идти осторожно.
Начиная примерно с этого момента, все в его сне шло наперекосяк. То метель усиливалась еще больше, погребая его под слоями снега, вынуждая принимать быструю смерть от удушья, то на него нападали местные обитатели — стая белоснежных волков, непонятно откуда взявшихся, но несущая медленную и крайне мучительную смерть в сражении. Иногда под ногами предательски исчезала земля, и он летел вниз — в ледяную пещеру, где ломал кости или — что хуже — оставался живым и медленно замерзал в полной темноте.

Он знал, чего ожидать. Именно поэтому каждый шаг давался с усилием. Не от усталости — от предвкушения. Его пальцы были полусжаты, готовые в любую секунду дёрнуться к ножу. Он постоянно косился по сторонам, прислушивался к каждому шороху, искал движение, тень. Всё тело было натянуто, как струна. В прошлых снах опасность находила его неизбежно, как бы он ни старался избежать её. Но сейчас — тишина. Метель привычно ревела, снег ложился ровным слоем. Ни следов, ни звуков, ни малейшего намёка на чьё-то присутствие. Только его дыхание, резкое и ровное, да хруст под сапогами. Никаких падений. Никаких волков. Даже ветер, казалось, стих. И чем дальше он шёл, тем сильнее это давило. Что-то будто затаилось, выжидало. Он чувствовал: за ним наблюдают. Или играют с ним. Сон, который раньше наказывал за любую беспечность, теперь будто отступил — но не ушёл. Путь был легче, чем обычно. И это пугало. Иногда он думал, что вот оно, поместье, показалось за пеленой метели. Но стоило приглядеться — и видение исчезало. Тени холмов, фантазии, вызванные страхом и усталостью.

И он продолжал идти. Потому что вернуться было нельзя. А больше — некуда.

---

Он заметил его не сразу.

Сначала что-то мелькнуло сбоку — тёмное, неподвижное, чуждое общей блеклой палитре сна. Он остановился, прищурился, прикрывая глаза от ветра, и сделал шаг в сторону. Сердце предательски дрогнуло.

Поместье.

Оно было не сразу заметно — на фоне бескрайнего снега и метели его силуэты сливались с окружением. Однако, чем ближе он подходил, тем отчетливее начинали проявляться резкие, угловатые линии крыши, острые, как лезвия. Тёмные силуэты окон, пустые, как глаза мёртвого зверя, выглядывали сквозь вихрь снега. Фасад дома выцветший и облупленный, словно он простоял здесь века. Впрочем, Линн знал: в каждом сне он находил его в таком же состоянии. Между развалом и стойкостью, как и всегда.

Когда он подошёл ближе, поместье казалось чуть больше, чуть тяжелей. Не физически — ощущением. Стены будто сжимались, давя на него. С каждым шагом было всё труднее дышать. Линн провёл рукой по двери, холодной, шероховатой. Как и раньше, на ней не было ручки. Только едва заметный шов, намекающий, где заканчивается дверь и начинается стена.

Он вдохнул, задержал дыхание. В один из прошлых разов он погиб как только толкнул её. Он не знал, что будет за ней. Но он был готов.

И он толкнул.

Дверь, больше походившая на створку ворот поддалась нехотя, с натугой и гулким хрустом. Словно бы желая в последний раз проверить, хватит ли незваный гость наделён силой, решимостью и правом двигаться дальше. Увидеть то, что было сокрыто за ней в течение столь долгого времени, всех этих многочисленных смертей. Впервые Линн увидит внутреннее убранство поместья, что раньше всегда, словно в насмешку над любопытствующим взором, было закрыто непроницаемо-чёрными провалами окон от настойчивых попыток повнимательнее всмотреться вовнутрь. 

Открывшийся наблюдателю схожий с тронным зал внушал своим величием и монументальностью. Стены, украшенные многочисленными барельефами с редким вкраплением фресок выглядели отнюдь не пошло, но изысканно. Выполненные из белого камня изваяния прочно занимали свои места в симметрично прорезанных изнутри нишах. Массивные колонны тянулись вверх, поддерживая собой невероятной высоты потолок, на котором угадывалась роспись в виде огромного щита с неразличимыми узорами поверх него. Могло даже показаться, что помещение изнутри было значительно больше, чем могло бы физически уместиться при осмотре здания снаружи. Но стоит ли удивляться подобным вещам во снах?
Несомненным оставалось одно - на создание этого места некогда потратили многие месяцы самые искусные зодчие, художники и другие мастера всякого толка чтобы получить результат в виде подобных шедевров. Зал внушал трепет, давил своим существованием, и в то же время одним интерьером утверждал свою значимость для хозяев. 
Во всяком случае, так о нём можно было сказать до того, как сюда пришёл крах. Стоявшая здесь некогда мебель в отличии от камня не смогла пережить испытание времени и являла собой лишь истлевшие, а порой и просто сгоревшие горы древесины и ткани. Безупречная кладка стен в некоторых местах была испещрена сетью трещин, а пропускавшие мягкий зимний свет окна уже давно не были столь кристально прозрачными как раньше, являя собой мутную пелену на границе с внешним миром. 
История не пощадила даже расположенный в противоположном конце зала трон из благородных пород камня, отчего-то развёрнутый в противоположную сторону, от предполагаемого входа для гостей. Но тем явственнее было видно как грубо, под косым углом была отсечена спинка трона. Словно бы когда-то давно огромный топор решил не мелочиться, снося голову правителю этого места.

Позади громыхнуло - гигантская, многометровая глыба льда обрушилась прямо за спиной Линна, надёжно перекрывая единственный отступления, захлопывая собой створку сработавшей мышеловки. Хотя бы на этот раз она не перебила его хребет, оставляя страдать в мучениях, как делала это несколько раз до этого. К ему возможному удивлению, ничто не попытается убить его и следующие несколько метров пути, даже пронизывающий до костей ветер останется где-то позади, напоминая о себе лишь протяжным воем сквозь приоткрытые створки ворот. Нависшие вокруг бледные стены будут давить на сознание с немым молчанием, пока он не доберётся точно до середины зала.

- Ветер донёс мне весть о твоём прибытии... Неумирающий. И он не произнёс эти слова ласково.

Женский голос эхом доносился ото всюду, многократно отражаясь от стен. Трон медленно двинулся, беззвучно разворачиваясь на месте. Нет, даже не так! Резко нахлынувшее головокружение кричало о том, что это не трон, а само здание, а может и всё мироздание завертелось кругом, оборачиваясь нужной стороной к восседавшей на том месте владыке. А в том, что место не пустовало, можно было убедиться довольно скоро.

Она сидела расслабленно закинув ногу на ногу, словно проведя здесь уже тысячи лет, и готовая провести в этом кресле ещё многие тысячи. Почти всё её тело было скрыто под просторной белоснежной мантии, бледная кожа виднелась лишь на непокрытых руках и приоткрытой нижней половине лица со сжатыми в тонкую полоску губами. Её взгляд был надёжно упрятан под опоясывающей голову чёрной лентой, которую пересекали струившиеся из под широкополой шляпы волосы белого, молочного цвета.

- Твоя храбрость давно пересекла границу с глупостью. Сколько ещё перерождений у тебя осталось до окончательной смерти?

Её слова сквозили холодом не меньше, чем бушевавшая снаружи метель. Всё вновь и вновь возникавший где-то на дальних рубежах вторженец не прекращал свои жалкие попытки проникнуть в её владения, каждый раз встречая свой неминуемый конец, такой же жалкий и бесславный. В то, что гость с таким усердием прорывался к ней из каких-либо благих намерений Миранда не верила, она уже давно не та наивная пятидесятилетняя девица.
Для всяких же недоброжелателей у неё всегда найдётся тысяча-другая способов умерщвления, от быстрой и почти безболезненной смерти до мучительной и наполненной агонией кончины. Изменять своим традициям она не собиралась и сейчас - ответвлениях служебных коридоров по обоим сторонам от неё уже доносилось далёкое, но медленно приближавшееся рычание голодных лютоволков. Несмотря на столь богатые угощения от Неумирающего, похоже что эти создания имели поистине бездонные желудки.

Она же скрасит скуку, понаблюдав за его последними мгновениями на сей раз собственными глазами. Не так уж много в этой ледяной пустоши других развлечений.

Линн молча стоял в центре зала, не сводя взгляда с фигуры, восседавшей на троне. Его пальцы всё ещё покоились на рукояти ножа, примерзнув к той, казалось бы, намертво. Он не боялся показаться невежливым или навлечь на себя гнев — холод сковал его с такой силой, что ему было сложно уже просто стоять и оставаться в сознании. Он провёл в ледяных пустошах столько жизней, чтобы однажды просто пройти эту дверь. Чтобы не просто увидеть трон, но услышать голос. Услышать её. И всё же, когда этот момент настал, он не почувствовал удовлетворения. Ни злости. Ни облегчения. Единственным доступным для него чувством был холод. Только холод, затаившийся где-то глубоко под кожей. Говорить было невероятно сложно, но стоять молча и смотреть на фигуру девушки на троне, продолжая дрожать, было бы слишком глупо. Хотя, по правде говоря, вору очень хотелось плюнуть на все и просто упасть вперед, отдав разум на растерзание льдам этого места и наконец проснуться. Проснуться в привычном ему мире, в привычной обстановке, месте и времени. Но сейчас он был не готов сдаваться. Опустить руки и расслабиться сразу после того, как он чего то добился  —  перейти порог поместья было для него уже достижением  — означало впустую потратить свои силы и нервы, а что еще хуже —  испытать эти страдания следующей ночью вновь, надеясь на этот раз добраться в чуть лучшем состоянии.  

— Я не знаю о чем ты говоришь, — Перед этим плотно сжав скулы, он с огромными усилиями кое как унял дрожь, что позволило даже говорить ему более-менее не запинаясь, хотя даже при произнесении такой простой фразы зубы так и норовили удариться друг о друга, либо о его язык. Голос Линна прозвучал не громко, но в тишине зала каждое слово отзывалось эхом, точно набат. — Но пожалуйста, прекрати. — Фразы были короткими, но он старался вложить в них максимум смысла, потратив минимальное количество оставшихся у него сил. У него не было сомнений, что девушка на троне не ощущала холода — её голос был спокоен, ровен, как метель, тихо стелющаяся по пустоши. Не вызывало вопросов и то, что она была магом, ведь это объясняло многое. Но слова о перерождениях задели его глубже, чем он ожидал. Это могло значить только одно — она знала. Знала обо всех его смертях. И пусть это не делало её врагом, в глазах Линна это всё равно было обвинением.
Выбор у него остался простой: умереть ещё раз, попытаться убить её — вдруг это прекратит кошмар — или попробовать договориться.

Он шагнул вперёд. Звук его шагов словно подчеркивал вес тишины между ними. Где-то на границе слышалось рычание — слишком знакомое. Слишком близкое. Но Линн больше не оборачивался. Он не ждал прощения. Не ждал объяснений. Не ждал ничего — но стоял. И в этом молчаливом стоянии было больше вызова, чем в любой браваде. Он хотел донести этим единственную мысль — он вернется вновь. Не по своей прихоти, но он вернется. 

Твоей просьбе не достаёт должного почтения, Неумирающий! Стоит мне только захотеть, и твою душу будет ждать что-то намного страшнее банального круговорота перерождений.
 
Словно в подтверждение своих слов, Белая ведьма щёлкнула пальцами и подняла на пальце крохотное пламя яркого, синего цвета. Крохотный огонёк не устраивал сам по себе, выглядя так словно особа решила продемонстрировать простенький фокус со скрытой в правой ладони спичкой. Пальцы левой замерли в мистическом жесте, служившим по сути финальным спусковым крючком для заклинания геенны огненной. Но прежде чем выпустить его на волю ведьма недовольно, явно разочарованно фыркнула, вспоминая свои ранние размышления. Хоть юнец и действовал ей на нервы, на сей раз она сама позволила ему дойти до этих дверей, дабы получить свои ответы. 
Убить его из сиюминутной прихоти значило бы похоронить те силы, что пошли на защиту от излишне разбудевавшейся в этих местах стихии, что накрывала его в этом последнем путешествии.  Без неё оборванец бы скорчился от мучительной смерти ещё парой километров ранее.
С неудовольствием Миранда коротко подула на всё ещё танцевавший над пальцем огонёк и тот в одно мгновение сорвался вниз, несколько раз отскочил от гранитного пола и, словно живой, стал быстро распространяться в сторону невиданного здесь ранее гостя. Пламя захватывало пол быстрее чем лесной пожар или вода из прорвавшей плотины. За мгновения, которых бы хватило только на испуг, синие языки огня окружили Линна и набросились на его одежду, его волосы, его плоть, превращая человека в один ярко горящий синий костёр.
Когда первый ужас от осознания происходящего отойдёт, наш герой почувствует главное — огонь Ведьмы не обжигал, а только согревал, медленно отмораживая уже казалось бы навсегда обмороженные конечности. Налипшие комья снега и льда шумно испорялись от касания с очищающим пламенем и постепенно, за долгую пару минут нехитрое заклинание полностью впиталось в тело парня, оставив от себя напоследок лишь тянувшуюся под потолок струйку пара.
А теперь, когда ты должен мне за спасение жизни, попробуем ещё раз. Кто ты и что ты делаешь в моих землях?

Слова про Неумирающего Линн оставил без ответа. Говорить было, правда, сложно. Но когда женщина, чьё тело скрывала причудливая и явно дорогая одежда — больше напоминавшая ведьминскую из сказок — заставила огонёк танцевать у себя на пальцах, он ощутил тревогу. Смерть во сне не пугала его. Пугала боль, которую он мог ощутить, сгорая заживо. Он однажды видел, как загорелся дом в соседнем квартале — крики, треск пламени, запах горелой плоти... всё это всплыло в памяти с пугающей отчётливостью.
— Стерва... — подумал он, инстинктивно отступая, успев заметить, как огонёк сорвался с ладони незнакомки и метнулся к нему.

Он запаниковал, рефлекторно пытаясь сбить с себя пламя. Огонь никак не реагировал — пальцы проходили сквозь него. Линн сжал веки, готовясь к очередному калейдоскопу боли, уже собираясь броситься на пол и кататься, даже сорвать с себя одежду... Но огонь... Согревал?

Снег в волосах растаял, влага стекала по шее, но он не пытался её утереть. Пальцы на руке, сжимавшей нож, вздрогнули, чтобы сжаться ещё крепче. Впившись взглядом в ведьму, он не без удивления ощутил — не просто не холодно, а по-настоящему тепло. Он перевёл взгляд на испаряющуюся с одежды влагу и выдохнул тяжело, с усилием, будто вынырнул из-под воды.

— А может, и нет... — впервые он смог посмотреть на женщину ясным взглядом. Её лицо скрывала шляпа с тонкой, чёрной вуалью. Он не мог даже понять, была ли она человеком. Впрочем, в остальном она казалась вполне обычной женщиной, судя по фигуре. Почти его роста, но от неё веяло величием и аристократизмом. Ещё больше этот образ усиливал её странный трон.

Он быстро огляделся, надеясь увидеть других, но в зале были только они двое.

Надо было что-то сказать.

— Раз она мне помогла, значит, сейчас я ей не враг... — Линн помнил о необходимости выяснить, что ей от него нужно. Он не был альтруистом и задавать вопросы вроде "почему не помогла раньше, если знала, что я тут умираю" — было бы глупо. Он сам много раз проходил мимо умирающих жителей Нижнего Города. А иногда и вовсе обрекал кого-то — таков был удел вора. Убийства никогда не были его целью, но если его жизнь была под угрозой — его действия были хладнокровны.

— Точно... — пальцы медленно разжались, выпуская рукоять ножа. Прямого столкновения с магом он не выдержит — особенно с тем, кто живёт в таком месте. Сон или нет — разум подсказывал, что сопротивляться бессмысленно.
— Раз ей нужно почтение... — Вор медленно поклонился, глядя в пол. Для него это было непросто. Потерять из виду потенциальную угрозу было всё равно что бросить кости со смертью. В обычных обстоятельствах он бы так не поступил, не зная, что это сон.

Подняв голову, он немного размял плечи и спокойно, без агрессии, но с благодарностью, посмотрел на женщину.

— Можете говорить со мной просто. Я не из благородных, чтобы удостаиваться титулов.
Из того что услышал, он знал, что ведьма появлялась и раньше, в других снах, но обращение к нему как к Неумирающему по-прежнему казалось ему странным.
— Я Линн. И честно — без понятия, что здесь происходит. Этот сон снится мне уже месяц. — Сделав осторожный шаг в сторону, не к ней, просто прочь от центра зала. Тело слушалось, и это было обнадёживающе. Он повернулся обратно, чуть выше взгляда — туда, где под вуалью угадывались черты лица. Бесполезно — разглядеть что-либо было невозможно, но он всё равно смотрел, будто надеялся, что в этом взгляде найдёт намёк, знак, хоть что-то.
— Каждый раз, когда я засыпаю, — произнёс он негромко, — я возвращаюсь сюда. К холоду. К этому поместью. И кажется, к тебе.
Он немного помолчал, словно подбирал слова.
— Я не знаю, кто ты. И я не могу ответить на твой вопрос. Я бы хотел сам узнать на него ответ и, если это возможно, не возвращаться к этому сну каждую ночь. - Закончив фразу, ему очень захотелось усесться прямо на пол, но вспомнив про "галочки" стоящей напротив него женщины, связанные с уважением, лишь переминулся с ноги на ногу. После долгой дороги мышцы ног предательски болели и очень хотелось немного отдохнуть, но Линн не был бестактным и, как минимум, не хотел лишаться возможного союзника из за такой незначительной дурости.   

Миранда с предвкушением подалась вперёд на своём троне как только первые отблески страха и отчаяния засверкали в глазах её невольного гостя. Широкая, змеиная улыбка перетянула её лицо от вида того ужаса, той паники и даже секундной злобы, что так открыто сменяли друг друга в круговороте его эмоций на такой безобидный огонёк. Она наслаждалась этим спонтанным представлением.

- О да... Рычи, шипи, скули, маленький котёнок. Повесели меня ещё немного!
Впрочем, такая его реакция была и поводом задуматься. А ведь все предыдущие ипостаси она умерщвляла исключительно заклинаниями школы льда, значительно экономя на этом свои магические силы благодаря витавшим вокруг эманациям холода. Что, если в следующий раз она зайдёт с другой, прямо противоположной стороны? Проверить будет совсем несложно - достаточно лишь только дать ей повод со стороны неизвестного проходимца, что продолжает столь настырно ломиться на её территорию.

Когда пламя затухало, хищный оскал на лице ведьмы плавно перерос в загадочную улыбку Мона Лизы. Похоже, гость искренне радовался временному возврату контроля над собственным телом. До такой степени, что теперь наконец соизволил выказать ей должное почтение, всё-таки заслужив крохотный плюсик в воображаемый листок с собственным именем. К слову об имени...
- Линн... Я запомню. - смакуя на языке простенькое сочетание букв повторила Миранда, кивком повелевая продолжать. Хотя бы с его именем не было никаких проблем, чего нельзя было сказать о пространном упоминании титулов этого оборванца. Она никогда даже не думала о том, чтобы возносить этого юнца в титул герцога, графа или даже жалкого баронета. Где-то на границе сознания ведьмы набатом застучала мысль о том, что она упускает нечто крайне важное.

И громкость этого чёртового набата всё усиливалась по мере того, как Линн продолжал свой незамысловатый рассказ.
"- Этот сон снится мне уже месяц"
"- Каждый раз, когда я засыпаю, я возвращаюсь сюда".

Картинка медленно складывалась воедино из отдельных элементов мозайки подобно тому, как в один узор складываются фрагменты печати Йорганна-Филдмана, приоткрывая завесу истины. Под конец всей истории улыбка и вовсе пропала с её лица, сменяясь серьёзным, крайне недовольным и отнюдь не весёлым выражением.
- Если ты не лжёшь мне...
Ладони Белой Ведьмы напряжённо сдавливали каменные подлокотники трона, но уже сформированная в голове мысль теперь никак не давала покоя. Мгновения спустя, и обладательница белой шляпки и вовсе, не выдержав, вскинулась с места, уверенным, но спешным шагом направившись вниз по ступеням, бросив на ходу лишь короткое:
- С дороги.
Вне зависимости от реакции Линна, она пройдёт мимо, окатив того ароматом можжевельника и земляники, а после, сделав ещё несколько шагов, остановится точно посередине тронного зала, после чего с усилием, жестом попытается притянуть что-то из под земли.  Аккуратно уложенные гранитные плиты вспучились, и в зазор между ними, прямиком из подземного склепа на пол посыпались черепа.
Один, два... Пять... Десять... Двадцать...
Почти три десятка очищенных от любых следов плоти черепов образовали аккуратную кучку прямо возле её ног. При должной наблюдательности можно будет заметить, что большинство черепов были в точности неотличимы друг от друга за исключением случаев, когда на некоторых виднелись следы чьих-то зубов или же части отдельных представителей были раздроблены неизвестными ударами. Любой эксперт бы удивлённо воскликнул, что все эти черепа принадлежали одному и тому же человеку, но это не было открытием для самой Миранды. Она прекрасно знала, что носитель ещё одного, точно такого же черепа, сейчас стоял подле неё. Что стало отличным поводом обновить на себе невидимую глазу плёнку физической защиты.
Тонкие и бледные пальцы взялись аккуратно перебирать черепа из общей кучи, осторожно выкладывая по порядку перед собой. Она с трудом силилась вспомнить как и когда умерла каждая из копий Линна, ведь сейчас этим информация неожиданно стала архиважной. Её губы беззвучно двигались, проговаривая выхватываемые из памяти события, но она совсем не спешила объяснять что-либо герою всех этих событий.
Всё, что сейчас имело смысл, имело желтоватый костяной цвет и смотрело на неё пустыми глазницами.

По правде говоря, самодовольство и пренебрежение, сквозившее в голосе женщины были на руку Линну. Он всегда предпочитал, чтобы его недооценивали, а как известно, хорошо смеется тот, кто смеется последним. Он чуть сдвинулся, когда она прошла мимо, скользнув рядом, как порыв ледяного воздуха, оставляя после себя аромат дикого леса. Впервые за всё это время он почувствовал, что она думает. Не играет, не издевается и не угрожает, а по-настоящему занята чем-то важным, пугающе сосредоточенным. Да, это был пожалуй идеальный шанс расправиться с ней прямо сейчас.

Однако, момент был уже упущен. Сейчас он стоял позади нее, чуть поодаль, на почтительном расстоянии в добрых три-четыре метра. Его глаза скользили за её движениями, пока она с безмолвной решимостью вытягивала что-то из-под земли. Он наблюдал, как плиты пола разошлись, как сквозь зияющую трещину склепа посыпались черепа, словно капли дождя. Один за другим и все одинаковые.

Один из черепов, чуть откатившийся поодаль от остальных, смотрел ему прямо в глаза.
 
— Это... — посмотрев в провалы глазниц, его мысли тотчас стали угасать. Постепенно, его разум застилала пелена — картина перед глазами стала смазанной. Он даже не заметил, как в его руках оказался кинжал.

Мысли медленно угасали. Словно ураган, надвигающаяся тьма застилала разум, всё становилось смазанным, как сон. Он не заметил, как в его руке оказался кинжал. Он сделал шаг вперёд плавно, точно и размеренно, как хищник выжидающий момент.

— Стой... — отголосок мысли вспыхнул в голове. Паника попыталась пробиться сквозь туман, но исчезла, будто вычерпнутая рукой чьей-то чужой воли.

Он хотел окликнуть её. Предупредить. Закричать. Но ничего не вышло. Губы остались сжаты. Молчание обволакивало изнутри, тяжёлое, липкое. Его тело больше не слушалось. И всё же он чувствовал. Чувствовал, как на лезвии кинжала сгущались тени. Они не имели формы, но казались живыми. Шевелились, вились, словно змеи, жаждущие впиться в плоть.


Кинжал дрожал в воздухе, его рука застыла, как натянутая струна. Ведьма всё ещё стояла на коленях, перебирая черепа, не оглядываясь, будто не чувствовала приближающейся угрозы. Или просто игнорировала её. Линн уже почти сделал последний шаг, и тут снова увидел его — тот самый череп, что откатился в сторону. Его глазницы были пусты, но в них тлело нечто. Не свет и не отражение, а мрак. Из этой тьмы, невидимо, тянулись нити. Они впивались в его разум и тело, управляли каждым движением. Он больше не был собой. Он становился куклой в чужих руках.

Словно вспышка в темноте, пришло понимание — это не он хочет убить её. Это череп хочет убить, используя его. Эта мысль пронзила туман, и он сумел перевести взгляд в сторону. Не голову — только глаза. Череп будто ждал этого. Он ничем не выделялся внешне, но был чужим, живым, хищным. Линн выдохнул. Почти беззвучно, но этого хватило. Что-то внутри дрогнуло.

Резким, почти инстинктивным движением он рванул руку в сторону. Кинжал полоснул воздух и с глухим звуком вонзился в цель.

Целью был его собственный висок.

Звук падающего на пол тела наконец разорвал тишину.


Спешно глотая воздух, словно выброшенная на берег рыба, Линн приподнялся с кровати. Сказать, что убивать себя было сложно — не сказать ровным счетом ничего. Даже в самых плохих ситуациях он привык жить и ставить все именно на свою жизнь, но тогда, там, во сне, он не был уверен. Как он уже понял его смерть не меняла ровным счетом ничего — он так и не опознал чьи черепа лежали на полу. Но он был не уверен, выживет ли ведьма также, как он, если ее убить там, во сне. И проверять, пока что, он не хотел. Его целью было избавиться от этого сна. Так или иначе, женщина по всей видимости была заинтересована в том же, пусть и вела себя, прямо скажем...
— Ну, надеюсь эта стерва в следующий мой приход приготовит бочонок с горячей водой и что-нибудь перекусить... — с нервной усмешкой, вспоминая вонзаемый в голову кинжал, подумал Линн, падая на кровать обратно, наконец переведя дыхание.

 

Возможно, ей стоило быть более предусмотрительной, ведь поворачиваться спиной к незнакомцу было не самым разумным решением, но алчная жажда познания, что всегда преследовала её, была намного, намного сильнее подобных приземлённых мыслей. Его рассказ мог приоткрыть один из секретов этого маленького мира. Лишь глухой грохот падавшего тела смог отвлечь её от важного процесса - видимо истосковавшись по объятиям костлявой, Линн решил убить себя самостоятельно.

— Мужчины нынче такие хлипкие... —
Раздосадовано покачала она головой, смотря как хлеставшая из виска кровь заляпывает её пол. Щелчок пальцами - и тело окутали синие языки пламени, почти неотличимого от того, что грело Линна раньше. Хоть на сей раз огонь и не был столь ласков, по воле хозяйки сжигая всё чего он только касался и оставляя на месте тела лишь свеженький белый костяк. Уже привыкшая за пару столетий к запаху жжёной плоти Миранда взяла ещё один, новый череп в руку и сравнила с тем, что держала до того — одним из первых экземпляров.

- Первый и двадцать девятый. Именно в таком порядке они пришли на мои земли.

Покачав их оба в руках, Миранда безо всякого стеснения всмотрелась в каждый, выискивая мельчайшие отличия среди двух образцов.
Десяток минут прошёл прежде, чем вдумчивое прокручивание черепов наконец дало свои первые плоды. Проступившая паутинка кариеса на одном из зубов стала ниточкой, потянув за которую можно было докопаться до истины. С ещё большим сосредоточением уйдя в исследование, Миранда сорвала так мешавшую сейчас повязку с глаз и поднесла образцы поближе прежде чем подвести все выводы, финальную черту между правдой и ложью.
С глухим стуком оба черепа повалились из рук - приходивший к ней раз за разом отнюдь не лгал.

Между этими двумя прибывшими было около месяца разницы, от этом говорили не только его слова, но и скорость поражения того самого несчастного зуба. Но здесь же, в её плане всё было несколько иначе. Следующая копия приходила в мир сразу как только умирала предыдущая, а сама Миранда никогда не просыпалась ото сна. Всё, что ей оставалось здесь делать это снова и снова дожидаться в своих чертогах следующей ипостаси Неумирающего. Ну или просто коротать время, развлекая себя в меру не столь уж безграничных возможностей. Где-то на границе охранного заклинания снова замелькала точка, отзываясь в сознании предупреждающей пульсацией.

— Надеюсь, на сей раз этот дурак возьмёт с собой что-нибудь перекусить...

Вопрос был отнюдь не праздным - ведьма была лишена возможности набираться сил извне, как это делал пришелец, и всё что находилось в её зоне досягаемости были лишь снег, камень, призванные магией волки да собственные телесные жидкости.
Несколько широких пассов руками и земля забрала в свои глубины все кости - и хранившиеся ранее, и только что поступившее пополнение.
Затем она вновь надела скрывавшую глаза вуаль и последовала обратно, на свой трон, готовясь скоротать те часы ожидания, что обычно занимали у Линна на дорогу до поместья. Лишь эхо вторило звонкому стуку её каблуков. Несмотря на жгучее желание подложить ему пару ловушек за разыгранный спектакль, сей порыв она великодушно проигнорировала, экономя энергию и держа в уме что тот мог умереть даже без её помощи.

— Если бы глупость была волшебной, ты бы мог претендовать на титул архимага, Неумирающий.

С явным раздражением резюмировала она его последний поступок в предыдущей жизни, когда двери её поместья были распахнуты вновь. Вместо приветствия.

Свой день он провёл привычно. Ложиться и насильно заставлять себя заснуть не входило в его планы: сны — снами, но реальные проблемы для него были куда важнее. Воспоминания о ночи всё ещё периодически всплывали перед глазами в течение дня, но он старался о них не думать. Получалось так себе.


Вновь канализация и его скромное убежище, так оптимистично называемое "домом". На этот раз он подготовился, взяв у Брана лишь самую простую работу. Его нервы и самообладание давали слабину — каждая ночь становилась полноценным испытанием. Раньше всё было наоборот: только сны могли позволить ему отдохнуть и снять напряжение. Он всё ещё был полон сил — и это было одновременно его главным преимуществом и проблемой. По какой-то причине его состояние в реальности влияло на то, насколько он будет силён или слаб во сне. Измотанный и уставший он не мог прожить и получаса, тогда как именно в более-менее адекватном состоянии ему однажды удалось дойти до самых врат поместья и умереть на пороге. Совпадение это было или нет — неизвестно.

Достав из сумки купленные у травника снадобья, он присел на кровать. Позволить себе услуги травника было расточительно, но желание раз и навсегда решить этот вопрос оказалось важнее денег. Расставив на импровизированном столике — старом, как камень, служившем частью стен его убежища, — склянки, он ещё раз посмотрел на пламя свечи.

Это было странное чувство. Ему было... интересно?
— Отлично, теперь ты превращаешься в дурачка, который не может дождаться очередной смерти во сне — упрекнул себя Линн, откупоривая первую склянку.

В напитках не было ни капли магии, только тонизирующие средства на основе трав. Каждое предназначалось для разного, но все имели одну цель — пусть и минимальное, но преимущество. Вкус, впрочем, был отвратительный: едкий запах вперемешку с кислым привкусом болотного мха заставили его сморщиться. Не дожидаясь эффекта, он выпил вторую и третью склянки, не желая растягивать "удовольствие". Наконец, подошла очередь последней.

Этот пузырёк немного отличался от остальных. От него исходило лёгкое свечение. Нет, никакой магии — просто зелье на основе люминесцентных грибов, вызывающее глубокий и долгий сон.

— Ну, надеюсь, её высочество помнит меня и не придётся начинать сначала. В противном случае... — договорить он не успел, рухнув спиной на кровать. Мирно посапывая, он перевернулся на бок.   


И вот, снова он стоит на просторах кажущейся бескрайней пустоши. Снова безсолнечное небо, закрытое облаками и вновь холод.

Не дожидаясь ровным счётом ничего, Линн уверенно зашагал вперёд, плотнее кутаясь в свой плащ.
— Не прощаюсь — буркнул он, проходя мимо такого знакомого сугроба, будто насмешливо смеявшегося над ним своей вечной неизменностью.

Путь выдался относительно спокойным — насколько это вообще можно было назвать спокойствием. Если бы он только мог перенести в этот сон хоть что-нибудь из реального мира, он бы давно это сделал. Но нет: снаряжение всегда оставалось прежним — тонкий плащ, обмотки, мешковатая одежда и, ставший почти родным, кинжал. Он спал лишь в тонких, пусть и изрядно потрёпанных, домашних штанах. Сложно представить, что он чувствовал бы, окажись здесь в первые ночи в таком виде. Тогда, вероятно, он бы и шага не сделал от страха и холода.

Шаг за шагом. Это даже успокаивало. Что-то медитативное было в этом ритме.
— "Хрусь... хрусь..." — предательски выдавал под ногами снег.

Пока он шёл, его мысли кружились в привычном хаосе. Сон. Череп. Ведьма. И снова по кругу, в обратном порядке, снова и снова. Холод уже почти не чувствовался — не потому что стало теплее, просто разум был поглощён размышлениями. Он, конечно, понимал, что давно не чувствует пальцев рук, а ноги будто стали чужими, но будто не придавал этому значения.

Он был зол — и одновременно рад. Это странное смешение чувств жгло изнутри. Злость — от всех его многочисленных смертей. Всё-таки, даже если это "всего лишь сон", умирать каждый день — мягко говоря, сомнительное удовольствие. Радость? Он не мог понять. Может, дело в том, что он впервые за долгое время смог кому-то помочь. Настолько наивно и по-детски, что он едва не рассмеялся... но вместо этого выругался вслух:
— Какой же это всё идиотизм... — пробормотал он. Это простое ругательство почему-то отозвалось внутри, вернув ему трезвость и холод разом. А заодно — и зубовный стук.

На какое-то время зелья, к слову, всё же возымели эффект. Идти стало немного проще, тело начало понемногу согреваться. В какой-то момент ему даже показалось, что становится жарко — обманчивое чувство. Одна из последних склянок содержала крепчайший спирт, которого хватило бы, чтобы всерьёз опьянеть. В смеси с остальными снадобьями он действовал медленно, но верно, растекаясь по телу, вызывая лёгкое головокружение и создавая иллюзию бодрости.

И снова... снова это поместье.

Вновь перед ним стояла та самая дверь. Но в этот раз он не стал ждать "приглашения" от её хозяйки. То ли причина была в алкоголе, то ли в нежелании снова выглядеть слабым. Упершись плечом в тяжёлую створку, он навалился всем телом, медленно, но настойчиво открывая проход внутрь.
— Ну, здравствуй... — устало выдохнул вор, шагнув в центр зала. Подойдя к одной из колонн, он тяжело опустился на пол, горячо выдыхая, ощущая, как пар клубится перед лицом.
— Вы уж извините, но я... немного пьян. И да, даже не предложу вам... — Хотя сомневаюсь что вы бы стали это пить даже если бы я предложил — Из его горла донесся приглушенный смех

Она уже была готова разразиться очередной высокомерной колкостью в сторону Линна, но осеклась, заприметив неестественную, слегка нетвёрдую походку и манеры своего постоянного посетителя. За столько времени наблюдений Миранда уже прекрасно различала степени его замерзания и умело соотносила те с походкой, поведением и даже количеством наледи на бровях. На сей раз Линн превзошёл сам себя, добравшись почти в полтора раза живее прошлой попытки, не говоря о почти двукратном увеличении скорости. На её немой вопрос ответил сам мальчишка, искренне признавшись в своём нетрезвом состоянии.
- Что?... Как?... 
Неожиданно открывшаяся у юноши способность найти спиртное посреди ледяной пустоши удивляла и пугала одновременно. Если в его силах действительно была возможность материализоваться с чем угодно и он выбрал бутылку алкоголя, то перед ней сейчас сидел самый последний алкоголик всего предела снов.
Уж не со снежными же бобрами он напился, в конце-то концов.  - Проносились мысли в её голове, но при осознании что такое мышление превращает её в пародию на ревнивую жену, разве что без сковородки в руках, Мира лишь возвела очи горе, готовая уже казалось взвыть. Вот с чем ей приходится работать сейчас, когда дела наконец приобрели интересный оборот.

- Дай-ка я превращу тебя в жабу... - несмотря на наигранную улыбочку садистки, полностью утаить в голосе затаённую вселенскую обиду у неё не удалось. Она бы и сама сейчас не отказалась от бокала вина...
Поднявшись с трона, Белая Ведьма уверенной аристократической походкой проследовала к рассевшемуся возле колонны Линну, эхом разнося стук каблуков и шуршание почти невесомой ткани мантии, что свисала с её плеч.
Не дойдя около трёх шагов она остановилась и подалась вперёд, сложив руки на груди и склонившись ближе к незнакомцу. Тратить свои силы на его обогрев в этот раз не хотелось. Пускай довольствуется горящим в желудке очагом спирта. А то, что алкоголь действительно имел место быть, она теперь не сомневалась - запах явственно добирался до её ноздрей.
- А теперь рассказывай, как у тебя это получилось. - тонкие пальцы требовательно постукивали по её плечу, явственно намекая что дева ждёт ответа, и ответа честного, со всеми подробностями.

— Как-как... — Продолжение фразы уже почти слетело с его языка, но он вовремя хлопнул себя ладонью по губам. Впрочем, собой он остался доволен. Победная, хоть и уставшая, улыбка тронула уголки его губ. Импровизация с зельями удалась на славу — а значит, шансы вырваться из этого сна стремительно росли.

Угроза о превращении в жабу была благополучно проигнорирована. Да и грозить ему было бессмысленно: он не ощущал от неё никакой опасности. — Хотя, может, всё дело в той чудесной скляночке? — Мысль показалась ему настолько забавной, что он едва сдержал смех.

Он и правда предполагал, что реакция будет именно такой — и, что уж там, отчасти понимал её. Но что ему оставалось? Уповать на волю случая? Надеяться, что в этот раз он не замёрзнет по пути, как это уже бывало? Или, может, полагаться на то, что её магия каким-то образом "дотянется" до него? Последний вариант, если честно, был самым нелепым. Даже если бы этот "огонёк" и настиг его, шагать по снежной пустоши, сияя как факел и привлекая каждую встречную (или не совсем живую?) тварь — так себе перспектива. Одежда же, пусть и тёмная, быстро покрывалась снегом, делая его почти неразличимым уже через час пути.

Когда он заметил движение — ведьма начала снисхождение со своего трона — он почти с уверенностью ожидал тот самый "огонёк". Но... ничего не произошло. Алкоголь между тем продолжал своё дело. Зелья, что ранее заглушали действие дурмана, уже были усвоены, а вот сам напиток, похоже, ещё держался — и сколько его осталось, знал, пожалуй, только тот самый травник.
Нет, тепла он не давал. Но по крайней мере позволял не чувствовать себя обмороженным на грани смерти.

— Не могли бы вы ещё раз показать тот фо..., — он осёкся, вовремя сменив тон: —... оказать тот формальный знак сострадания к простолюдину с помощью Вашего дивного синего пламени? — Он старался не перегнуть палку, но это было чертовски сложно. Будь он трезв, не будь это сном, или будь хоть какая-то уверенность, что за его словами последуют последствия — он бы, возможно, и промолчал. Но месяц подобных снов медленно разъедал нервы.

Когда ведьма, наконец, остановилась рядом и приняла свою горделиво-аристократичную позу, он глубоко выдохнул — выпустив в небо облако пара, пропитанного парами спирта, — и попытался собраться. — Кхм. Если кратко, то у меня получилось. — Он понимал, что такой ответ её не устроит, и поспешил продолжить: — Перед сном я постарался как следует отдохнуть и закупил зелья у местного травника. Одним из них была простая колба с дурью, — именно так у них называли что-то вроде крепкого самогона. — Принял всё это перед сном.

Он перевёл взгляд на ведьму, в глазах уже плясали искры пьяного веселья: — Или вы правда думаете, что я решил хлебнуть дури по дороге, прихватив с собой лишь бутылку, но при этом забыв тёплую одежду и мешок с провизией? — Затем он, уже не пытаясь сдерживаться, пробормотал вслух: — К слову, снегоступы тоже не помешали бы... К слову, у вас нет случайно чего-нибудь закусить? — Брякнул он, но было уже поздно забирать слова назад
     

С явным раздражением слушая пришельца и морща видневшийся из под повязки острый кончик носа, в глубине души Ведьма искренне корила себя за то, что когда-то посчитала бесполезным и необязательным для разучивания  заклинание, что выводило алкоголь из тела жертвы. Вот, чего ей сейчас очень не хватало.
Впрочем и такого состояния Линна было достаточно, чтобы сквозь жалобы понять как у него получилось выкинуть подобный трюк.

- Теперь понятно... С тобой на План Снов переходит всё, что находится внутри твоего тела.

Секундное промедление и она наклонилась ещё ближе, вновь донося до носа парня запах хвои и лесных ягод.
Ещё ближе... Пальцы осторожно стянули вниз скрывавшую взгляд повязку и два чёрных глаза, вскользь пробежавшись по его телу, немигая уставились в его карие зрачки, вызывая волны мурашек. Словно бы через этот зрительный контакт Миранда смотрела намного, намного глубже. Прямо вглубь его души.

- А ещё ты тянешь за собой все предметы, что тесно связаны с твоей астральной сущностью... Интересно, но чрезвычайно бесполезно, если только ты не готов медитировать в обнимку со снегоступами по четыре часа в день. 

Когда она закончила свой анализ, Мира тяжело вздохнула, явно рассчитывая на нечто большее. А затем вновь выпрямилась, развернулась прочь, но под конец притормозила, вспомнив о чём-то ещё. Чём-то очень немаловажном для репутации.

- К слову... - она ярко выделила интонацией слова, напоминая о всё не прекращавшихся требованиях со стороны этого алкоголика к ней, владычице этих земель. Будто бы она была какой-то разносчицей в дешёвом кабаке. На поднявшемся вверх указательном пальце заплясал огонёк. Но на сей раз не синего, а фиолетового цвета.

- И о фокусах... - в глазах ведьмы блеснула не утаиваемая злоба за подобное сравнение магического искусства с каким-то шарлатанством, что было сродни личному оскорблению.

- Огонь в моих руках не обжигает... Только если я этого захочу.
Быстрым росчерком он сорвался со своего места и с силой врезался в грудь страждущего до тепла, явств и куртизанок Линна, как и в прошлый раз обволакивая тело с головой будто разгоравшуюся спичку. Но на сей раз это не было пламя очищения, что подобно безобидному щенку прижимался и согревал хозяина всем своим естеством. В этот раз по его тело пришла скорее натасканная гончая с одной целью - убить. По Её воле, пламя сделало свою работу быстро, не заставляя нашего героя мучиться слишком долго. В качестве благодарности за предоставленную информацию. Были ли в запасе Миранды церберы покрупнее, что заставили бы гореть саму душу? Возможно... А такие, что вынуждали бы его гореть плюс-минус вечность, выступая в роли люстры для этого холодного зала? Определённо.
Ей остаётся надеяться, что юноша поймёт подобный намёк и в будущем не станет проверять границы её терпения.

Её слова "внутри твоего тела" ему сильно не понравились. Он сразу представил себя в роли контрабандиста между миром снов и реальностью, переносящего в себе очередную магическую бряцалку для ведьмы. Это было бы даже смешно, если бы не было так отвратительно и даже немного пугающе.

А вот когда она наклонилась к нему, окунув вновь в запахи леса, произошло...
Черная повязка, до того скрывающая глаза ведьмы спала, словно складывая последний элемент мозаики её внешности. Собираясь было ответить колкостью, он открыл было рот, но, встретив на себе взгляд белоснежных глаз с неестественным, черным белком, замер. Глаза поймали его в плен не как мышь, но как юношу. — Во имя всего святого, это самое красивое... — фраза не была закончена. Язык был очень быстро проглочен, а сам Линн и без того красный от алкоголя и мороза, стал сравним с солнечным диском на закате, столь же ярким был его оттенок кожи. Глаза быстро метнулись в сторону ища пристанище.

Подобные реакции были для него новым, абсолютно. Шлюхи? Да, была парочка. Взросление в Нижнем Городе наступает крайне редко. Но именно ощущение влюбленности было для него чем то абсолютно новым, до такой степени, что он не мог не повиноваться своим инстинктам и не стушеваться как простой юноша. Он знал, знал что она знает. Ну либо догадывается о продолжении фразы. И сейчас единственная мысль ходила по кругу снова и снова: — Твою мать, твою мать, твою мать... — Попутно быстро сменяясь мыслями вроде: — Как же мне повезет если она подумает о том, что я просто под алкоголем захотел её компании — Вновь новая мысль: — Убей меня, убей, пожалуйста — Ему хотелось вновь оказаться в своей комнате подальше от неё, дабы иметь возможность хоть как то прийти в себя после такого позора.

Дальнейшие её слова он не слушал, вернее он их даже не слышал. Он попросту обхватил замерзшими руками голову и пытался успокоить мысли. Их было слишком много и они были слишком быстрыми, он был в реальном, настоящем ступоре.

Вскоре его коснулось пламя. Ощущение радости резко ворвалось в него, когда он понял что огонь сжигает его. Даже милосердно быстро. Заботливо?


В комнате был полный погром. Он был пьян, он был смущенным, нет, он был красным от стыда. Он также понимал, что он вернется вновь. Он старался абстрагироваться от всего этого, но воспоминания возвращались снова и снова.
— Какой же дебил... — Нет, он определенно не был готов к такому повороту событий. Самое отвратительное, что он был все еще пьян. Линн никогда не чинил погром — все что у него есть было нажито непосильным трудом, но сейчас всепоглощающий стыд перечеркивал абсолютно все в его голове. Здравомыслию не было места. — Заботливо... — Вспомнил он свои мысли в момент сожжения.

Нет, это была уже клиника.

Он очень хотел спать — снотворное все еще действовало, да и прошло не более трех часов с того момента, как он уснул. Но возвращаться туда он явно не спешил.
 

Обычно любимое её тёмной стороной представление на сей раз вышло уж чрезвычайно скомкано и нисколько не интересно. "Пришёл, умер" гласила бы тщательно выскобленная надпись на надгробии этого тела если Миранда озаботилась, чтобы у каждого такого Линна оно было. 
И были бы у меня три десятка могильных камней с одинаковыми надписями...
Грустно усмехнулась она, бросая взгляд на уже догорающие останки, рефлекторно пощурив носик от повеявшего запаха немного пережаренного шашлыка на костре. Очень и очень искушающего запаха.
Нет, ни за что.
Она резко замотала головой, растрёпывая белые волосы. Нужно переключиться на что-то другое, отвлечься. 
Точно, надгробия. 
Её взгляд опустился на одну из гранитных плит, на которой сейчас лежал новый костяк. Откинув мешавшие пряди назад, она начала диктовать, следя за тем чтобы аккуратные буквы проявлялись точно как она задумывала на каменной поверхности.
- Линн, юнец. Самостоятельно открыл влияние традиционных зелий на сущность при погружении на астральные планы. Погиб как воин, не моля о пощаде.
Короткий взмах руки, и свежий скелет вместе с плитой утянуло глубоко вниз, на одно из почётных мест её родового склепа. Пусть она и относилась к нему... Так, как относилась, Миранда признавала его силу воли двигаться дальше и пробовать новое, несмотря на все поражения на пути. Такому же креду следовали и величайшие исследователи рода ван Астрея. Ещё один, но на сей раз гораздо больший плюсик уважения появился на воображаемом листке с написанным вверху именем: "Линн".
  
-...И всё же, что он имел под этим "самое красивое"?.. - спросила она в воздух, безбожно (как и подобает ведьме) лукавя перед самой собой. Связь, которую она поддерживала в тот момент позволяла прочитать всю гамму сотрясавших его душу эмоций без необходимости даже тех нескольких неумелых слов со стороны. 

Надо же! Похоже меня и саму считают достаточно аппетитной.
Светлая улыбка появилась на её лице, плавно перейдя в несдержанный, чистый смех. Утерев слёзы из уголков глаз, Миранда ван Астрея вернулась на положенное ей место. Новая точка на грани восприятия уже щекотала её сознание, как и всегда появившись сразу после смерти предыдущей.

С Линном всякое бывало. С малых лет с ним было трудно найти общий язык — не то чтобы понять его: он был чересчур подозрительным, параноидальным и серьезным не по возрасту. Но к этому Бран уже привык. А вот видеть его в таком состоянии, как сейчас — было чем-то новым и, откровенно говоря, тревожным. Постоянство в их общем деле было важным, и каждый такой "звоночек" не мог не насторожить кормчего. Одним словом — Бран не понимал, что происходит.

— Если опять какие-то проблемы — ты только скажи. Джо недавно соскочил с отлежки. Ему несложно будет помочь. Ты же знаешь, "ни мне — ни тебе". — Слова, казалось, прошли мимо юноши. Линн, облокотившись на локоть, распластался на столе, как скат, выбросив вторую руку вперед и не отрывая взгляда от свечи. Фраза "ни мне — ни тебе" в этих стенах означала простой обмен: услуга за услугу, но только через кормчего. Линн не раз помогал другим, но сам просил крайне редко. А Бран хотел списать часть долга. Честно говоря, как названному отцу Линна, ему было больно видеть парня в таком виде.

Громко вздохнув и оглядев таверну, гора мышц чуть склонилась к нему:
— Может, выпьешь и расскажешь, в чём проблема? — Уже битый час он пытался добиться ответа. Последний раз он видел Линна в таком состоянии, когда у него забрали сестру.

Упоминание о выпивке впервые вызвало у Линна реакцию. Она была неожиданно быстрой — побагровев, он резко выпрямился, гневно взглянул на Брана, а затем снова осунулся, будто из него выпустили весь воздух. Он выглядел жалко. И сам это понимал.

Не желая срываться на одного из немногих близких ему людей, Линн попытался обратиться за советом:

— Кхм, в общем... — говорить об этом было чертовски тяжело. Признать собственную слабость — особенно.
— Я хотел спросить совета. — Он знал, как глупо всё это звучит, но такие обходные формулировки хоть немного помогали не замолчать совсем.
— Допустим, у меня есть друг. Он идиот, и... — Голос его становился всё неувереннее. Он чувствовал, что чем дальше заходит, тем глупее это выглядит, и тем больше стыда копится внутри — как снежный ком, в котором он, как маленький енот, катился со склона куда-то очень и очень далеко...
— Прямо в жопу! — Крик был скорее сдавленным рыком, но удара по столу хватило, чтобы на мгновение вся таверна затихла. Здесь не приветствовали буйства, и тех, кто нарушал это правило, быстро выкидывали наружу пинком — мордой в грязь.

Глубоко вдохнув, он почувствовал странное облегчение. Тишина и мнимая сила над ситуацией дали ему крохотный контроль.
— Бран, возможно, я влюбился... — Если бы вы могли видеть лицо кормчего, вы бы заметили, как тот изо всех сил пытался не отпустить плоскую шутку о наклонностях юнца и о том, что у него уже есть жена. Линн всё понял по выражению его лица и улыбнулся:
— Заткнись, пожалуйста. Мне вот совсем не смешно.

Через пару секунд со стола донёсся тихий смешок. Уже было непонятно, кто из них начал — остановиться было трудно. Потом — ещё один. И ещё. Через пару секунд тихого "закипания", первым сдался Линн. Он смеялся, смеялся, как никогда в жизни. Это была самая глупая и одновременно лучшая шутка, которую он когда-либо слышал — хоть её даже никто не произнёс. Но оба её поняли. Слёзы лились из глаз — не от горя, и не от счастья, а потому что ему было действительно весело. Этот приступ истерического смеха словно вымыл из него всё, что накопилось. Как дождь смывает следы от сапог. Ему было плевать. Плевать на всех в таверне, на себя, на свой стыд, на всё, что он натворил во сне. Сейчас он был просто пареньком, смеющимся так, будто это был последний радостный день в его жизни.

Минуту спустя, оба, вытирая слёзы и хватая воздух ртом, наконец успокоились.

Это было редкое зрелище. Увидеть Брана в добром настроении — событие само по себе, а уж такое — и вовсе невероятно. Что до Линна — его вообще редко кто видел хоть с каким-то настроением. Его "нормальным" считалось угрюмое лицо, вечно метающийся взгляд и натянутая вежливость, за которой легко читалась фраза "пошёл в задницу". А потому сейчас для всех окружающих в таверне они представляли редкостную аномалию. Да, они были мелкими сошками, всего лишь людьми без всяких знаний о магии — но где, если не здесь, их слова имели значение? 

Прокашлявшись, Линн продолжил:
— Кхм. В общем, она маг. У неё чёрные глаза. А ещё я по пьяни сделал ей комплимент — ну, пусть и не до конца — и попросил показать пару фокусов. — По мере перечисления лицо Брана вытягивалось, а сам он заметно бледнел. Под конец он выглядел так, будто мог слиться с городской стеной, если просто встанет рядом.

Слегка отодвинувшись от стола, кормчий уже без улыбки, с заметной тревогой — нет, со страхом — посмотрел на юношу, надеясь, что это всё была чья-то дурацкая шутка. Но Линн не собирался оправдываться:
— Линн... — начал он, но не успел договорить. Энтузиазм Линна пылал, как его улыбка, и пусть даже скулы болели — он продолжал:
— А! Точно! Я ещё попросил её принести закуски, вспомнил! — Хлопнул он ладонью по столу, вбивая последний гвоздь в крышку гроба своей истории.
— А-а-а... — Теперь очередь Брана была пытаться выдавить что-то осмысленное:
— И-и ка-ак ты остался жив? — Он качал головой из стороны в сторону, глядя на Линна как на уже мёртвого. Он верил ему — парень никогда не врал, но даже если бы здесь стояла вся королевская гвардия магов с активной "Истинной", в это всё равно было бы трудно поверить.

Таинственная улыбка расползалась все шире и шире по лицу влюбленного дурака:
— Попрошу заметить, я такого и не говорил


Разговор с Бранном во многом ему помог. Подключившаяся со временем тетушка Молли также внесла свою лепту — женское мнение в этой ситуации было важной штукой. Он не стал рассказывать подробности всего происходящего, как и то, что это было вовсе во сне — это было попросту лишним, довольствуясь только общим "инструктажем".

Сейчас, по пути домой, он уже не ощущал себя пьяным. Дураком — да, без сомнений, но это не было тем, что нельзя исправить. В его голове медленно созревал план действий, и его исполнение было приведено в действие немедленно. После такой эмоциональной разгрузки и всего пары часов сна ему чертовски хотелось прилечь. Зайдя к травнику и потратив кровные на очередной набор бутыльков, он вновь прокрутил в голове свой план. Краска изредка посещала его лицо, но уже не с тем всепоглощающе-ярким тоном. — Что за безумие... — Сердце билось предательски часто, будто подгоняя его поскорее вернуться домой и уснуть, но торопиться было нельзя. Открыв дверь и пройдя внутрь своеобразного убежища, он спокойно положил сумку на кровать и, обведя царивший хаос вокруг, принялся убирать оставленный за собой бардак.

Методично расставив всё по своим местам и выкинув всё, что не сумело пережить его буйство эмоций, Линн наконец сконцентрировался на главном — пытаясь вспомнить всё, что ещё говорила ведьма той ночью. Образ девушки вновь предстал перед его глазами, чёрные глаза вновь захватили его разум, заставив дыхание на мгновение замереть: — Нет, это решительно невозможно — Линн вновь вздохнул, расстроенный тем, что не мог вспомнить абсолютно ничего. Все образы были связаны не с тем, что именно она говорила, а с тем, как она это делала. С равным успехом он мог попробовать вспомнить, что ел три года назад в пятый день от начала ярмарки. "Пихать" что-либо в себя он был категорически против, а потому решил подумать: — Почему я появляюсь там именно в этой одежде и с ножом? — Подперев руку кулаком, он продолжил выстраивать свои предположения: — Есть ли разница между этой одеждой и какой-либо другой? Есть также домашние штаны, в которых я сплю, но появляюсь я не в них. Да и нож... Стоп, это же просто вещи, которые я использую чаще всего. — Лампочка словно зажглась над ним. Не желая терять вдохновение, Линн старался думать быстрее: — Возможно, это потому, что я их хорошо знаю?

Тотчас он слез с кровати, подтянув к себе кинжал со стола и уставившись на него. Да, именно так — он знал его слишком хорошо. Каждый сантиметр лезвия был ему знаком, каждую трещину в рукояти помнила его ладонь, вплоть до ощущения кончика клинка. Всё это было ему отлично знакомо, он мог при желании воспроизвести эти ощущения в памяти с лёгкостью, с которой мог вспомнить облик ведьмы.

— Что ж, настало время экспериментов...


Материализовавшись во сне, Линн вновь бросил взгляд на ледяную пустошь. Безлюдная, холодная, но уже такая знакомая. В руке было что-то тяжёлое. Ему не было необходимости смотреть на то, что именно это было. Довольный прищур скрасил его лицо, и, закинув сумку через плечо, он побрёл в пустошь, посмеиваясь сам над собой:
— Джентльмен, мать его...

...

И вновь громкий гул двери разорвал тишину зала. На этот раз он не был пьян, но всё же от него исходил слабый запах спирта — дозировка была скорректирована. Впрочем, это имело и свои негативные последствия — ему вновь было чертовски холодно, но всё же лучше, чем в первое своё посещение ведьмы.

Бросив взгляд на трон, он обнаружил её. Тотчас взгляд попытался было сбежать, но Линн упрямо вернул его и вновь посмотрел на девушку.
— Кхм. — Пройдя в центр зала, он остановился и чуть склонил голову на бок, словно принимая решение касаемо того, что именно сейчас сказать. На самом же деле он выбирал одну из заранее заготовленных конструкций разговора. Он уже долгое время спорил сам с собой, что именно он должен был сказать, не приходя к единому ответу:
— Есть две новости, одна хорошая, вторая, как вы понимаете, плохая — Вдох: — Плохая — вы мне понравились, и нет, это не бред пьяного или идиота, я почти трезв — Он выбрал самый сложный путь и самые сложные слова, но в этом была своя прелесть. Озвученная слабость переставала быть таковой, к тому же лишала их всякого возможного недопонимания. Он справедливо полагал, что таким образом поможет их общему делу, которое было связано с вызволением из цепких лап этого сна. Линн вновь испытующе посмотрел в её глаза, то захлёбываясь, то выныривая из своих эмоций, но стоя неподвижно и не давая возможности ни одной из них вырваться наружу.
— Так вот, а хорошая — я смог перенести кое-что... — С этими словами его наплечная сумка коснулась пола.

Расположившись поудобнее на своём троне, Миранда продолжила коротать свою вечность в родовом поместье. У неё было всё время этого мира, но даже её незаурядный ум не мог найти применение предоставленному в её распоряжение такому богатству. Развлечений в округе было не так много, если не считать периодические убийства всё наступающего героя, оттого она всё больше ударялась в размышления и исследования. Попытки лучше проникнуться сутью законов местного мироздания, время от времени расчерчивая в воздухе различные выкладки, полные непонятных обывателю символов, чисел и рун.
Не обходил её досуг и философских вопросов - кто она здесь, в этой нереальности? Почему она лишена возможности просыпаться так же, как это делал Линн? Она подходила к этому с разных сторон и тянула бесконечно сложные логически цепочки чтобы приблизиться к ответу, но каждый раз какая-то внешняя, неподвластная ей сила врывалась в размышления чтобы привести все её попытки к одному, не слишком-то и полезному выводу:
Она здесь просто потому, что она должна здесь быть.

Периодически её взор обращался куда-то вдаль, отслеживая путь Линна. Чаще всего это происходило на автомате, из уже сформировавшейся привычки. Но изредка она ловила себя на мысли, что и впрямь ждёт его следующего Неумирающего.

Наконец, вновь раздался скрип ворот и грохот осыпавшейся со створок корки льда. Он вернулся! Он снова пришёл. В его манерах уже не было того страха перед сеющей смерть ведьмой, сама же она не выказывала никакой угрозы, расслабленно утопая в своём каменном ложе.
- Добро пожаловать... - наигранно без интереса произнесла ведьма, махнув рукой и ожидая, с чем пришёл Линн на сей раз. Впрочем, информация о сразу двух новостях разожгло внутренне любопытство и заставило Миранду подобраться, подобно кошке группировавшейся перед  прыжком.

- Плохая — вы мне понравились, и нет, это не бред пьяного или идиота, я почти трезв. - признание всё-таки нарушило нейтральную маску, царившую на её лице. Широкая, хитрая улыбка проступила на нём, являя гостю ровные ряды белоснежных зубов, а пристальный взгляд немного прищуренных чёрных глаз ясно говорил и без слов - эта новость была ей уже известна.
И тем не менее, она ценила искренность в его словах. Кому как не ей знать, насколько редко встречается честность в людях.
Отвечать она не спешила, но благосклонно кивнула в ответ, принимая новость и ожидая второй, хорошей части. Впрочем, какого-либо негатива в "плохой" новости она не видела, разве что для самого влюбившегося подростка. Не повезло ему с выбором, очень не повезло...

Её брови удивлённо вскинулись, когда она увидела хорошую новость, что и раньше свисала с его плеча, но просто не удостоилась должного внимания со стороны ведьмы. Второй раз к ряду мальчишка умудряется удивить её, каждый раз понемногу прибавляя в масштабах. Что он притащит сюда в следующий раз? Боевой межпланетный челнок?
Миранда с явным интересом вытянулась вперёд, с трудом одёрнув себя от соблазна использовать всепроникающее зрение. Ей понадобилось некоторое время чтобы привести мысли в порядок и, облизнув губы, заговорить в ответ:
-Хуманы... Похоже, что и впрямь способны всюду вы прижиться, лишь стоит предоставить вам чуть времени и жизней.
В нетерпении, она поднялась со своего места, вытянувшись на весь рост и слегка склонив набок голову в шляпке. Она возбуждённо продолжила, уцепившись за действительно важную для неё тему:
- Чего в обмен желаешь? Ты обо всём просить меня дозволен, пускай не всё я выполнить способна.

Мягкой поступью колдунья зашагала навстречу ему, не отводя чёрных глаз от его лица. Что бы ни было внутри, щепотка протомагии сможет адаптировать многие предметы под её нужды, порой даже превратив в пищу. Хоть последняя и будет фонить навязчивым вкусом корицы из-за особенностей воздействия манапотока. Но даже это лучше, чем ничего.

Реакция ведьмы не удивила, но она была, пожалуй, лучшей из возможных, на которую он мог рассчитывать. Улыбка, прищур этих глаз — всё вместе и каждое из этих действий находили отклик внутри него, а лёгкий кивок заставил сердце упасть и подняться вновь, восставая как феникс из пепла. Это было своеобразным ответом, и пока что он его устраивал. Но только пока что? Проблемы были важнее глупостей и эмоций, которые он не мог себе позволить в такой ситуации. Что ни говори, но думать нужно было в первую очередь о насущном.

Увидев, как девушка подалась вперёд после демонстрации сумки, Линн улыбнулся — тотчас сумка оказалась развязана, а проворные руки юноши принялись выкладывать содержимое на пол. Его не особо беспокоила сохранность чего-либо: всё, что он доставал, было плотно обёрнуто в свёртки, не позволяя какой-либо грязи коснуться вещей.

— Хуманы... Похоже, что и впрямь способны всюду вы прижиться, лишь стоит предоставить вам чуть времени и жизней. — Хоть фраза и была неприятной, ему было по большей мере плевать. "Хуманы", "люди" и другие обобщения его не особо волновали. У неё могли быть свои причины на это, и кому как не ему знать подобные вещи. Самое смешное, что это и вовсе было скорее "похвалой", пусть и звучавшей не очень лицеприятно.

Мерный стук шагов разрезал относительную тишину — он был несравнимо громче его копошения в сумке. Сам пол, казалось, отзывался на её шаги. Это было нападением. Не физическим, без каких-либо ударов, но моральным. Хоть он это и понимал, но осознавать и иметь возможность реагировать — разные вещи. — Черт. — Непонятно когда, но из прикушенной, обветренной губы пошла кровь. Ему было всё ещё холодно и становилось только хуже, тело начинало мелко дрожать — действие алкоголя постепенно угасало. А дальше в его сознании раздался очередной взрыв:
— Чего в обмен желаешь? Ты обо всём просить меня дозволен, пускай не всё я выполнить способна. — Абсолютно нескромной фантазии Линна попросту сказали "фас". По мере её приближения сознание выдавало абсолютно разные и противоречивые мысли, начиная от банальных, поверхностных и щенячьих вроде "Тебя", "Узнать твоё имя", "Любви" и прочей ереси, заканчивая вполне осмысленными — "Найти сестру", "Деньги", "Дом". Была даже пара мыслей, от которых он сам удивился, вроде: "Научи меня магии" или "Хочу служить вам". — Последняя и вовсе заставила того прийти в себя и, наконец, посмотрев на девушку трезвым взглядом, задуматься. А чего он хотел? Нет, даже не так — а на что он обменивался?

Взгляд снова упал на мешок — в Нижнем Городе это всё стоило копейки. Он попросту не верил, даже не так — отказывался верить в то, что за это можно получить хоть что-нибудь ценное, не говоря уже ни об одной из тех вещей, о которых он подумал. Всё это для мага было пылью. Другое дело, что это могла быть просто игра.

Испытующе посмотрев на черноглазую, Линн глубоко вздохнул. Нет, ему, конечно, дали карт-бланш "проси что хочешь, но всё сделать не смогу/не буду/не захочу", но всё это было ему скорее неприятно. Улыбнувшись своим мыслям и распустив один из свёртков, выудив оттуда плотно закупоренный кувшин — Тётушка Молли настояла на том, чтобы он не брал с собой, исходя из "практичности", бутылку спирта для извинений перед магессой, — он кивнул на ту девушке.
— Просьб будет много... — Ему становилось всё холоднее. — Для начала согрей меня, пожалуйста, тем огнём. Тут холодно. — Последняя часть насчёт огня была неслучайной — он не хотел, чтобы фраза прозвучала двусмысленно. — Потом, подскажи, пожалуйста, где у вас тут есть стол и стул. Или стулья... — Он не знал, собирается ли она делить с ним один стол — для многих аристократов сесть с простолюдином за один стол было оскорблением. Впрочем, ему было плевать. Конкретно на аристократов в целом, конечно же. Ему было интересно, согласится ли она просто посидеть и спокойно поесть с ним. — И, наконец, последнее — давай хотя бы сегодня ты не будешь меня убивать без моего согласия, и впервые за долгое время эта ночь закончится для меня не кошмаром. Вместо этого я предлагаю просто спокойно поговорить как обычные... люди? — Этого было вполне достаточно.

— Просьб будет много... - не скромнясь заявил юноша, и Миранда, обведя взглядом сперва кувшин, а затем явно хранившую внутри что-то ещё наплечную сумку, молчаливо кивнула, сложив руки под объёмной грудью в ожидании его запросов. Воротить нос сейчас, когда она сама предложила справедливую сделку, было бы как минимум не в её духе. 

Щелчок пальцами, и искрящийся синий огонёк устремился к Линну даже до того, как он успел озвучить своё первое желание до конца. Тепло нежно обволакивало странника, унося за собой все следы обморожения, выпаривая весь снег и влагу из одежды. На сей раз огонёк задержался дольше и своим теплом проник немного глубже в тело, придавая немного бодрящего тонуса мышцам, словно после горячей ванны или бани. Лучшее, что можно было сделать этим заклинанием для преодолевшего многочасовой переход путника.
По правде Миранда давно держала это плетение наготове, и обогрела бы гостя даже если бы тот этого не попросил. Но колдунья расчётливо считала, что больше ценится та помощь, за которой обратился сам страждущий до неё. 

Услышав второе желание, Астрея вопросительно вскинула бровь, замешкавшись. И это то, чего желает он от неё, владычицы предела Астреев? Сколотить пару табуреток? 
Многозначительно хмыкнув, Миранда пожала плечами, мол, как пожелаете, и вскинула голову вверх, закатив глаза и не забывая внимать последнему, третьему желанию юноши.
Стол, стол, стол... Где же он был?..
Двери в оба боковых прохода распахнулись, выпуская в церемониальный зал целую процессию из бесчисленного количества столов и стульев. Вся мебель осторожно плыла по воздуху и занимала места по центру прохода, вытягиваясь в огромной длины обеденный стол на весь размер зала.  Мебель явно была предназначена для высших сословий и внушала ощущение возвышенности и комфорта одним своим видом: обитые мягкой тканью резные стулья, хорошо сбитые, созданные на века дубовые столы что в ширину достигали человеческого роста и уже были накрыты тарелками и приборами. Все они блестели чистотой безо всякого намёка на грязь или пыль. Несмотря на свою многочисленность, вся мебель действовала синхронно и за довольно короткий промежуток времени организовалась в обеденный стол на пару сотен человек. Венчали всю процессию два отдельных кресла, выделявшихся роскошью даже на фоне уже пролетевших стульев, словно выполненные рукой величайших мастеров, эти два произведения искусства заняли положенные им по праву величия позиции во главе стола.  
Обойдя левое из них, Миранда грациозно присела на него и, выпрямив спину, по привычке для таких застолий церемониально сложила ладони на бёдрах, но затем осеклась указала на место по правую руку от себя, предлагая ему место рядом. Пусть предки бы этого не одобрили, но оскорблять юношу, нарочно сажая ниже себя по положению она не намеревалась. Сейчас они были примерно равными партнёрами.

- Чтож... Поразил меня ты скромностью мечтаний.
Клянусь не убивать, пока того ты... Сам не пожелаешь. 

По-лисьи хитрая ухмылка проступила на лице Астреи когда она заканчивала сию реплику. Как и любая ведьма, от природы Миранда обожала разыскивать лазейки в каких бы то ни было соглашениях. Просто на случай, если ей это будет нужно. Клятва нисколько не связывала колдунью, ведь было множество способов обойти такие простые условия. К примеру, просто отправить того на прогулку ещё на несколько часов по ледяным пустошам и заканчивая банальными пытками, после которых юноша будет сам умолять поскорее избавить его от проклятия жизни. Впрочем, все эти размышления вела её сварливая и прагматичная сторона, ведь на самом деле у неё не было ни единого повода желать для него смерти или каких-либо страданий. 
Скорее даже наоборот. Если его аппетиты будут сохраняться такими же приземлёнными, сотрудничать по-хорошему для неё будет практически беспроигрышным вариантом. 
На этих мыслях выражение её лица сменилось на более серьёзное, стараясь вернуться к деловому руслу. Настала пора Линна исполнять её желания.

- Прошу же, не стесняйся и продемонстрируй, что и каким образом тебе удалось принести из родного мира?

Огонь согрел его столь же стремительно, сколь бережно: снег и лед принялись таять, тотчас испаряясь в воздухе, не успевая даже сформироваться в капли воды. Ему стало тепло, присутствовало даже странное ощущение уюта, будто от объятий — подобные мысли Линн тут же прогнал, лишь благодарно посмотрев на девушку.

А вот на шествие по воздуху столов и стульев стоило посмотреть. Такое он видел впервые. Среди его окружения были маги, но все довольно слабые, а потому подобные действия вызывали у него удивление и заставляли ценить их как выступление фокусника. — Да я и сам мог притащить их... — пролетела мысль, на которую он лишь покачал головой. — Не, не мог бы. Стол был довольно большим и явно увесистым. Переместить подобный составило бы для него непосильную задачу. Впрочем, стулья также выглядели довольно внушительно и были обиты чем-то мягким. — Ну а ты чего думал. — Словно посмеиваясь сам над собой, Линн продолжал наблюдать за действиями ведьмы и передвижениями мебели, пока всё не встало на свои места.
Посмотрев на кресло как на неведомого зверя, Линн проследовал за приглашающим жестом и уселся по правую руку от девушки, не забыв захватить с собой увесистый мешок.

— Чтож... Поразил меня ты скромностью мечтаний.
 Клянусь не убивать, пока того ты... Сам не пожелаешь. — Именно этими словами он был доволен. А вернее, собой — слегка кивнув самому себе, удерживая уголок губ, чтобы не выдать больше эмоций, чем следовало. Предвкушение наконец приступить к решению проблем радовало его как ничто другое.

— Я Скромностью своей обязан улицам ночным, тогда как о большем Вас просить не в праве — подыграл он ведьме, хотя это и было необязательно. Это был своеобразный юмор для него. Линн никогда не славился любовью к поэзии или литературе, но сейчас он собирался наконец отдохнуть.
Кресло было мягким, и на секунду ему захотелось закрыть глаза, чтобы уснуть. — Уснуть во сне? — глаза тотчас открылись. — Заминка во фразе. — Сознание невольно акцентировало внимание на этой мелочи, но она ему не понравилась. Он выдохнул. Хуже была бы только очередная смерть и путь обратно. Благо он уже научился впадать в странное, медитативное состояние, созерцая белые пустоши и двигаясь почти на автомате. — Будет просто отлично, если в следующий раз я смогу, для начала, перенести сюда теплую одежду. Нет, конечно, у него был вариант засыпать, резать себе глотку, оставлять что-то тут и возвращаться обратно. Однако это бы потребовало времени. И что точно он не собирался делать — это убивать себя просто так. Нет, даже лишать себя жизни для дела. Сцена с тем, как он вонзает себе кинжал в темечко, вновь проступила перед глазами. — Будем считать это исключением.

— Прошу же, не стесняйся и продемонстрируй, что и каким образом тебе удалось принести из родного мира? — Просить дважды Линна не надо. На стол, где уже стоял его простой, глиняный кувшин, поочередно начали опускаться свертки. Это выглядело несколько... анекдотично? — Оборванец из трущоб устраивает экскурсию по вкусам Нижнего Города. Только сегодня. — Он сдержался, чтобы не засмеяться, продолжая выкладывать предметы.

Первым он достал обмороженные ломти мяса. Они были твердые, как дерево, покрытые тонкой ледяной плёнкой, с кристалликами соли и жира, застывшими на поверхности. Цвет — будто у старой крови под стеклом. Когда-то оно пахло бы копчением, простыми специями и жиром. Тем не менее, в памяти Линна всплывал призрачный вкус: дым и жгучий перец.

Следом — несколько пирожков, приплюснутых и склеенных обледеневшей корочкой. Их поверхность потрескалась, тесто посерело от мороза, будто камень. Ни жара, ни запаха — только тусклая надежда, что когда-то они были тёплыми, мягкими, пахли луком, маслом и плотно набитые мясной рваниной. Сейчас они были как свёрнутые комки льда с начинкой внутри. Но вполне съедобные, если подержать над огнём.

Третьим — сыр. Тонкие дольки слиплись в ледяную глыбу. На изломе — мелкие трещинки, и ни малейшего запаха. Когда-то острый, теперь просто холодный, как осколок льда.
Рядом он выложил хлеб — черствый, твердый, как кирпич. Ткань от него отдиралась с усилием, будто примерзла. Хрустел он не как корка, а как лёд. Его невозможно было резать — только откалывать.

Далее шли маринованные овощи — ломтики корня, застывшие в полупрозрачной, мутной желеобразной субстанции. Когда-то кисло-сладкие, хрустящие, сейчас они казались больше предметом алхимии, чем пищей.

Последний свёрток оказался самым тяжёлым. Ткань, в которую он был завернут, пропиталась холодом насквозь, и пальцы едва ощущали текстуру — будто разворачивал кусок замёрзшего железа. Под слоем холщовой ткани скрывался толстый ржаной пирог, круглый, с потрескавшейся поверхностью, похожей на старую броню. Это была "Печёнка под коркой", но в своём дорожном варианте.
— Все промерзло, но суть осталась. — бросил Линн, кладя его на стол рядом с остальными свёртками.

Внутри — нарезанные куриные сердечки, подкопчённые грибы, обжаренный лук и немного тертого вяленого корня лопуха. Всё это было перемешано с густой мучной заправкой. Тесто — грубое и плотное, снаружи покрытое слоем соли и измельчённого семени дикого тмина. Разогретый, он пах бы дымом, землёй и лёгкой кислинкой поджаренного щавеля. Сейчас же он был безмолвен.

Последним был второй кувшин вина. Плотно закрытый и обёрнутый, он встал рядом с первым. Вино было не дешёвым — Бран настоял взять его как извинения, сказав что-то вроде: "Если я дам тебе любое другое вино из наших запасов — в лучшем случае после первого глотка она тебе кувшин на голову оденет".

Он шёл сюда со своеобразными извинениями. Всё это собрала ему тётушка Молли. Часть, правда, пришлось отбросить, поскольку блюда бы попросту не пережили дорогу. Всё, кроме последнего блюда, было просто закусками — у него в голове бы не уложился тот факт, что такой маг как она может страдать от банального голода. Наученный горьким опытом со столами и стульями, Линн выжидающе посмотрел на девушку:
— Если вы можете согреть еду — будет просто отлично. Но если нет, я предлагаю использовать камин и разогреть её там. — Кивнул он на обозначенный элемент интерьера, выжидая её реакции.

Вино, конечно же, было не самым плохим даром для неё в этом скромном обмене с учётом всех обстоятельств. Но когда вслед за кувшином на свет появились свёртки с самым что ни на есть гастрономическим содержанием, она видимо вздрогнула, впившись в куски мяса голодным, немигающим взглядом.
- Продолжай... - с явным трудом сохраняя привычную твёрдость голоса, потребовала девушка.
Аки некормленая уже пять минут кошка, она нетерпеливо мялась на кресле, посильнее сжав руки на скрытых пологом мантии бёдрах. Обводя глазами всё новые и новые угощения на столе, она с трудом сдерживалась, чтобы не наброситься на пусть и не претендовавшую на звезду Arkchelin, но всё же самую что ни на есть настоящую пищу. И ничего, что она бы сейчас физически не смогла бы отделить дольки от конструкции, что по цвету явно идентифицировалась как сыр. Она могла бы и просто погрызть. Совсем как сырное мороженое получится!
Одёргивали её от такого акта вандализма лишь воспитание и ещё как-то давившие в родных стенах нормы этикета.

Против воли ладонь потянулась к краю пирога и излишне нежно погладила его по обмороженному, но такому внушительному краю. Попробуй кто отнять у неё уже попавшую на глаза добычу, и она бы измельчила того несчастного до уровня начинки для пирога, особо не размышляя, отправится ли тот на следующий круг перерождения или нет. 

Предложение Линна вывести еду из состояния шоковой заморозки Миранда восприняла одобрительно, но со своими корректировками.
- К демонам камин! У меня есть способ побыстррее. - С широчайшим оскалом, скромно именовавшимся улыбкой, и рычащими нотками в голосе, ведьма хлопнула по столу. Многометровый столб голубого пламени устремился вверх со всей его поверхности словно огромный пылающий ковёр. Все выложенные свёртки разом начали разогреваться с невероятной скоростью, пусть для нормальной температуры всей трапезы как снаружи, так и внутри, им всё равно предстояло немного подождать. 

Труднее всего такое ожидание давалось самой Миранде. Всё больше переминаясь на месте, она блаженно прикрывала глаза каждый раз когда аромат новой закуски доносился до её носа. Общаться сейчас она была не готова, да и не способна, думая только о скором удовлетворении давно мучавшего её ноющего чувства в животе.

Лишь когда одной ей известный таймер был завершён, пламя постепенно начало угасать, а ведьма взяла со стола нож и не церемонясь не разрезала, а рубанула один из кусков мяса, отделяя от него солидную долю и мгновенно притягивая тот к себе. Зубы жадно, хищно вонзились в добычу, что с каждой секундой соблазняла только больше запахом копчёностей и приятными волнами тёплого пара. 
Да простят предки её манеры.
Почти не жуя первый откушенный фрагмент, она сразу отправила его дальше и, закрыв глаза от наслаждения пищей, блаженно простонала. Она так давно не чувствовала вкуса чего-либо, кроме холодного ветра.

Линн, до этого державшийся с достоинством, теперь смотрел на неё, как на нечто совершенно новое. Его глаза скользнули по лицу ведьмы, по её рукам, по тому, как она тянется за едой.
Он ожидал чего угодно. Что она сморщит нос от еды или что посмеется над тем, что он выложил на стол, назвав это едой из мусора и для мусора. Даже что проигнорирует всё и уйдёт. Но то, как она ела...
Это было почти интимно. Без всякого жеманства, но с такой отдачей, с таким страстным, даже жадным, можно сказать звериным аппетитом. Он застыл, не в силах оторвать взгляда. Руки, сложенные перед ним, чуть дрогнули, и он едва заметно сжал пальцы.
— Прости... я, честно говоря, не думал, что... — Он сбился, качнул головой и принялся открывать кувшин с вином, плотно запечатанный глиной. — что тебе настолько это нужно.

С кувшином возникла неожиданная проблема — вино в нём оказалось горячим, почти кипящим. Запах кислого, горячего вина тотчас распространился по воздуху.

Линн не стал тревожить ведьму, занятую утолением первого голода, лишь поддел сумку с пола и ловко извлёк бурдюк с водой. Изнутри доносился тугой, почти металлический звон — вода внутри давно превратилась в лёд. Не теряя времени, он вынул один из ножей и аккуратно вонзил его в край бурдюка. Кожа неохотно поддавалась, но опытные руки знали, как расправиться с промёрзшим мешком: резкий рывок в стороны — и перед ним оказался чистый ледяной кристалл.

Пальцы начали быстро неметь, но Линн лишь перехватил нож и, склонившись над тарелкой, принялся работать: точные, чёткие удары — и мелкие осколки льда звонко осыпались, как хрустальный дождь. Он подцеплял их одной из ложек и поочерёдно отправлял в бокалы. Когда их наполнилось достаточно, он взял кувшин, из которого ещё поднимался лёгкий пар, и аккуратно плеснул в один из них вина.

В этот же момент раздался стон, чуть не ставший причиной вылета кувшина из рук Линна. Распространенной и отвратительной болезнью под названием "рукожопство" он никогда не болел, но сейчас был близок к тому, чтобы получить почетное членство в таком клубе. С одной стороны ему хотелось пошутить, но с другой...  — А звучит очень даже... интересно, а как она... — Мысли почти пошли дальше, но были вовремя ухвачены за хвост и отправлены куда подальше. 

А лёд тем временем шипел и таял. Линн не стал ждать. Подкинул ещё несколько осколков и снова налил вина, пока напиток не достиг нужной температуры — уже не обжигающий, но и не холодный. Тот самый, правильный контраст, когда на языке остаётся лёгкое тепло.

Пододвинув бокал к ведьме на расстояние вытянутой руки, он повторил эту же процедуру и для себя. Линн все делал спокойно и размеренно  — последний раз тот ел не так уж и давно. Да и "давно" в его понимании было абсолютно не тем, что у обычного человека. Однако, он был непрочь перекусить.

Сделав небольшой глоток прекрасного, на его непривередливый вкус, вина и переложив себе на тарелку немного мяса, он откинулся назад. Нож со стола он предпочел не брать — тот пусть и выглядел красиво, но его собственный был ему привычней. К тому же вилкой он не пользовался  — придавливая мясо во время нарезки рукой и накалывая на нож, то сразу отправлялось ему в рот, кусок за куском.

Наконец закончив первую половину трапезы, он перевел дыхание.
— Как только насытитесь, подскажите как мне к вам обращаться. — Он уже и сам не замечал, когда переходил с "вы" на "ты" и обратно. — И неплохо бы было обсудить дела. Мне неизвестно ровным счетом ни-че-гошеньки из того, что тут происходит. Быть может ты прольешь свет хотя бы на часть проблемы? Что это были за черепа и что вообще мне, а может и нам надо сделать. Ну и конечно же, хотелось бы узнать кто ты? — После чего он хлопнул себя по лбу. — Точно, у вас же так не принято. Мое имя ты уже знаешь и, как это не прискорбно, но я обычный вор из столь же обычного Палладия. Всю историю с момента рождения рассказывать не буду, но... если что-нибудь интересно - спрашивай. — В прочем он сильно сомневался, что ей было хоть что-либо интересно из его жизни. — Да и срать — Где то в уме буркнул он сам себе.

 

Разошедшаяся не на шутку ведьма продолжала своё нескромное пиршество, с удовольствием вгрызаясь в мясо и в кои-то веки удовлетворяя давно мучавший её голод. Неловкие извинения застали её в момент, когда та решила вкусить выдержанные в маринаде корни, нисколько не чурясь странного внешнего вида. В исследовательских экспедициях ей приходилось есть и не такое.
— Прости... я, честно говоря, не думал, что... Тебе настолько это нужно. - на эти слова Миранда немного замедлилась и повернула голову к гостю, с явным трудом отвлекаясь от вкусовых ощущений наполовину торчавшего из её рта корня. Неопределённо пожала плечами и протолкнув пальчиком угощение поглубже зажевала чуть быстрее, явно намереваясь что-то сказать. Корнеплод по структуре отдалённо напоминал морковь, но по вкусу и характерному хрусту она отнесла его ближе к маринованным огурцам чем к хорошо знакомым оранжевым культурам. Предложенная пища явно не была изысканной и тем не менее могла заинтересовать. Дожевав, она вытерла губы платком и ответила:
- В ледяных пустошах не растут никакие растения, и дичь тоже обходит эти места стороной. Приходится питаться собственным волшебным источником, чтобы поддерживать жизнь. - грусть на мгновение посетила её лицо, пока она смотрела на увесистый пирог. Руки взялись за нож, и она принялась старательно разделывать пышущее теплом тесто на равные куски. 
- Поэтому твои дары оказались к месту, Неум... Линн. Я благодарю тебя. - выразила искреннюю, пусть и официозную благодарность, вовремя осёкшись от использования того прозвища, что она дала ему с момента его самых первых перерождений. Ведьма продолжила трапезу, осторожно поднеся к себе пирог дабы не замарать одежды крошками и содержимым начинки, что по своему составу вполне заменяла полноценное второе блюдо. Чревоугодие продолжалось, и она не особо обращала внимание на происходящий справа стук и дребезжание.

Немного суховатая текстура выпечки так и требовала чего-нибудь дабы смочить горло. Как нельзя кстати юноша придвинул к ней бокал с содержимым цвета граната.
- Алкоголь... Почему бы и нет?
Рука с интересом подняла стеклянный сосуд и слегка повращала содержимое, прежде чем прильнуть губами к его краю. Вино было... Удовлетворительным, даже неплохим если оглядываться на уровень предоставленных угощений. Мысленно поругав себя за то, что перегрела столь важный напиток, она сделала сразу несколько глотков и отставила бокал в сторонку, чувствуя как тепло медленно развивается по её нутру. 
С некоторым трудом отслоив немного расплавленный ломтик сыра вилкой, она отправила половину закуски следом и наконец расслабленно откинулась в кресле, отложив приборы. Изъевший её изнутри голод наконец был утолён, что крайне положительно сказалось на её настроении. Настолько, что была с охотой была готова ответить на все интересовавшие юнца вопросы. 
- Ах да, манеры...  - Она лениво закрутила в воздухе пальцем, представляясь.
- Моё имя Миранда ван Астрея, наследница предела Астреев и этого поместья. Хотя чаще меня знают как Белая ведьма, Пепельная ведьма, высокомерная стерва, алчная душегубка и так далее, и тому подобное... - Перечисляя всплывавшие в памяти обращения и даже посмеиваясь с последних, а точнее со смертей что настигли авторов тех прозвищ, она искоса поглядывала на юнца с интересом стремясь поймать его реакцию. Испугается? Удивится? Быть может, он даже что-то знает о ней? Это может оказаться как полезно, так и немного неудобно, время покажет.
- Ты же можешь звать меня просто Миранда, вор Линн. - 

Подобно тому как действуют истинные дипломаты, юноша подгадал самый удачный момент после приёма пищи чтобы вызнать побольше обо всём, что здесь происходило. Чтож, ипостась злобной и оголодавшей стервы сейчас отошла на послеобеденный сон и оставшаяся на её месте благосклонная колдунья с удовольствием удовлетворит жажду познания.
- Значит, ты так и не понял чьи это были черепа? - она хмыкнула, но ответ дала.
- Каждый из них принадлежал одному и тому же человеку. - аккуратный пальчик едва коснулся лба юноши, прежде чем продолжить.
- Это черепа принадлежали тебе, Линн. - едва заметный импульс прошёл через это прикосновение, отдаваясь лёгкой щекоткой. Небольшой заряд ментальной магии был призван чтобы немного приглушить возможный взрыв эмоций о собственных многочисленных смертях. 
- Ты приходишь в этот мир вновь и вновь, а я вновь и вновь убиваю тебя, хороню останки и жду твоей следующей реинкарнации. Разница в том, что для тебя это всего лишь жуткий сон. Я же никогда не просыпаюсь. 
Чёрные глаза внимательно следили за его реакцией, отражая напряжение от непредсказуемости реакции Линна, хоть она и никак не выказывала этого напряжения внешне. Все откровения были произнесены ей во всё том же расслабленном тоне, с каким обычно люди говорят о том, что они ели на завтрак.

Слова про отсутствие дичи в округе погрузили его в ступор. Семь — он хорошо запомнил это число. Именно столько раз он принял смерть от волков. — Но, если она столь уверенно говорит про это место, она же не может не знать про волков, не так ли? — Невольно скользнувший взгляд на ведьму, изначально ищущий ответ на немой вопрос, зацепился за её плечо, унося все остальные мысли вора прочь.

Он никогда не понимал юношей, что засматриваются на девушек, чуть ли не пуская слюни, подолгу буравя тех маслянистым взглядом — словно те были праздничной уткой на столе. Такие парни вызывали у него лишь сочувствие и отвращение. Но сейчас он был готов наконец присоединиться к этому клубу, поскольку взгляд вора словно жил собственной жизнью.

Плавно обогнув мягкие очертания плеч и скользнув к хрупким рукам, медленно перетекая на аккуратные, выточенные пальцы, он миновал все препятствия и перепрыгнул на талию. Поднявшись чуть выше, уже готовый перейти к самому интересному, лишь одно слово, вовремя сорванное и недосказанное, вернуло его в реальность:

— ...Неум... Линн, я благодарю тебя — не отвлекаясь от еды, проговорил мираж ведьмы во сне, заставив последнего на долю секунды скорчить пристыженную гримасу. Да, ему было стыдно. Стыдно и перед ней, и перед собой. Его благодарили, в то время как он в тупую пялился на неё. Да что там, он попросту замахивался на слишком большой кусок "пирога", по его мнению.

Еле заметный удручённый вздох сопроводил секунду, когда он взял нож, собираясь приступить к колке льда. — Скорее сутулая собака насрёт маркизу Гвиду на голову, чем у меня получится что-либо с ней — мысли били по его настроению, как закалённый вышибала по зубам пьяницы — не жалея и наотмашь. Мысль про волков и вовсе была забыта и утеряна где то глубоко в разуме.

— Тебе стоило бы начать думать головой — очередная попытка разума взять верх не возымела успеха. Ему было тяжело, и, по-честному, хотелось просто бросить нож на стол и уйти. Куда? Кто знает. Хотелось просто хлопнуть дверью на все реалии бытия, законы, правила, этикеты — только сейчас до него начало доходить, в насколько ужасную ситуацию он попал. Будь у него выбор — возможно, он бы попросту постарался побыстрее закончить общее дело и забить свои эмоции в угол, старательно приправляя алкоголем с обществом продажных шлюх. И также, только возможно, что у него что-нибудь бы получилось. Все сомнения и мысли, печаль и злость, надежду и радость — всю эту палитру сложно было прочесть за той маской, которую он старательно держал, то и дело собирая откалывающиеся кусочки и быстро залатывая их. Нет-нет, но эмоции порой прорывались.

— Ах да, манеры... — взгляд, уже лишённый эмоций и полный безмятежного отречения, вновь устремился к источнику голоса. — Моё имя Миранда ван Астрея, наследница предела Астреев и этого поместья. Хотя чаще меня знают как Белая ведьма, Пепельная ведьма, высокомерная стерва, алчная душегубка и так далее, и тому подобное...

Занавес.

Жадно впитав её имя, интерес Линна тут же угас и сменился ещё большей порцией негатива после слов о наследовании какого-то там престола.

— Ну а чего ты ждал? — вопрос был скуп и не требовал ответа. Его ни капли не волновали её титулы, звания или пышные фразы вроде "Последний заклинатель драконов" или что-то в таком духе — ему было плевать. Единственные слова, которые пришлись ему по душе, касались её стервозной натуры. Линн был с ними согласен, но не видел в этом ничего плохого. — Ну стерва и стерва, чего тут такого?

По поведению девушки сложно было сказать, злили её эти титулы или, наоборот, веселили. Но, судя по всему, ей было интересно мнение, а точнее — реакция юноши. В ответ он просто пожал плечами, словно говоря: "Ну, бывает".

— Ты же можешь звать меня просто Миранда, вор Линн. Последние слова, пожалуй, были одними из самых ценных. Он не был дураком и хорошо знал, чего стоит благодарность аристократа — дырку от бублика. Потому когда девушка его поблагодарила, он хоть и был рад, но столь же быстро умерил свой пыл, вспоминая случаи вроде "Граф благодарен вам, жители Палладия, что вы..." и прочие хвалебные речи, сулившие этим самым гражданам ровно ничего. Но возможность обращаться по имени уже чего-то, но стоила.

Упрямо сопротивляясь отвратительному желанию довольно улыбнуться, тот отблагодарил ведьму скромным кивком. Вновь взявшись за бокал и пригубив еще немного вина — он был в своем праве праздновать небольшую победу. Плохие мысли и отвратительное настроение резко сменились... вполне себе неплохим, что в прочем не помешало ему язвить про себя: — Отвратительно, как же люди с этим живут то...

Все же дальнейшее что говорила ведьма вызвали у него лишь оторопь.

— Какого хрена происходит? — глухо пронеслось в голове, и от этого всё внутри лишь сильнее сжалось. Он чувствовал себя не просто чужим в этом поместье — он ощущал себя запертой мышью в клетке, где хозяйка то согревает теплом, то играет когтями.

— Черепа... — тихо выдохнул он, и пальцы непроизвольно сжались, всё ещё держа нож. Он не поднял взгляда, не дернулся. Но импульс её магии, коварно-мягкий, прошёл по телу и мозгу, как успокаивающая ладонь по затылку.

— Я умирал... семь раз... и это только от волков. Остальное?.. — мысли завихрились, но, как ни странно, внутри не было ужаса. Была... усталость? Скорее разочарование.

— Значит, ты меня убивала... — произнёс Линн хрипло, почти с удивлением, но без упрёка.
— И всё же ты опять меня согреваешь, говоришь со мной, называешь по имени... даже благодаришь. — Он медленно поднял взгляд, встретившись с её чёрными глазами, в которых не было ни капли раскаяния, только бдительность и безмолвное ожидание.
— Ты надеешься, что я в этот раз выживу? Или хочешь снова посмотреть, как я умираю?

Он ухмыльнулся криво, будто смеясь над собственным положением, но в глазах, наоборот, вспыхнула тень решимости. Каким же идиотом он себя чувствовал смотря на себя еще минуту назад.

— Может, мне стоило бы сейчас встать и уйти. Или попытаться тебя прирезать — раз уж ты меня столько раз убивала. — Он говорил тихо, почти спокойно, как человек привыкший идти на крайние меры. Но как же чертовски плохо ему было внутри.
— Но если всё это правда... — он провёл ладонью по лбу, где недавно коснулся её палец.

Глубокий вздох.

Он встал. Нож остался на столе. И на этот раз в его взгляде не было страха, стыда или желания спрятаться за сарказмом, шутками или вежливостью. Он взял бокал и осушил его до дна, не отводя взгляда.

Вино обожгло горло, но, возможно, теперь он был готов к настоящему разговору.

— Можно я попробую перевести все твои действия в единую колею? — Не дожидаясь ответа он подошел к колонне и облокотился об нее спиной. Сидеть рядом с ней ему сейчас точно не хотелось. — На протяжении более месяца все, что я делаю, это засыпаю и умираю. Единственное неизменное во всем этом сне - этот особняк, во все остальные стороны бескрайняя пустошь. Я дохожу до сюда, умираю от тебя за "неуважение"... — Он еле сдержался не выплюнув эти слова — После чего отправляюсь обратно и несу тебе "извинения". А тут, я получаю благодарность, твое имя и дозволение обращаться к тебе по нему, я прав? — Последние слова были пропитаны холодом.

Он очень хотел услышать версию Миранды и от её ответа зависело многое.

Внимательное наблюдение за реакцией гостя на её имя позволило лишь сделать вывод, что тому было совершенно по барабану. Лишь на долю мгновения ей даже показалось, что она увидела тень разочарования на его лице. Показалось? Или же того действительно совершенно не впечатляла столь могущественная ведьма как она?
— Какой... Любопытный юнец. — поставив себе заметку когда-нибудь узнать больше о нём, она продолжила. Впереди была самая непростая часть.

— Ты надеешься, что я в этот раз выживу? Или хочешь снова посмотреть, как я умираю? -
Её ладонь погладила мягкий подлокотник, неожиданно вспомнив о человеке, что когда-то сидел на этом месте. Нежно лелея эти воспоминания она ответила несколько отвлечённо, но всё же не снижая властности в голосе.
— Мне не нужно "надеяться", Линн. Я не из тех ведьм, что занимаются предсказанием будущего. Я его творю.  — слова прозвучали с явным намёком. Если бы она действительно хотела его смерти, мнимая клятва никак не остановила бы того от скорого конца. Но тем не менее они сидели здесь, вдвоём. И даже наслаждались совместной трапезой.

— Может, мне стоило бы сейчас встать и уйти. Или попытаться тебя прирезать — раз уж ты меня столько раз убивала.

А вот предположение представителя теневого ремесла о её убийстве вызвало новую, тонкую улыбку, слишком уж похожую на маску.
— Конечно, ты волен попытаться.
— И умереть за это. - проскользнуло в мыслях. Сама Миранда отправляться на тот свет явно не торопилась, пусть это хоть трижды сон. Ей всё ещё предстояло многое закончить и она точно знала, что смерть для неё на данный момент непозволительная роскошь. Наделена ли она сама возможностью как и Линн проснуться после смерти, для колдуньи было загадкой. Загадкой, которую она очень хотела решить, но найти ответа на которую пока не получалось.

Тем временем, маятник их светского разговора раскручивался всё сильнее по мере того, как алкоголь и тепло распаляли кровь, текущую по жилам Линна. Неприкрытый холод в его словах мог посоревноваться в царивших снаружи вечных заморозках, а так и сквозившее между его фразами презрение вызвало лишь горькую усмешку.

Прежде чем продолжить непростой разговор, Миранда хотела вновь приложиться к алому напитку, но, едва пригубив его, видимо поморщилась и отложила бокал в сторону. Вино резко потеряло свой вкус и сделалось для неё кислым, почти непригодным к употреблению.
— Любопытный феномен... — мысль о том, что принесённые Линном вещи зависели от его состояния, не было для неё большим откровением, скорее даже нормой для астральных планов. По сути тот попадал сюда как единый массив сущностей, что были неотъемлемо связаны друг с другом и могли частично поддаваться влиянию его сознания, меняя свои свойства. Что впрочем, она была уверена, могло работать и для Миранды. Вот только у неё не было с собой кувшина вина чтобы провести пару опытов, разве что попробовать превратить в напиток собственные капельки пота.

Все эти мысли посещали её голову параллельно с тем, как слушала гневную тираду своего гостя. Из-за затянувшихся размышлениях о высоком, пауза последними словами Линна затянулась сильнее, чем оно того стоило. Казалось, целую минуту ведьма просто... Задумчиво смотрела на него, не мигая и не отводя взгляд. Затем тяжёлый, обречённый вздох, прежде чем собраться с силами для ответа.

— У каждого есть свой долг, Линн. Мой - оставаться правительницей и стражницей этих безжизненных стен. Защищать сокрытые внутри сотни и тысячи лет труда, проделанного моими предками. И я выполню свой долг, Линн. — добавив в голос стали на последнем предложении, Миранда нахмурила брови и с вызовом посмотрела ему в глаза, испытывая. В непроницаемо-чёрных глазах читалась не угроза, но предупреждение. Затем она вспорхнула с кресла и обошла его по кругу, проведя ладонью по спинке.
— И тем не менее, ты стоишь здесь. Потому что я позволила тебе. И потому что твоё упорство, как и все твои смерти не остались незамеченными. Более того, ты получил от меня в награду исполнение своих желаний за то, что оказал мне услугу, цену которой и сам не ведал, ведь здесь отсутствует какая-либо пища.  — кивнув на разложенные по столу явства, она отвела взгляд в сторону.
— Не говоря уже о том, что для ведьмы значит, когда её называют по имени. — последнее отчего-то прозвучало в её голосе с толикой обиды и... смущения? Кто знает, кто знает... Но, поправив голос, столь же быстро она вернула разговор в прежнее, деловое русло.

— Ты можешь продолжать меня ненавидеть сколько пожелает твоя светлая душа. Но мне неведома причина, по которой ты раз за разом появляешься в ледяных пустошах. Не я призываю тебя сюда. Я всего лишь заточенная здесь ведьма. — с грустной усмешкой констатировала она.
— Но в моих силах влиять на твою судьбу здесь. Даже помочь, в зависимости от того, чего ты сам хочешь.  — прижавшись сзади к креслу, на котором раньше сидел Линн, она подняла правую ладонь подобно чаше весов.
— Хочешь ли ты сам "выжить" и остаться в этих пределах? Возможно даже навсегда. — с некоторой иронией в голосе проговорила она.
— Поверь, всего месяц здесь и смерть может начать казаться освобождением. Но в моих силах предоставить тебе апартаменты и следовать своему обещанию дальше. — вторая рука, символизируя противоположную чашу весов, также поднялась вверх.
— Либо же, мы можем вернуться к тому, с чего начали. Бесконечному круговороту бессмысленных смертей. Борьбы с волками за выживание и смертельному холоду. — уголки её губ приподнялись в хитрой улыбке. Ведьма явно понимала, что второй вариант был нисколько не по душе страдальцу напротив неё. Впрочем, она бы не выбрала ни один из них.
Слегка подбрасывая на ладонях невидимые им обоим грузы выбора, она терпеливо ожидала его дальнейшего ответа.

Линн слушал внимательно и не перебивал, хотя и хотелось.
Он не был пьян — пусть алкоголь и отравлял его разум, но не до той степени, чтобы дать тому как-либо влиять на свои решения и на то, что тот говорил. Эмоции были продиктованы банальным нежеланием мириться с обидой, пусть и детской, а также полным непониманием общей ситуации. Слова Миранды звучали вполне логично, хоть и мог поспорить с каждым из тезисов, он понимал насколько все субъективно.

Когда же речь зашла про её имя, Линн усмехнулся. Склонив голову на грудь и запустив пальцы в волосы, сжимая те до боли копнами в руках, зал огласил очередной усталый вздох.
— Ты можешь продолжать меня ненавидеть сколько пожелает твоя светлая душа. Но мне неведома причина, по который ты раз за разом появляешься в ледяных пустошах. Не я призываю тебя сюда. Я всего лишь заточенная здесь ведьма. — Слова про ненависть заставили его левый глаз дернуться и тотчас же ответить: — Ненависть слишком громкое слово, подходит скорее разочарование правдой. Да и ненавидеть, ты должно быть шутишь? Я и так как щенок смотрю тебе в рот — думаю для нас обоих это не секрет. И про светлую душу — не криви пожалуйста. А что до имени... если тебя раздражает тот факт что ты дала "так много" простому оборванцу — называть тебя по имени — я могу вновь называть тебя, или вас, любым удобным вам способом. — Слова были колкими, но ему было плевать. Он не умел общаться с людьми, а точнее с девушками. Приняв традиционную улыбку с которой он общался с аристократами, Линн продолжил: — Могу даже сделать так, вам, вроде, это нравится. — В прочем улыбка моментально сошла на нет — ему самому было противно и неприятно от себя, но фарс ведьмы с ненавистью был столь глупым, что он предпочел прояснить этот момент сразу: — И только не надо говорить фразами, что от любви до ненависти сколько то там шагов. Если мыслить подобным образом, то отец изнасилованной дочери должно быть все еще в состоянии полюбить насильника. — Достав откуда то трубку, он даже сам не понял откуда, Линн тотчас закурил. Повисло секундное молчание, когда воздух разрезала струя дыма и юноша закашлялся, чуть сгибаясь пополам.

Сейчас его не интересовало ничего, эмоции все больше и больше закручивали спираль вокруг его головы. Он даже не заметил тот факт, что до этого он никогда не позволял себе подобное, с момента исчезновения сестры. И куда уж там, он не заметил и того, что трубку в этот сон он с собой не брал... В прочем как и моментально вспыхнувший табак в ней. Все казалось слишком нативным, а мысли были заняты совсем другим.

Все что дальше шло — угрозы, запугивания, указание "верной стороны" — каждая деталь фраз Миранды спокойно опускались Линну на плечи, более не в состоянии возыметь на него давление. Ведь к нему пришло понимание.

— В твоей власти заставить меня молить о смерти говоришь... — Горькая улыбка вновь окрасила его лицо. — Хватит уже, достаточно. Если хочешь — делай. Только у меня есть минимум три причины по которым ты сейчас очень внимательно меня выслушаешь и почему ты прекратишь нести этот бред. — Указательный, средний и безымянный пальцы показались перед глазами вора.
— Первая — ты без понятия, что тут будет именно тебе, если умереть. — Он не смотрел на ведьму, но был готов поспорить, что её лицо должно было дрогнуть в этот момент. — Ты сама сказала что питаешься какой то там магией. Учитывая, что мне месяц снятся кошмары и что ты была так рада обычной еде, даже такой, предполагаю, что ты сюда попала вместе со мной, так ни разу и не умерев. — На его лице не было ни одной эмоции, можно сказать он впал в транс, когда мысли мчались быстрее, чем он мог их осмыслить. — Вторая — ты не знаешь что будет, если меня тут продержать дольше, чем восемь часов. Все смерти до этого обрывали мой сон, я никогда не просыпался просто потому, что выспался. Для тебя это будет представлять угрозу, ведь тогда я смогу сбежать намного быстрее чем через месяц. — Указательный палец был уже загнут, ему очень хотелось загнуть безымянный, но он сдержался, загнув среднего брата. — И наконец последнее — ты без понятия нужен ли я тебе тут или нет. Ну либо имеешь представления, но без конкретики. — Когда все три пальца были сложены, Линн наконец с довольной улыбкой подошёл к Миранде. Заложив руки за спину, он наклонился вперёд, приблизив лицо к её лицу, и устремил взгляд в её чарующие чёрные глаза. — Как думаешь, каков шанс того, что твоими пытками ты попросту лишишь меня желания жить, либо сделаешь овощем, а потом окажется что ты отсюда и выбраться не сможешь без моей помощи? — Отстранившись вновь, пусть и с трудом разорвав контакт с этими прекрасными глазами, Линн вновь прильнул к трубке, сделав глубокий вдох и снова закашлявшись, выдохнул в сторону от Миранды.
— Так что давай без угроз, будем считать что на этот раз я тебя прощаю — юноша медленно приходил в себя и ему становилось... жалко ведьму? — И да, если ты хочешь узнать больше — тебе выгоднее чтобы я тут остался как можно дольше и в ясном разуме. Могу объяснить почему... — Последние слова были сказаны скорее с целью извинений, он не хотел выглядеть уж совсем мудаком.

Миранда не удостоила никаким ответом первую часть тирады Линна. Лишнее устное подтверждение его отношения ей несомненно льстило, пусть оно и в самом деле не было секретом ни для кого из них. Несколько большим разочарованием стало отношение юноши к её имени. Должно быть, детям уже не рассказывают сказок о том, что каждая истинная ведьма может услышать упоминание своего имени из любого уголка света. А ведь оттого и пошла столь навязчивая привычка скрывать его за мнимыми прозвищами и надуманными титулами вроде Белой Ведьмы. А уж здесь, в астрале, где все манипуляции с энергетикой превращались из тяжёлой, трудоёмкой работы кузнеца в детскую лепку из пластилина... Как бы она случайно не предоставила тому новое слово силы.
Но поправлять вора, объяснять таких тонкостей или требовать другого, нового обращения к себе она не торопилась. Стоило сперва разобраться в своих собственных чувствах, которые представляли собой мешанину из чувства долга по защите родных стен от пришельца, его невероятной способности действовать на нервы Миранды и крохотной, но увесистой толики вины за те страдания, через которые простому юнцу пришлось пройти в том числе и по её вине.

Вот только дальнейшие слова и действия Линна словно бы были направлены на то, чтобы посильнее склонить чашу весов против него.

- Первая — ты без понятия, что тут будет именно тебе, если умереть. - слова которые, на удивление, вызвали лишь холодное принятие. Даже если под констатацией этого факта была скрыта угроза, за свою жизнь мрачная особа слишком пресытилась подобным чтобы воспринимать их всерьёз. Но что касается дальнейшего...

Чем больше расходился юноша, тем больше его слова были похожи на попытку уязвить, окунуть Миранду в лужу собственных ошибок и сомнений, упрекнуть в незнании.
Линн позволял себе слишком многое. Но бездна чёрных глаз терпеливо впитывала уколы, внимательно смотря в ответ. Выслушивая. Запоминая.
- Прощаешь меня... - она задумчиво покатала слово на языке, пробуя на вкус, а затем, под конец монолога, излишне приободряюще улыбнулась и хлопнула в ладоши, символизировавшие до этого весы и словно не заметив направленной ей в лицо струйки дыма. Ведьма выглядела радостной, словно бы только что она нашла ответ на какой-то мучавший её вопрос.
- В твоих словах есть смысл... Тебе действительно лучше оставаться здесь как можно дольше. - земля ухнула, и ноги Линна по колено провалились вниз, вглубь ставшего подобно зыбучим пескам полу. Некогда твёрдая материя стремительно поглощала его, не давала выбраться и подобно оригиналу лишь быстрее засасывая от излишне активных попыток выбраться. Наигранно счастливое лицо сменилось презрительным взглядом и злой улыбкой, проскальзывавшей за приподнятым уголком рта.

Когда тело Линна погрузится по пояс, аккуратный белый сапожок опустится на его плечо и надавит с усилием, ещё немного ускоряя процесс. Ведьмы злопамятны, и сейчас Миранда многократно отыгрывалась за нанесённую обиду.

- Нельзя допустить, чтобы этот чудесный мозг вытек через уши от стольких перерождений... Заодно я проверю, действительно ли ты ограничен по времени в этом измерении. - когда вор скроется по плечи, она удовлетворённо хмыкнет и развернётся прочь. Вишенкой, а точнее виноградинкой на торте станет зависший в метре над юношей кувшин тёплого вина. Содержимое плавно выплеснется на его голову, окутывая запахом алкогольного напитка. Мелочно, но приятно её чёрному сердцу.
Сама Миранда больше не удостоит его и толикой своего внимания. Вернувшись обратно, на десяток ступеней вверх, она поудобнее устроится на троне и взмахнёт рукой, проявив прямо в воздухе множество различных рун и непонятных формул. Её исследования. Следующие часы злодейка будет полностью погружена в стремительно менявшиеся рисунки, тонны букв и извилистые символы что менялись местами, быстро дописывались и изредка вспыхивали красным, исчезая из воображаемого экрана.

Все что произошло было вполне себе предсказуемо для Линна. Разверзшаяся под ногами земля и зыбучие пески под ней - единственное что было для него неожиданным. Рефлекторно, но безуспешно пытаясь выбраться из них, ему оставалось лишь сверлить ведьму взглядом:
— Ну да, ну да... очень, знаете ли, аристократично. — Театрально закатив глаза, ему оставалось лишь зажмуриться, когда кувшин с вином перевернулся ему на голову. — Ну какая же ты дура, боги... столько пафоса про долг рода и прочее, а срываешься на человеке, что вместо того чтобы прыгать на задних лапках и потакать твоим угрозам предложил засунуть их в твою, несомненно обворожительную и упругую, задницу. — Больше он не намеревался ничего говорить, хотя хотелось. И про задницу и про человека, и про наличие мозгов у ведьмы.

— ...дура, боги... — пробормотал он и закрыл глаза, будто пытаясь выдохнуть злость. Но в голове всплыло: тот день, когда он в очередной раз умер. Лицо мальчишки с ножом, пустой взгляд, и голос Миранды: «Это цена за твое спасение».
Что она тогда имела в виду? Что это всё — нормально? Что он должен быть благодарен?
Он чувствовал, как внутри что-то медленно, но верно трещит.

Плотно увязнув по шею в песке, что перестал затягивать его глубже, Линн уже собирался было просто на зло продолжить эту игру: — Может начать перебирать все рассказы Джо про его похождения к шлюхам? Думаю ей будет "интересно" это услышать. — Злость вперемешку с весельем разгорелись с новой силой, но он быстро остудил себя, вернув некогда потерянное хладнокровие.
— Ну что, понравилось на моем месте? Когда тебе угрожают и помыкают? — Однако, хладнокровию суждено было продлиться недолго. Все больше и больше гнева и злобы звучало в его голосе: — А ведь тебе, чтобы оказаться на моем месте, осталось всего лишь раз тридцать сдохнуть! — Нетерпимость и презрение ко всему что происходило буквально окружало его. Начиная от самого себя, заканчивая ситуацией и ведьмой, своими эмоциями, словами, да черт возьми всем! — Если я выберусь — плевать на все эти "бабочки" в животе, я ей голову об её же трон разломаю — Голова начинала кружиться от эмоций, тогда как песок, вокруг, стал немного более... податливым? Это лишь больше раззадорило его, само желание прибить эту зазнавшуюся магессу уже было столь приятным и опьяняющим, что ему оставалось лишь растворяться в нем и эмоциях лишь больше и больше.

Опьяняющим, как вино, что было вылито ему на голову, его же подарок, который подготовили ему его друзья для неё — очередная вспышка гнева, которой уже не суждено было угаснуть, разгорелась с новой силой.

Сначала поддалась нога, после — рука, через пару секунд злой, как стая голодных собак, вор уже спокойно выходил из песка, будто под его ногами формировались ступени. Ему не было нужно ни ножа, ничего другого, ему просто надо было свернуть шею этой набитой дуры, чтобы хотя бы раз дать попробовать то, через что она его провела собственноручно.
— Иди сюда, котеночек... — С маниакальным блеском в глазах, ему сопутствовал лишь черный росчерк в воздухе — его действия были быстрыми, слишком быстрыми для человека, но скорее ближе к безумным — он привык сражаться именно так и никак иначе. Либо ты подавляешь соперника, либо тот подавляет тебя. В этом была вся правда боя, которую он знал. Никаких точных просчетов, только выученные движения, сила и скорость, ни грамма больше.

Оказавшись уже в паре шагов от Миранды и готовясь выпустить руку вперед, чтобы схватить её за горло, лишь один звук сопроводил его движения:
— Цок-цок! — Металл кольца на мундштуке прогремел о кафель, деревянный корпус глухо шмякнулся, и всё это прозвучало как приговор.
— Что...? — Моргнув еще раз, Линн обнаружил себя, стоящим напротив ведьмы. Рука была занесена для удара, в то время как тело, словно натянутая пружина, требовало выхода энергии — и у него снова было несколько вариантов, одним из которых был с отмашки влепить кулаком Миранде по лицу, но он выбрал второй. Его попросту вынесло вперед, закрутившись вокруг собственной оси и заставив вписаться носом в трон.

Гневная тирада, направленная ей в спину, звучала для Белой ведьмы как комплимент. Она знала: Нет слов более искренних от мужчины, чем произнесённые в порыве истовой ярости. А если в них ещё и фигурирует твоя филейная часть, значит ты и вовсе прекрасно сохранилась для своих скромных 199 годков.
К счастью или сожалению, Линн не увидит со спины как отходившая женщина улыбнулась ещё шире, довольная последней частью его слов.

Дальнейшие его язвительные реплики она многозначительно пропускала мимо ушей, по одной лишь интонации различая, что посаженный на цепь пёсик всего лишь лаял на колдунью. Ничего, ей не впервой. Пусть немного полает и отойдёт. Да и не до того ей было, мыслительный процесс требовал сосредоточения. Но под едкими комментариями и общей загадочности всего происходящего, этот самый процесс шёл с большим трудом.
Что на самом деле с нами происходит? - задать вопрос гораздо легче, чем получить ответ на него. И чтобы приблизиться к нему хотя бы немного, она использовала весь багаж имевшихся при ней знаний как о магии, теории астрала и других планов, так и из любимых хуманами "научных методов". Последние, впрочем, работали здесь далеко не всегда, тот же закон сохранения энергии определённо сбоил.
Вкупе весь процесс расчётов и беглых опытов с образцами воздуха, ауры, манапотоков можно было описать аналогией с попыткой доказать существование чёрных дыр, вооружившись лишь склеенным из бабушкиных очков биноклем. Но кто, как не наследница великого рода исследователей справится с этим?

— Иди сюда, котеночек... - прозвучал из-за уплотнившейся стены расчётов неестественный и неожиданно близкий голос. Миранда на мгновение расфокусировала взгляд, перенося своё внимание от висевших в воздухе букв на стоявшего... Нет, уже несущегося на неё с обезумевшими глазами Линна. Обрамлённые белыми кольцами зрачки широко распахнулись от неожиданности, удивления и... Испуге.
Забавный мальчишка сейчас таковым совсем не выглядел, теперь на неё угрожающе нёсся воин, даже убийца, которому она уже ничего не сможет противопоставить. Не было в её арсенале плетений, что способны развернуться так быстро. Проблемы могущественной, но неповоротливой магии.
Рефлекторно зажмурив один глаз, со стороны занесённой руки, она уже была готова к боли слегка поджав голову в плечи. Но вместо того, чтобы довершить начатое, напавший столь же стремительно скорректировав своё манёвр, завращавшись юлой и со всей инерцией впечатавшись лицом в её каменный трон, за доли секунды трансформируясь из напавшего в... Просто павшего.

Пара мгновений непонимания, несмело приоткрытый второй глаз. Затем резко побагровевшее лицо и... Взрыв смеха Белой ведьмы, неудержимого и искреннего. Никогда ещё ей не доводилось видеть такой странной атаки из арсенала техник племени хеликоптеров. Хохот не был наполнен привычным ядом и сарказмом, свойственным ведьме и, возможно, был одной из самых светлых проявлений её эмоций за последний месяц. 
Сжимая подлокотник и прикрывая рот ладонью она пыталась подавить наваждение, но в памяти снова и снова возникал образ лобовой атаки на её седалище. А ведь на нём даже сидеть болезненно! Чего уж стоит разбежаться головой о неприступную твердыню, такое действие можно смело номинировать попытку самоубийства. Или, в нашем случае, на самостоятельный выход из сна через закрытую черепно-мозговую травму. А может, даже открытую.

- Ох, демиурги!.. Бедное... Дитя... - с трудом пытаясь успокоить голос, она протянула руку к Линну. Хоть убейте, но злиться за попытку нападения у неё сейчас не получалось, слишком уж забавным получился итог. Изумрудное свечение накопилось в пальцах и волной перетекло на его лицо, излечивая от вероятного перелома носа. Вместе с тем заклинанием, повеселевшая ведьма заглянула назад, туда где юношу до сих пор должно было сдерживать заклятие зыбучих песков. Слегка присвистнула.

- У тебя, часом, в роду не было берсерков? Может, ведьмаков? Или магов? - нет, сами чары не были разрушены каким-то контрзаклинанием или, по-простому, антимагией. Магическим образом оно работало до сих пор, но теперь, некогда плотный сдерживающий барьер напоминал растянутый свитер. Всё плетение было исковеркано. И это зрелище впечатляло видавшую многое магессу.

Это было нелепо.

Боль еще не успела посетить его, но на глазах уже выступили слезы. Кровь из разбитого, да куда там, смятого носа стремительно окрашала сначала горло, а после и одежду вора, пропитывая и оседая тёмно-бордовым пятном. Во рту появился неприятный привкус железа — теплая юшка стекала по носоглотке, вынуждая вора дышать через рот. С ним, кстати, у него тоже были проблемы — пара зубов подобно игральным костям вылетели в момент удара и укатились куда то за трон. Это место испытывало Линна каждую секунду — то смерти, то злая ведьма, снова смерти и опять вполне миловидная девушка, вновь злая ведьма, теперь же и вовсе поцелуй с троном.

На уме у Линна был лишь мат — много, отборной, несвязной брани. Приглушенно постанывая, он кое-как поднялся, стараясь не опираться на ушибленную руку — основной удар от последующего за встречей с троном падения на пол приняла именно она. Сгорбившись и украдкой, лишь кончиками указательного и среднего пальцев потрагивая то сместившийся куда то вбок нос, то обмакивая руки в бегущую по губе кровь — растирая ту по лицу еще больше.

Состояние шока и непонимания были ясно отражены на его лице. Он не понимал, что происходит и почему он оказался там, где был сейчас. Последнее что он помнил — как выговаривался Миранде, чуть позже...  — А что было потом? — От этого вопроса его отвлекло наконец наступающее понимание происходящего с осознанием всего, что он делал и всего, что он чуть не сделал.

Громкий смех Миранды пусть и был громким, но настолько гармонично резонировал со звоном от удара в ушах, что отличить их в первые секунды было почти невозможно. Темные пятна перед глазами наконец отступили и мир снова стал обретать краски. С неверием смотря то на пальцы в крови, то на Миранду, Линн наконец осторожно выпрямился.

Тотчас подкатившие чувства головокружения и тошноты вынудили его замедлить движения до минимума.

— Ох, демиурги!.. Бедное... Дитя... — С протянутой руки ведьмы вновь сорвалось колдовство, на сей раз цвета холодной хвои, Линн был готов умереть, морально так точно, но все равно рефлекторно зажмурился, как только магия коснулась его и растеклась по голове. Постепенно его лицо пришло в норму — нос с хрустом, но без боли, был правлен обратно, тогда как порезы и ушибы затягивались обратно и пропадали вовсе.

С каждой секундой он все быстрее и быстрее принимал свой прежний вид — через пару секунд проверив языком отсутствие дырок, он лишь облегченно вздохнул. Линн вновь посмотрел на Миранду, без прежней злобы, без презрения, без обожания или без благодарности, в его взгляде застыло непонимание. К чему оно относилось? Кто знает. Быть может к её исцелению, а может и к произошедшему недавно. Возможно даже на ум пришла картина вовсе не всесильной ведьмы, а девушки что сжимается перед его ударом.

В груди сжало, тогда как ему самому захотелось куда-нибудь спрятаться. Ему было, уж простите, стыдно и жалко. Жалко её. По хорошему жалко.

Да, она его убивала, да, она помыкала им и запугивала его, но это не поддавалось логике. Хотя какую логику он искал в эмоциях. Единственное что не позволяло ему дать волю эмоциям - её смех. Она была в полном порядке и это успокоило её, хотя картина сжавшейся девушки все еще стояла перед глазами. Сейчас. Все. Хорошо. — Ничего страшного не произошло... — Он не стал даже докапываться как обычно до своих мыслей, вырывая слово "страшного" и объясняя самому себе что вообще значит это слово.

Ему хотелось что-нибудь сказать — извиниться или, отшутиться, но он молчал. Ему на помощь пришла Миранда:

— У тебя, часом, в роду не было берсерков? Может, ведьмаков? Или магов? — Вопрос был столь странным, что в первые секунды даже застал его врасплох: — Что? О чем это она? — Тотчас куда более важные вопросы начали роиться у него в голове, постепенно заполняя недавно получивший повреждения котелок, пока тот не оказался забит «под завязку». Быстро вспомнив все, что он сделал и вот, вопрос ведьмы уже не казался таким странным:
— Э-э... не знаю? — Неуверенно выдал он, в тоже время безуспешно пытаясь найти ответы в своей голове.

— Что черт возьми, происходит в этом гребаном сне? — Все было слишком странно с самого начала. Он никогда не умел то, что он проделал, как и никогда бы не смог выбраться самостоятельно из той ловушки — сначала недобрый, но потом сочувствующий взгляд был вновь обращен к Миранде.

И в этот момент в воспоминания пробрался он — звук:
— Цок! — Где то на грани сознания прозвучал звук из воспоминаний в его голове, заставляя обратить внимание на то место, где еще недавно лежала трубка.

Это было последней частью пазла.

Столь резко пришедшее осознание того, какими же идиотами они были все это время, заставило его сначала нервно хихикнуть, а вскоре и разразиться от смеха похлеще, чем недавно это продемонстрировала Миранда.
Посмотрев на девушку, Линн прыснул еще больше, представляя как озвучивает свое предположение и её лицо в этот момент. В мысли тотчас же прыгнули моменты его страданий и безуспешных скитаний по пустоши, всех тех смертей, которые он мог с легкостью избежать, но довершением этого всего стала месячная голодовка Миранды, в целом как и вишенкой на торте. Безудержный смех уже во второй раз завладел им за последние сутки, стоять на ногах было слишком сложно — живот скручивало, в то время как слезы не прекращали идти.

Прошло еще секунд двадцать пока он не смог выдохнуть и повернуться к ведьме:
— Кхм. Миранда, позвольте показать вам, высшую форму... — На этих словах он запнулся, обуздывая свой очередной смешок, не собираясь портить момент, но продолжил с максимально серьезным лицом: — ... высшую форму магии

Зал огласил щелчок пальцев, окунув их на секунду в полную темноту.

Открыв глаза снова, они были все в том же поместье, все на тех же местах, изменилось только одно. За окном вместо холода была весна, яркая и зеленая, теплая, но робкая. Тогда как в поместье интерьер сменил свои холодные тона, на обыденно более теплые. Где то из окна теперь доносились не завывание ветра, но голоса птиц, тогда как сам виновник этого безумия стоял с до безумия широкой улыбкой и сдерживал свои последние силы чтобы не прыснуть от смеха вновь.

Старательно затянув все травмы Линна после прошедшего дорожно-тронного происшествия, Миранда вновь вальяжно откинулась назад, с видимым удовольствием наслаждаясь результатами проделанной работы.
- Ну вот и славненько... Нос, похоже, даже ещё ровнее стал.
Неуверенное "Не знаю" лишь немного расстроило накатившее любопытство ведьмы, но поделать с этим она ничего не могла. Чем больше она узнавала этого мальчишку, тем больше сюрпризов в нём находила. Поведение, характер, а теперь ещё и родословная. Какие ещё сюрпризы скрывает эта бренная душа? В предвкушении, ведьма облизнула губы глядя на то, как Линн следом за ней разошёлся в приступе громкого смеха. Неужели и его самого проняла собственная глупость.

— Кхм. Миранда, позвольте показать вам, высшую форму магии. - сбиваясь, но неожиданно серьёзно и крайне самоуверенно предложил её юный гость. Каким фокусом воришка решил позабавить её?  Любопытство овладело черноглазой, и осклабившись, она приветственно махнула рукой и с вызовом в голосе одобрила его просьбу.

- Что же... Удиви меня, Линн.

И он удивил. Ожидавшая многого, от дешёвых базарных фокусов до нового приступа агрессии, Миранда никак не подозревала, что юноша между делом выкинет нечто настолько масштабное. Ушли прочь лютые морозы, что почти не удерживались стенами поместья. Яркий свет залил всё вокруг и ей даже показалось, что лёгкий запах цветов начал щекотать её нос откуда-то с улицы.  Закрыв глаза она глубоко вдохнула, впуская в себя этот букет ароматов.
Нет, ей не казалось.
Торопливо стянув с головы широкополую шляпу и высвобождая струившиеся по плечам белые волосы она вскочила с трона и, оставив головной убор на своём месте, торопливым шагом подбежала к ближайшему из внушительных окон, чтобы увидеть всё воочию. Кожу укрыло приятное ощущение тепла, и столь же тепло становилось на душе скверной ведьмы. Снаружи её встречали те самые пейзажи из далёкого детства, которые она когда-то помнила.


- Надо же... Прямо как в былые времена... - ласково промурлыкала белая ведьма, подставляя бледное лицо струившимся из окна солнечным лучам, наслаждаясь неожиданными, но восхитительными переменами вокруг. Прислонив ладонь к окну, она ещё некоторое время предавалась нахлынувшему в одно мгновение наслаждению такими переменами и постучавшимся из памяти чувством ностальгии.

Чёрные глаза восторженно скользили по открывшемуся из под сугробов виду на окрестности поместья разблокируя всё новые и новые воспоминания.
- На том лугу я любила отдыхать ещё когда только научилась читать... Однажды я легла рядом с цветком Мирабелиса (https://arkhaim.su/index.php?topic=235.msg114045#new) и целый день под гипнозом переживала сюжет прочитанной книги, пока под вечер меня не нашли слуги. - рассмеявшись, поделилась некогда беспощадная стерва, позабыв обо всём на свете.

Признаться, Линн ожидал чего угодно, но не то, что все так обернется. Это была просто маленькая шалость — он был уверен, что у него ничего не получится, но, к его собственному изумлению, все произошедшее теперь действительно куда больше напоминало сон.

Буря эмоций овладела им — сначала радость, толика изумления, неверие в произошедшее, а после, хоть и на короткий миг, пьянящее ощущение вседозволенности. Он осознал, что теперь им нельзя было помыкать или не считаться с его словами, но с этих, пусть и прагматичных, но неприятных для него же самого мыслей, вора сбила Миранда. Поведение ведьмы было разительно отличающимся от всего, что было до этого. Сейчас она не шествовала, выверяя шаги и демонстрируя аристократичную грацию, а быстро и беззаботно спешила к окну, как простая деревенская дурнушка. Невольно, улыбка тронула его губы. — Может быть даже у такой стервы есть возможность стать чуточку проще, пусть и иногда. — Он был еще более доволен собой и своим глупым поступком.

Он ожидал, что Миранда удивится, выпучит глаза и будет глупо на него смотреть, ожидал, что после всего этого взбесится или засмеется, разделив его мысли о глупости их страданий в этом месте, даже смерть была не столь неожиданным концом его выходки.

Сделав пару, уже хозяйских, твердых шага вниз по ступеням, вор застыл на месте, наслаждаясь видом девушки на фоне окна, за которым весна смело вступила в свои права, постепенно наполняя застывший и холодный воздух поместья ароматом цветов и едва различимыми звуками природы. Завывания ветра уже не казались столь бессердечными, как и Миранда.

— Надо же... Прямо как в былые времена... — Линн не знал о чем она говорила, но ничего не мешало ему предположить, как ранее поместье купалось в лучах солнца, а сейчас воспоминания находили отклик в сердце девушки, наблюдая её глазами за развернувшейся картиной.

Подойдя и встав рядом, вора подмывало аккуратно забрать шляпу у ведьмы из руки — желание было странным, но он решил воздержаться, не решаясь выдернуть заложницу скверного характера из её воспоминаний.

— На том лугу я любила отдыхать ещё когда только научилась читать... Однажды я легла рядом с цветком Мирабелиса (https://arkhaim.su/index.php?topic=235.msg114045#new) и целый день под гипнозом переживала сюжет прочитанной книги, пока под вечер меня не нашли слуги. — Знаний про такие цветки у юноши не было, но сами слова показались ему забавными. Ему казалось, что маятник стервозности ведьмы замер, и как на зло, на ум стали приходить и вовсе глупые мысли: — ... быть может попробовать? — Сейчас он смотрел на неё совсем другим взглядом, с каким привык смотреть скорее на сестру — Миранда все равно не могла заметить этот взгляд, быть может лишь почувствовать, Линн стоял сбоку от нее облокотившись на стену. — Нет-нет-нет! — Словно вторя своим мыслям, тот закивал головой из стороны в сторону, после чего, хмыкнув, посмотрел в окно.

В руках вновь появилась трубка. Та самая, что была в последний раз на полу. Рассматривая инструмент, перевернувший все с ног на голову в последние двадцать минут уже дважды, Линн вновь не удержал смешок:
— А говорят еще курение убивает... — Хотелось продолжить и добавить в шутку что-нибудь про ведьму, но он не стал. Да, это было бы смешно, для него, а вот его юмор вполне мог задеть девушку.

— Надеюсь, книга была хорошая? — Это были немногие теплые слова, которые он мог сказать, пусть и очень отдаленные.

Она продолжала любоваться сказкой, развернувшейся за окном и на её душе, пока Линн неслышимо прокрался поблизости. Оторваться от источника нахлынувшей ностальгии было почти невозможно, потому её взгляд вновь и вновь скользил по ухоженным клумбам, редким древним деревцам и мелкой живности, что сновала между ними.

— А говорят еще курение убивает...— раздалось по правую руку, и не теряя мечтательности во взгляде, Миранда бегло оглядела так интересовавшую воришку трубку. Похоже, что курительный агрегат занимал немалую роль в случившемся и, с учётом того, что раньше она не видела его среди вещей Линна, сделала вывод что он был материализован в этом мире самым что ни на есть наичудеснейшим образом.

— Надеюсь, книга была хорошая?— полюбопытствовал юноша, и Миранда приложила палец к губам пытаясь вспомнить давно прочитанный и пережитый сюжет. На полпути погружения в чертоги разума сознание споткнулось о ворох совершенно других воспоминаний, столь же прочно связанных с этим зданием. Вспыхнули многовековые деревья, за которыми ухаживали целые поколения её предков. Явственно ударил в нос удушливый запах жжёной плоти и древесины. Огонь снаружи распространялся с неестественной скоростью, метаясь по саду и жадно заглатывая всё на своём пути. В считанные секунды через окно от них образовался филиал ада, и подобно ему треск пламени иногда перебивался полными агонии крики людей. Где-то по ту сторону горели люди. Её близкие люди.
Когда не осталось и клочка нетронутой территории снаружи, пламя ожило. Несколько сгустков собралось в фигуру огромной ящерицы. Набрав скорость, саламандра одним рывком пробила тонкую преграду между залом и улицей, выжигая жизни обоих свидетелей пожара.

Миранда резко вскочила, не сдержав из груди болезненного вскрика и следом ударившись коленом об острый угол каменного трона. Совершенно не больно на фоне того, что ей только что пришлось прочувствовать. Ведьма судорожно огляделась вокруг, успокаивая дыхание - множество полупрозрачных формул и рун витали в воздухе, частично застилая обзор на раскинувшиеся за окном бесконечные ледяные пустоши.
—Сон... Это был всего лишь сон...  — пробормотала Миранда, но эхо предательски громко разнесло её слова вокруг. Воспоминания о самом худшем дне в истории рода не принадлежали ей, хоть она и отдала бы абсолютно всё за возможность оказаться там в тот час. Предупредить родных, спасти их или хотя бы умереть вместе с ними, пытаясь. Несколько раз тряхнув головой, она нервно протёрла рукавом влагу из одного из глаз, взглядом второго ощупывая пол перед собой, пока не наткнулась на знакомую голову, торчащую из мешанины гранитных плит и песка. Хмыкнула, возвращая контроль над эмоциями и, смахнув в сторону все витавшие в воздухе расчёты, спустилась вниз со своего постамента.
— Чем чёрт не шутит... Вдруг он и в самом деле на это способен? - ускоренно проматывая в голове всё произошедшее во сне во сне, Миранда взяла со стола серебряную ложку и, придержав кончиками пальцев мантию, осторожно опустилась перед всё так же вмурованным в землю Линном, неспеша подложив ноги под себя.
— Давай попробуем ещё раз, Линн. Сделаешь кое-что для меня, и я тоже тебя прощу. —
Бережно взяв за самый край столовый прибор, она поднесла его поближе к лицу вора, удерживая вертикально.
— Это ложка. — констатировала ведьма. В случае, если Линн попытается съязвить над этим простым тезисом, ложка слегка шлёпнет его по лбу.
— Здесь, во сне, её форма и физические свойства иногда могут зависеть от твоих врождённых способностей к магии и восприятию астрала. Того, как ты сам понимаешь эту ложку. — убрав мешавшиеся пряди с лица, она продолжила.
— И теперь зная это, попробуй согнуть её силой мысли. Просто поверь, что конкретно эта ложка должна быть другой формы и сосредоточься на этой идее.
Чёрные глаза внимательно гипнотизировали... Не ложку, а скованного зыбучим и песками юношу. Наивно и глупо было проецировать свой сон на эту псевдореальность, но окажись она права, её дела неожиданно станут намного, намного лучше и откроется множество перспектив. Возможно даже не придётся питаться отмороженным и переплавленным куском сыра

— ... выберусь — плевать на все эти "бабочки" в животе, я ей голову об её же трон разло... — Мысль сбилась, а чувство гнева прошло столь резко, будто его и не было вовсе. Глаза Линна удивленно округлились. Спокойствие и глубокое сожаление — единственные два спутника, что сопровождали непонятое ощущение пустоты, были столь контрастными по отношению к злобе, которая пропитывала его еще секунду назад, что тот невольно сбился с мысли.

— Еще секунду назад... — Повторил он про себя, когда в душе вновь заскреблись кошки. Он ощущал себя отвратительно и не мог понять почему. В ту же секунду раздался вскрик.

Он все еще был закован.

Переведя взгляд на трон и обнаружив обеспокоенную ведьму, взгляд которой метался из стороны в сторону, его непонимание в происходящем лишь укрепилось.

— Сон... Это был всего лишь сон... — разнесся тихий голос девушки по поместью, вновь вызывая у Линна странное ощущение дежавю.

Ощущение было столь прочным, почти осязаемым, но за этими чувствами не следовало ничего, что могло бы хоть как то прояснить ситуацию.
— Быть может, я уснул и бредил во сне? — мысль была столь спонтанной, что почти нашла отклик, казалось, нужно лишь ухватиться за ниточку и узелок разойдется сам, но все же он так ничего и не вспомнил. — Сон во сне, ну да, скажешь... — Хмыкнул тот про себя, устало выдыхая. Между тем ноги начали предательски затекать и болеть, а сам он уже ощутимо промерз. Мелкая дрожь пробирала тело — в поместье было все также холодно, будто стен и не было вовсе. Покровительство ведьмы давно сошло на нет.

Между тем Миранда, восстановив свое величие, плавно спускалась вниз, провожаемая ожидающим взглядом вора. Когда она взяла ложку и направилась к нему, разум тут же выдал нехорошие мысли — на ум настойчиво просились свежие воспоминания с вином.

— Если ты поиздеваться, то захвати хотя бы сковородку что ли — буркнул заложник, устало вздыхая, но все еще смотря за действиями ведьмы исподлобья. Опустившись рядом с ним на землю, Миранда вызывала противоречивые чувства — с одной стороны очень хотелось попросить встать и не пачкать мантию, тогда как другая часть Линна настойчиво хотела попытаться вырваться и повалив девушку на пол, отвесить парочку хороших подзатыльников. — Ну почему она меня так бесит! — Мысленно взвыл он, когда у него перед лицом застыла ложка. Слова про прощение и что ему что то опять нужно сделать были пропущены мимо ушей, как нечто, что могло только разозлить и смутить его разум.

— Это ложка — Начало было многообещающим.

Радостно кивнув головой, Линн не удержался: — Ты решила меня научить пользоваться столовыми приборами после того как я ел с ножа? Отлично, я готов, это я знаю, вилку с ножом тоже помню, что там дальше? — Ложка была опасно близка и он ожидал, что ему прилетит, но удержаться было слишком сложно. Сверля испытующим взглядом ведьму с довольной улыбкой, Линн как бы говорил: «ну давай, вмажь, ты же этого хочешь!».

— Здесь, во сне, её форма и физические свойства иногда могут зависеть от твоих врождённых способностей к магии и восприятию астрала. Того, как ты сам понимаешь эту ложку. — Следующие слова пусть и были для него сложными, но суть можно было уловить без труда. — Та-ак... — Вопросительно изогнув бровь, вор продолжал выжидать.

— И теперь зная это, попробуй согнуть её силой мысли. Просто поверь, что конкретно эта ложка должна быть другой формы и сосредоточься на этой идее. — Запрос был получен, но перед тем как приступить к слепому "мне сказали — я делаю", Линн задумался: — Поверить что ложка другой формы... — Нужна была причина, зачем Миранда это сказала, и мысли настойчиво бились в голове, пытаясь осилить загадку. — Представить, зачем? Во сне? Подожди ка...

Очередное ощущение дежавю посетило его еще более настойчиво, чем в прошлый раз. Но теперь ему было не суждено уйти так просто. В разуме прозвучал щелчок:

— Щелк! — Словно кто то резко сжал и отпустил пальцы. Звук был таким настойчивым и... веселым? Толика веселья незаметно прокралась в разум, заставив его чуть сощурить глаза, посмотрев на ведьму:

— Ты хочешь сказать, что сном можно управлять? — Испытующий взгляд пронзил Миранду, которая сама уже начала играть с ним в гляделки. — Что же, давай попробуем! — Делать было все равно нечего, а тело уже устало находиться в одном положении статично: глубокий вдох и взгляд юноши упал на ложку. Его желание и вера были столь сильными, столь нерассчитанными и грубыми — будучи во сне ведьмы Линн едва ли использовал половину той силы воли изменяя поместье и окружение подобно пластилиновому, что сейчас у ложки просто не было ни малейшего шанса:

— Боньк! — Резко провернувшись в руках Миранды, ложка со стремительной скоростью, пробивая все возможные барьеры, громко стукнула девушку по лбу.

— Упс... — Взгляд вора был быстро перемещен с ложки и Миранды на колонну, что стояла не так далеко от них, смотреть сейчас на неё он не мог, еле сдерживаясь, чтобы не засмеяться. — Кхм. Спасибо за урок... К слову, что там насчет книги? — Он уже перестал дрожать, и мог бы выбраться, если бы сам того захотел. Но все еще оставлял ей пусть и небольшой, но простор для мести. В целом вор не мог не позволить себе пусть и маленькую, но шалость — Миранда поступила в его понимании не лучшим образом, решив утаить их общий сон. — Кхм, так это, извини в общем, да... ну за тогда... — Все же он хотел извиниться, они оба знали за что. — Но за этот раз прощения просить не буду. Могла бы и рассказать.

Ожидаемо, Линн не смог уследить за своим языком, так и расходясь в своих колкостях ещё под аккомпанемент обращённого прямо на Миранду вызывающего взгляда. Точно кот, усевшийся на обеденном столе и медленно подталкивающий лапой полупустой стакан воды в сторону стремительного свободного падения. Явно осознавая свой проступок и нисколько в нём не раскаиваясь.
— Ну что за дерзкий мальчишка...
Столовый прибор резко наклонился в её пальцах и шлёпнул того по лбу под многозначительное хмыканье Миранды. Впрочем, на этом её маленькая кара и закончилась, потому как было похоже, что юноша внял её просьбе и с лицом, напоминавшим величайших философов древности, ушёл в мысли о высоком. По крайней мере её маленькое задание не казалось ему пустым бредом.
— Ты хочешь сказать, что сном можно управлять?  — коротким кивком ведьма подтвердила его мысль.
— Именно. Если ты сам осознаешь эту возможность.
— Что же, давай попробуем!
Энтузиазм, с которым прозвучали эти слова говорили о том, что сработал её врождённый дар убеждения. Ну или же своё дело сделала банальная скука в плену зыбучих песков. Линн  со всей серьёзностью взялся за её просьбу, об этом говорил как его горящий взгляд, так и постепенно, волной накатывавшее ощущение вибрации в воздухе. И ведь это не было проявлением магии!
Подобравшись и посерьёзнев, Миранда приблизилась к ложке, внимательно всматриваясь в неё дабы не проморгать ответственного момента. Доля секунды - и вибрация словно бы перетекла в ложку, а затем та вырвалась из рук и стремительно упорхнула прямо в лоб ведьмы.
*Бонк!* - звонко отстучало серебро по лобной кости.
— Ай! — не сдержалась ведьма, резко отстраняясь назад от внезапного удара.
— Кхм. Спасибо за урок... К слову, что там насчет книги? — поинтересовался юноша, пока она с досадой потирала ладонью место ушиба.
— А, в книге была сказка о трёх Дархат...  — начала было отвечать колдунья, но осеклась. Осознание того, что он спрашивал её о событиях из сна подступило не сразу, но когда это случилось, удивление и озадаченность явственно отразились на её лице. Неужели то вовсе не было её сном? Или же силы в этом мальчишке было столько, что он легко мог проникать в её голову? Чем больше Миранда узнавала о происходящем вокруг, тем больше вопросов у неё возникало. Тем больше дверей головоломок проявлялось из тумана неведения. И тем сложнее её разуму становилось найти тот единственный проход, что вёл к истине в этом неправильном слое реальности.
— И да простит меня демиург Познания...  — вздохнула она, а затем вернула внимание к уже заканчивающему приносить свои частичные извинения и нашедшему что-то крайне интересное в ближайшей колонне Линну.
Девушка ободряюще улыбнулась ему, наклонилась навстречу, потянувшись ладонью к его щеке...
Чтобы затем болезненно ухватить за ухо.
— Так специально это сделал, не так ли? Мелкий негодник! — С возмущением в голосе оттягивая свою жертву в сторону, вскипела ведьма, желая хоть как-то поквитаться с ним.
— Некоторые лишаются жизни и за меньшие провинности. Так бы и прибила! Да только всё равно вернёшься. — сказав последнее с долей фатализма в голосе, она отпустила его ухо и, ещё раз тяжело вздохнув, поднялась. Мгновение задержала на мальчишке взгляд, думая что с ним делать дальше.

— Вылезешь сам. И не притворяйся, что не умеешь этого делать. — несмотря на строгость в голосе и взгляде, белая ведьма вновь призвала в ладонь сгусток синего пламени и, подобно воде, выплеснула его на торчащую голову, обогревая явно продрогшего гостя.

— Пересказывать тебе свои сны я не обязана. Ты ведь не треплешься на каждом углу, что уже месяц ты гостишь у ведьмы по ночам?  — напоследок ответила она на последний его вопрос, сладкой иронией зазвучав в голосе пока руки неспеша отряхивали колени от воображаемой пыли.

Линн сдавленно хмыкнул, потирая ухо:
— Сказка о трёх Дархат... ведьмы любят сказки? — Фыркнул он, уклончиво отводя взгляд в сторону, будто разглядывал архитектуру колонны, а не сгорал от удовольствия с собственной шалости. — Прямо скажем, часть про стерву, из всего что ты там говорила про свои титулы, очень хорошо тебя описывает. — В его словах не было ни яда, ни недовольства, скорее наоборот.   
Он наклонился чуть вперёд, лукаво прищурившись:
— Конечно вернусь  — Все прочие угрозы были успешно проигнорированы  — пусть Миранда злится сколько ей влезет, это все лучше чем её очередные взрывы ярости или вредности. Линн и сам изначально не хотел вступать в эту игру, но принцип «когда тебя бьют по одной щеке — подставь другую» был явно не про него и ему пришлось ответить, пусть и более мелочным образом.

— Вылезешь сам. И не притворяйся, что не умеешь этого делать. — Пусть голос и был строгим, но вот огонек, на сей раз согревающий — Линн уже успел заметить между ними разницу, благополучно принялся его согревать. Вот только... он не был дураком и первым же делом согрел себя, просто подумав об этом. — Ладно, ладно, кстати — не трать свои силы, мне более чем тепло. — Выходя из земли как из бассейна и отряхиваясь пробурчал тот, все же бросив взгляд в спину ведьме: — Но, спасибо, магия на удивление... занимательная и забавная... вещь? Сущность? — На секунду он задумался: — Хотя скорее инструмент.

Пройдя вслед за Мирандой и остановившись возле стола, от следующей фразы Линн насупился:
— Вообще то рассказал, но это не имеет никакого значения, потому что рассказал я лишь часть и тем людям, кому я могу доверять. — Акцентируя последнее слово, юноша был готов перевести тему, но все же решил договорить: — Если бы я сказал что я провожу с тобой ночи, мне бы уже памятник в трущобах поставили. А рядом могильный камень. — По своему интерпретировав её слова, он хмыкнул самому себе. — Ночи с ведьмой, ага, как же. Новый конкурс для ярмарки «Сдохни или умри».

Инициативу надо было брать в свои руки — время уже поджимало. Пусть он и не считал время, но по ощущениям он пробыл тут уже более чем прилично: — Я надеюсь что наши прошлые обиды позади, я бы очень не хотел возвращаться к игре «Бей — беги, Линн умер — повторяем», — подойдя к столу, и ухватив бокал с вином, тот отпил из него, словно пытаясь запить все эти воспоминания. — так что предлагаю тебе следующее: мы заключим соглашение, на равных условиях и просто на словах, мне этого будет, пожалуй, достаточно. — Ведьма могла убить его и не раз. Да, она схватила его, но уговор выполнила, даже когда тот напал на Миранду. — Мы не можем доверять друг другу до конца, но другого варианта у нас попросту нет. — Чуть покрутив в бокале вино, Линн поставил его на стол, вновь призвав из воздуха трубку и даже не раскуривая, вдохнул приятный дым.

Вопреки привычному, на этот раз он не закашлялся. — Определенно плюс.

— Для начала позволь представиться еще раз. Линн — мое настоящее имя. У меня нет фамилии, громких прозвищ и прочих громких титулов, но чаще всего я слышал зано... Кхм, не важно. — Очередная струя дыма покинула легкие: — Я с Климбаха, Палладий. Простой хуман, вор, обитаю в дерьмовом месте и живу в канализации подобно крысе. А еще мне нужны средства и связи. — Тут он ни капли не врал, деньги были ему нужны как ничто другое — не для празднеств и не для лучшей жизни, но чтобы найти сестру. — Я могу предложить лишь одно и это будет немного для тебя, но почти всем для меня. Но есть и другой вариант. — Вор пристально посмотрел в глаза Миранды.

— Могу предложить тебе бессрочный контракт со мной, где ты будешь заказчицей с приоритетом. Если это не будет означать прямой или косвенный приказ «Иди и сдохни», или какие-либо действия, которые будут угрожать моим друзьям или близким мне людям — я попробую его выполнить. Я не могу гарантировать выполнение чего-угодно, ты должна это понимать, но, из плюсов для тебя лично — обширные связи. Отсюда информация и товары, черный рынок Климбаха и прочие радости — тебе даже руки пачкать не придется, я пойду и сделаю, ну либо куплю. — Небольшая заминка выдала его нежелание признавать собственную слабость. — И не надо делать из меня цепного пса, натравливая убивать всех подряд, кто тебе неугоден.

Переместившись чуть ближе к ведьме — его взгляд вновь скользнул по её рукам:
— Я понимаю, что для тебя это все звучит глупее некуда и соглашение так себе, но в последующем мы сможем его пересмотреть. В ответ я прошу не так много — либо силу, либо средства. Мне не нужно ничего запредельного, будем считать, что я просто рядовой дурачок, но с привилегиями. — Запустив вторую руку в волосы, тот продолжил: — В этом случае я помогу тебе отсюда выбраться. Оставлять тебя гнить тут — так себе перспектива выспаться. Хотя и есть свои плюсы. Ну и да. Есть также вариант того, что я просто попробую вернуть нас здесь и сейчас, но, честно говоря я не уверен.

Решение было за ней, что же на этот раз, Миранда?

Услышав умозаключение о том, что магия это инструмент, Миранда одобрительно хмыкнула. Юнец явно не был обучен как маг, не прослеживались в нём характерные её цеху манеры и привычки, но правильные выводы делать умел. Впрочем, из вредности и уважения к собственному ремеслу, Миранда поспешила его поправить.
— То, что ты делаешь, не совсем является магией. Скорее, я бы назвала тебя скульптором реальности, или же снов в нашем случае. Хотя какой-то магический потенциал в тебе наверняка может быть. - На несколько секунд вглядевшись куда-то в его грудь, словно бы пытаясь высмотреть этот самый потенциал, ведьма довольно быстро потеряла интерес и лишь неоднозначно пожала плечами, мол, "может быть, а может и не быть".

Высказывание про памятник и надгробие было встречено с довольной улыбкой, словно бы Миранда даже гордилась своим трудноперевариваемым характером. В конце-концов, быть причиной, по которой другим возводят памятники - это тоже своего рода слава. На предложение же оставить все обиды позади ушлая колдунья кивнула, не скрыв впрочем при этом многозначительной хитрой улыбки. Перемирие было ей на руку, ибо помимо того, что Линн с каждым перерождением не прекращал действовать на нервы, но и продолжал эволюционировать, явя миру всё новые и новые способы её удивить. Тем не менее, ведьма не была бы ведьмой, не обладай она изрядной злопамятностью на каждую причинённую обиду, укладывая те по аккуратным полочкам где-то в глубине сознания. На будущее.

Остановившись у края стола, Миранда откупорила второй кувшин вина и прильнула к его краю носом, придирчиво оценивая содержащийся внутри забродивший сок. Удовлетворившись тем, что второй напиток не оказался таким же испорченным от температуры, она разлила вино в новый бокал и взяла тот в руку, неспеша покачивая жидкость в сосуде. Всё это время не забывая вслушиваться в разговор Линна и оценивая его неожиданное деловое предложение.

— И не надо делать из меня цепного пса, натравливая убивать всех подряд, кто тебе неугоден. — на этих словах чёрные глаза скептически скосились от бокала на худощавого парня. И без таких условий, как бы она не признавала его силу воли, воина ведьма в нём не видела. Разве что для собачьих склок за особо сытную кость где-нибудь в подворотне. Но до цепного пса подобающего ей калибра юнец совсем не дотягивал. Умрёт и всё. Озвучивать эту мысль вслух, впрочем, она не спешила. Сейчас ни к чему лишний раз уязвлять молодого и амбициозного парня, да и по глазам видно, что он тоже это осознавал. 

Когда Линн подобрался к ней ещё ближе, она размеренно пригубила напиток, так напоминавший цветом кровь. С деланным интересом разглядывая золотистый узор по краю бокала, она позволила ему договорить и прикрыла глаза.
— Просто так выдернуть сущность из Астрала нельзя. Для этого нужны мощные ритуалы, и в результате можно сильно навредить всем троим: тебе, мне, и мне. — не удосужившись объяснить особенности такой странной математики в своём исполнении, она вернулась на шаг назад, к самой интересной идее вора.

— Итак... Давай я попробую подвести суть твоего предложения. — поставив бокал вина обратно на стол, она слегка облизнула губы.
— В обмен на мою силу, деньги и покровительство ты желаешь попробовать выполнять мои запросы как заказчицы. — Астрея развернулась к нему, испытующе смотря в глаза и сложив руки на груди. Амбиции Линна ей по-своему импонировали и она нисколько не осуждала желание вскарабкаться повыше из самых низов общества, к коим этот мелкий воришка явно и относился. И тем не менее, не для того она долгие годы копила своё могущество, чтобы разбазаривать на каждую сомнительную просьбу. Помотав головой, она тряхнула белоснежными волосами.

— Этого недостаточно. Справедливый обмен подразумевает, что ты должен предложить мне нечто равнозначное. Едва ли у тебя в канализации завалялись какие-либо артефакты или древние свитки. Как и вряд ли масштаб твоих связей посоревнуется с уровнем моих, чтобы ставить знак равенства между ними. — огорошив своим ответом, белая ведьма не отводила взгляда, наблюдая за произведённым эффектом на юношу. Выдержав достаточную паузу, она продолжила, уходя в сторону от горькой пилюли к замелькавшему где-то вдали прянику.
— Единственное, что ты можешь предложить - это всего себя, не размениваясь на мелкие услуги. — ехидная улыбка тронула её губы.
— Я отказываюсь быть всего лишь первой среди равных в твоём списке. Только твоя полная и беспрекословная преданность мне и моему роду будет достаточным залогом. Будь моим цепным псом, пусть и не для убийств. — и без того аккуратная осанка аристократки сейчас сделалась безупречной, и лишь нервное постукивание пальца по плечу говорили о царившем за маской властного феодала напряжении. Дураком Линн определённо не был, а вопрос толковых и преданных роду кадров маячил на горизонте ещё до того, как все её близкие обратились в великое ничто.
— Взамен, я найду тебе подходящее применение. Не придётся больше спать в зловонии нижних районов Палладия. Я помогу тебе достигнуть всего, о чём ты желаешь. Достаточно только принести мне клятву верности, скреплённую магической печатью.
На словах о клятве в груди кольнуло электрическим разрядом, отчего она едва не осеклась посреди предложения. Что-то глубоко в душе резонировало с этой мыслью, отчего она ещё больше убеждалась в том, что выбрала правильный путь.

И начались торги, где главным лотом была его свобода. 

Линн внимательно слушал каждый довод и слово Миранды, делая в уме сноски напротив особенно важных фраз и изредка морщил нос, будто съедая дольку лимона. Ему все это не нравилось. Одно дело предоставить приоритет, оставив за ним определенное право решать — забрать же свободу целиком было против самой его природы. 

Время от времени вор вдыхал едкий дым из трубки, выпуская струю в сторону от Миранды — старая привычка, но довольно плотно засевшая в нём. Выпустить смог в лицо собеседника, да даже в его направлении, в трущобах считалось сродни плевку в лицо. Да и в целом, мало кому это понравится. 

Периодически он ловил на себе взгляд ведьмы, но спокойно выдерживал его, позволяя той продолжить говорить — быть может его юношеские гормоны немного утихли и позволили ему наконец начать думать головой? Решив провести эксперимент, Линн позволил себе на секунду окунуться в фантазию, не будем говорить какую именно, но рукава на мантии Миранды стали медленно истончаться. Тем временем его сердце участило свой ритм, а сам юноша едва заметно закраснел: — Ага, прошло, как же...

Внимание на «результат» своих мыслей он обратил не сразу, прошло всего пара секунд, но когда заметил его лицо тотчас побледнело, а сам Линн поспешно замахал руками: — Нет-нет, я ничего не... — В прочем оправдываться было поздно и глупо. Он не собирался её тут раздевать или что-либо в этом духе, но получилось, а в прочем как получилось. Но пометку о том, что ему следует аккуратнее мыслить он себе сделал. — Я прошу прощения и попрошу тебя продолжить, просто не обращай на это внимание, я хотел кое-что проверить. Никаких плохих мыслей не было — надеюсь перемирие в силе. — После чего, подумав, добавил: — Можешь даже ложкой по лбу долбануть еще раз

Мантия ведьмы стремительно вернулась в норму, тогда как Линн вновь сконцентрировался на её словах. — Ну, черт возьми, всё как обычно. — Прочистив горло от неудобства и стыда, вор старался как можно быстрее погрузиться в её слова вновь, дабы отвлечься.

— ... тебе достигнуть всего, о чём ты желаешь. Достаточно только принести мне клятву верности, скреплённую магической печатью.

Она была права, многие проблемы решились бы очень быстро с её помощью — хоть он так и не узнал, откуда она была, но определенное понимание размаха её возможностей у него было. Взять хотя бы то же поместье, что отлично демонстрировало состоятельность девушки, не говоря уже о её способностях и высокомерии — нищий или маловлиятельный аристократ с такими « задвигами» попросту был бы затоптан своими же, дабы не позорить, так сказать, их дружное высшее общество.

Но, по его мнению она забыла о нескольких важных вещах, и он был рад ей о них напомнить:
— Если это торг, то, ты права, нужно ставить равные величины. Для начала, давай подумаем о такой величине, как время. — Сейчас в его голове не осталось места сентиментальности — лишь скупой расчет правил балом разума. Расчет, внимательность и талика знаний, приправленная возможностью схитрить — зачастую все, что ему было нужно.

— Твое время не эквивалентно моему времени. Хотя бы потому, что я никто и звать меня никак. Да, для меня самого оно обладает ценностью, но тут есть большая разница между нами двумя — я выхожу в реальный мир, в то время как ты прозебаешь тут. Как я уже сказал, я могу попробовать вернуть тебя обратно с помощью своего желания, скульптинга реальности — называй как хочешь. Но, сейчас, скорее ты находишься в худшем положении чем я. — Неспешно выудив нож, тотчас превратившийся в вилку, Линн наколол небольшой кусок коренья и отправил тот в рот. Не говорить с набитым ртом — у него не было таких предрассудков: — Думаю, я смогу ускользать в этом сне от тебя, пусть это и будет выматывать, но все же. Хорошо, раз тебя не устраивает подобные условия — я могу предложить пересмотреть их. — На секунду, юноша сделал вид что задумался: — Но давай также учитывать риски. У тебя их фактически, нет. В то время как я могу получить себе врага в твоем лице, просто выпустив тебя отсюда. Да, ты сдержала слово до этого времени — я все еще жив, я заметил это и искренне рад твоей честности, но у меня нет никаких гарантий, что выйдя отсюда ты попросту не прихлопнешь меня как муху за что-нибудь из того, что тут произошло по... — Он слегка замялся. — причине моего отношения к тебе и всему сопутствующему... — На секунду его щеки запылали.

— Тогда как ты не рискуешь ничем. Твоего слова будет достаточно, чтобы решить большинство моих проблем даже не заметив, той же капли твоего состояния будет достаточно, чтобы я сделал то, что мне нужно. Но знаешь что, помимо прочих эмоций — я, пожалуй, могу сказать, что уважаю тебя. — Линн не соврал, он чувствовал определенную близость к ведьме и вдумавшись, развив эту мысль, пришел к тому, что они достаточно схожи в некоторых вопросах. — Я предлагаю соглашение на пять лет, где я буду служить тебе. Мне не нужны астрономические суммы или сотни твоих слуг, все что мне надо это твое слово не причинять мне и близким мне людям вред, а также ту самую толику твоих сил и влияния, которыми ты можешь одарить просто потому, что у тебя в голове прозвучало слово «хочу» — как десерт на завтрак.

Линн неспешно поднял взгляд на Миранду, вновь заглянув в её очаровательные черные глаза.
— Взамен я попытаюсь освободить тебя из своего сна любыми средствами и возможностями, не идущими вразрез со всем, что я сказал ранее. — Свободная ведьма? Или заключенный вор. — Если следующие пять лет все будет неплохо, то мы можем легко продлить соглашение, но если нет — это будет весомой причиной мне попросту сбежать. Протерпеть пять лет — еще ладно. Всю жизнь находиться на привязи как собаке и умереть в своей конуре потому, что один раз заключил глупейшее соглашение в своей жизни — пожалуй нет.

Повадки обитателей трущоб Миранде были не слишком знакомы, но периодические волны дыма, достигавшие её лица, раздражали и сбивали с мысли. Оттого уже после второго подобного "плевка" перед ней сформировалась невидимая пелена воздушного заслона, что надёжно развеивала в стороны едкий запах табака. Это, да и формировавшийся протест в глазах Линна позволяли оценить отношение вора к её версии договора ещё в процессе того, как она обозначала свою позицию.
— Воистину, никакого уважения у нынешнего поколения. — посетовала она в мыслях, прежде чем почувствовала неестественный холодок на своих руках. Доля секунды на осознание произошедшего, а затем лукавый взгляд в сторону раздевавшего её глазами юноши, прежде чем подключить своё актёрское мастерство к развернувшейся сцене.

— Ой!...  — Томный и в то же время испуганный восклик сорвался с её уст, и зардевшаяся на щеках ведьмочка стеснительно обняла себя за плечи, невольно демонстрируя тянувшуюся по плечу татуировку в виде шипастой лозы с редкими бутонами цветов. Чёрные глазки смущённо опустились куда-то вниз, лишь изредка стреляя в сторону юноши, оценивая его реакцию на мгновенное перевоплощение в стеснительную нецелованную девушку пока тот расходился в извинениях. После этого она мягко, без обиды, засмеялась, прикрыв рот одной рукой, и взмахивая в воздухе ладонью второй в ответ, мол, "проехали". Подобное внимание было бы приятно любой женщине, и Миранда не была исключением, справедливо оценивая пикантность собственного тела как далеко выше среднего, особенно для одурманенных собственными гормонами мальчишек вроде Линна. В своё время это стало одной из причин для того, чтобы скрывать большую часть тела под мантией, подальше от некоторых слишком назойливых взглядов.

Ещё немного посмеявшись, она вновь вернула себе серьёзный настрой и закончила своё предложение, а после, со всё нарастающей долей скепсиса выслушала ответ. Мысль Линна о том, что он сможет бегать от неё во сне казалась Миранде забавной. Обрётший новую силу воришка сейчас воспринимался ей подобно котёнку, вооружённому кухонным ножом. Пусть перед ним и открывалось множество интересных возможностей, но у белой ведьмы были весомые аргументы не сомневаться в своём собственном могуществе. Предложение же полагаться на его воображение она считала слишком небезопасной.

— Нет, мы не будем использовать голую силу. Во всяком случае, если ты не демиург и не обладаешь точно такими же способностями в реальной жизни. В лучшем случае я просто останусь здесь или меня перебросит в чужое тело, а в худшем же... Моя душа зависнет между двумя планами, пока не истлеет до окончательного ничто. — категорически отвергнув подобную мысль, она позволила ему продолжить, плавно переводя диалог дальше в плоскость торгов.

Его аргументация не была лишена рационального зерна. Миранда прекрасно понимала положение, в котором находились они оба, и заведомо старалась просчитать не только свои, но и его риски, хоть ей для этого и катастрофически не хватало информации об этом мистическом госте, что снова и снова тащился в её владения. Нужен ли ей вовсе такой подданый, сумасбродный и неконтролируемый? И действительно ли она не сможет выбраться отсюда сама, без чьей-либо помощи?
...А нужно ли мне вообще куда-то уходить?
Вопросы порождали сомнения, от которых сама потребность в обитателе трущоб становилась сомнительной и крайне шаткой. Память решительно отказывалась вытянуть хотя бы фрагмент информации о том, каким образом она оказалась здесь, и с какой целью ей нужно было охранять это место. Ощущение, что так и должно быть, было продиктовано ей на уровне инстинктов. Подобно тому, как матери всех рас будут оберегать своё дитя и заботиться о нём, не задаваясь вопросами зачем это вообще нужно. Но в отличии от них, ей самой были нужны ответы, или хотя бы намёки на них, чтобы двигаться дальше и не сбиться со своего пути. Прикрыв глаза, Миранда обратилась мыслями внутрь себя, стремясь нащупать ответ на свой вопрос, хоть какую-то струнку или отклик в своей душе. Ответ не заставил себя долго ждать. Нужная мысль сама вышла навстречу, стоило только задать правильный вопрос.
Да. Не сейчас. Ты поймёшь, когда пора.
Сухо и кратко, словно бы кто-то оставил записку на холодильнике перед уходом. Но этого было достаточно. Маховик сознания получил новый толчок и уже неистово раскручивался, стремясь найти самый выгодный и рациональный выход. Ту точку равновесия на грани интересов обеих сторон договора. Пожизненный контракт был намного более выгоден ей, ведь в таком случае работник будет по-настоящему трудиться на благо рода, а не только чтобы отсидеться на данном ему сроке и получить свои награды, и избавляло от потенциальных перебежчиков, что понесут информацию обо всех её делах прямиком в стан врага. Да и что такое пять лет для сущности, чей возраст уже перевалил за скромную отметку в две сотни?
Слегка подрагивали ресницы из-за прикрытых век, пока длились её размышления. Пауза после слов Линна стала до неприличия долгой. Наконец, две чёрных бездны по ошибке названных глазами уставились в глаза Линна, зазвучал серьёзный голос Миранды.

— Пять лет. Моя помощь и покровительство, достойная оплата по деяниям твоим. По окончанию выборочная печать забвения: ты забудешь о том, что когда-либо имел дела с родом ван Астреев. Чтобы тебе было проще сохранить наши тайны. А также выходное пособие, на безбедную жизнь до самой твоей старости. Долго и счастливо~ — приправив мёдом своё финальное предложение, она выпрямилась и продолжила, не сводя немигающих глаз с него.
— Но прежде чем мы заключим пакт... Ты уже в курсе моих возможностей, раз явил мне свои алчные запросы. Настало время мне убедиться в том, за что я плачу. Докажи свою ценность! — несмотря на громкие слова, она видимо замялась перед тем, как продолжить. Следующая часть была уж слишком личной для неё самой.
— Сфера моего влияния - планеты Процион и Элерим. Найди Миранду ван Астрею в своём слое реальности. Узнай, где она и в каком состоянии. Напряги свои связи. Но постарайся не попасть у неё на пути, едва ли ты владеешь искусством перерождения и в том плане миров. Даже у моих слуг есть зубы. — с некоторой опаской предупредив напоследок, Миранда залпом, вульгарно допила бокал вина и отставила его в сторону.
— Начни с Проциона, клан Анкхарет, город Эцанус. И это в твоих интересах тоже - я не смогу помочь тебе ничем, кроме информации, если моё тело умирает или... Уже мертво. — явная тоска проскользнула на последних её словах, и чтобы скрыть проступившую тень на лице, ведьма спешно отвернулась к окну, наполняя новый бокал.
— Есть ещё вопросы?

Он слушал и слушал внимательно.

— Доказать? Ценность? — Взгляд устало мазнул по девушке, воздух разрезал громкий выдох, на этот раз без табачного дыма. Развернувшись и опустив плечи, Линн прошел пару шагов, уперев взгляд куда то под ноги. Руки сами потянулись к лицу, скрывая его в ладонях, мысли роились подобно саранче, разъедая разум изнутри и отравляя душу юноши разочарованием. Пусть и ни одна из эмоций не покинула его, к горлу предательски подкатил едва заметный ком. 

Продолжения не было.

Перед его глазами вновь возник лик сестры, воспоминания и чувства связанные с ней прокручивались с невероятной скоростью. Вместе с ними в борьбу вступили другие, более новые, свежие — Миранда, её глаза, смех, их подшучивания друг над другом. Хотя, кто бы назвал это шутками — они остервенело пытались сосуществовать, попутно веселясь и прикрывая это чем то большим.

Он не имел права.

Да, предложение ведьмы было отличным, даже, наверное слишком. Он смог выторговать себе то, на что и не рассчитывал. Это был тот момент, когда протяни он руку — смог бы заполучить многое и даже больше.

— ... если моё тело умирает или... Уже мертво. — Ещё одна фраза проскрипела лезвием по чувствам вора, делая ношу еще более тяжелой. Слова Миранды, сказанные ранее, вновь всплыли в памяти, формируя картину понимания.

Всегда существовал риск того, что он не увидит сестру, что ей нужна помощь, что прямо сейчас она была где то, где ей точно не место.

Он не мог покинуть Климбах так просто — неизвестно сколько времени займет это путешествие, год-два-три? Он всё еще ничего не знал ничего про судьбу Росины. Но и ведьма не была тем, что ему было легко отбросить. Его разрывало, буквально на части.

В руках незаметно вновь появилась трубка, владелец в очередной раз жадно вдохнул дым, старательно удерживая его в легких, будто он и был теми самыми эмоциями, которым не суждено было выйти наружу.

— Есть ещё вопросы?

Обернувшись в последний раз, чтобы посмотреть на ведьму, а точнее на её силуэт возле окна, Линн вновь поднял руку с трубкой.
Заострив взгляд на ней, стараясь не думать больше ни о чем, юноша плавно провел пальцами по серебряному узору. Лишь решительность и боль были его спутниками.

— Щёлк...!

Звук разрезал наступившую тишину. Едва вздрогнув от щелчка и плотно закрыв глаза, юноша крепко, до крови сжал кулак, вгоняя ногти под кожу, слушая как что то круглое катится по полу. Он знал что это было, но отчаянно не хотел оборачиваться.

Последующий звук падающего на пол тела и шелест мантии — он очень хотел быть сейчас на её месте и самостоятельно вогнать себе нож в висок еще раз, но Линн знал, что он делает, зачем и почему. Так было надо.

Это было правильно

До боли закусив губу, он наконец выдохнул. От табачного дыма мало что осталось, все случилось буквально за минуту — пусть дым и покинул легкие, но эмоции все также плотно сдерживались, заключаясь в множество цепей и уговоров в душе юноши.

— Так надо, извини, но ты слишком упряма, надеюсь я тоже смогу тебя научить кое чему

— Нет, Миранда, никаких вопросов — Голос, казалось, был холоднее чем сама стужа снаружи. Вырезать, отделить и спрятать эмоции и действовать так, как надо, было крайне сложно. Но это был его выбор.

Едва фраза успела отразиться эхом от стен поместья, как само пространство начало рушиться — будто лишилось своей опорной колонны. Вор был готов к этому. Он спокойно стоял, глядя в потолок, на дрожащий особняк, на всё более массивные камни, один за другим падавшие рядом с ним. Линн, наконец, не сдержал слёз — и в тот же момент засмеялся, словно пытаясь убить одно чувство другим.

— Чертовски длинный сон. — грустно пошутил он, пытаясь приободрить сам себя.

Земля начала трещать и ходить ходуном, отовсюду раздавался гул и треск, звук оседающей на пол щебени и громкие удары кусков потолка и стен о землю.

Он закрыл глаза, собираясь открыть их вновь столь же ясными, как обычно, но не успел. Падающая колонна закончила его очередную прогулку до порога поместья Миранды.



Едва открыв глаза, он не мог позволить себе и секунды раздумий. Быстро схватив обрывок листка, он буквально вырезАл слова на бумаге. Как только последнее слово было дописано, вор вновь упал на кровать.

И спать как то больше вовсе не хотелось.

Слова на листке едва освещались тусклым светом лампы:
Проциона, клан Анкхарет, город Эцанус.

На столе, рядом с лампой, лежала трубка, словно и не помня, что куда-либо исчезала. Но не его, привычная, обычная трубка — серебро едва отблескивало в полутьме, тогда как изнутри поднималась едва уловимая дымка.